XIX века

173

УКДС пригов., 1876, № 76.

174

Лохвицкий А. Указ. соч., с. 435.

ствием способствовать злоупотреблениям, беспорядкам, причи­нению ущерба, его действия должны квалифицироваться по ст. 371. Когда преступление или иные злоупотребления, кото­рым способствовало бездействие власти, не влекли наказания уголовного, ответственность могла наступать и по ст. 16 Уложе­ния — за попустительство.

Статья 369

Статья дополняет и уточняет определение превышения вла­сти, содержащееся в ст. 367. Впервые аналогичная норма появи­лась в §§ 280—281 Общего учреждения министерств примени­тельно к министрам. Свод законов распространил эту норму на всех чиновников. Оттуда она была заимствована составителями Уложения о наказаниях.

В п. 1 статьи наряду с министрами упоминаются и другие го­сударственные сановники. В их число должностные лица вклю­чались независимо от занимаемого поста, чина или звания. Существенным условием в данном случае являлось выполнение поручения или распоряжения императора.

Из толкования Сената следует, что должностное лицо осво­бождалось от ответственности по п. 2 статьи за принятие мер, на которые оно не было уполномочено, в случаях, не терпящих отлагательства, и лишь при условии невозможности использо­вать указанные в законе средства¹'³.

Статья 370

В отличие от Свода законов, где наказание за превышение и бездействие власти устанавливалось только в одной статье, Уло­жение пошло по пути дифференциации наказания в зависимости от важности дела и сопровождавших оное обстоятельств. Появи­лись превышения и бездействия власти важные, особо важные и неважные (соответственно ч. I ст. 370, ч. II ст. 370 и ст. 372). Определение же степени важности целиком предоставлялось на усмотрение суда.

Виновные в превышении и бездействии власти даже в случаях особо важных подвергались наказаниям не уголовным, а испра­вительным, или взысканиям, установленным ст. 67 Уложения. Легкость наказания за эти преступления имела и теоретическое обоснование. Так, известный криминалист А. Лохвицкий, оп­равдывая снисходительность законодателя, писал: «Чиновник стоит на законной почве, но в жару отправления должности он перешел предел; часто он не в состоянии измерить степени укло­нения своих действий от закона. Притом же слишком строгое наказание за превышение власти, в особенности чиновников ис­полнительной части, может совершенно подавить в них энергию и произвести другое зло — бездействие власти. А так как без­действие власти наказывается одинаково с превышением, то при строгих наказаниях нельзя было бы найти лиц для занятия из­вестных должностей»¹⁷⁴. Подобное «либеральное» отношение к отнюдь не либеральным чиновникам было характерно и для су­дебной практики, и для самодержавия в целом. Эти нормы пра­ва еще раз подтверждают правоту ленинских строк: «Самодер-

жавие есть ... самовластье чиновников и полиции и бесправие народа»

Ни теория, ни практика не выработали за долгие годы дейст­вия Уложения о наказаниях объективных критериев, позволяю­щих квалифицировать превышение или бездействие власти по ч. II ст. 370 как случаи особой важности. Случаи применения ч. II были крайне редки. Примеров же снисходительного отно­шения суда к виновным в превышении и бездействии власти можно привести немало. Один из них — дело барона Штакель-берга. Будучи гекенрихтером (полицейским приставом), он привлек к незаконному освидетельствованию, «сопровождаемо­му обнажением скрытых частей и сопряженному с определением их половой невинности», 14 девушек по делу об убийстве най­денного в лесу ребенка. Основанием к такому превышению вла­сти явилось лишь его подозрение, что «девушки деревни Рома почти поголовно ведут безнравственную жизнь». Судебная па­лата, рассматривавшая дело, квалифицировала его действия по ч. I ст. 341 (ст. 370 в редакции 1845 года), а кроме того, «в ви­ду крайней его добросовестности в отправлении служебных обя­занностей» ходатайствовала в порядке, установленном ст. 145 Устава уголовного судопроизводства, о смягчении наказания. В приговоре Сената по апелляционной жалобе подтверждалось, что такое освидетельствование «не должно быть признаваемо превышением власти, не могущим иметь, по своему нравственно­му и бытовому значению, важных для подвергшихся оному по­следствий»¹⁷⁶. Таким образом, и Сенат не счел его действия особо важными.

В тех случаях, когда должностное лицо совершало действия, наказуемые не только по ст. 370, но и по другим статьям главы второй за специальные виды превышения власти, то эти послед­ние не поглощали в себе другие, подходящие лишь под общее понятие превышения власти, даже если «все преступные в этом смысле действия обвиняемого были направлены к одной и той же цели»¹⁷⁷. Такие действия квалифицировались по совокупно­сти преступлений.

Статья 371

В статье устанавливается санкция за наиболее опасный вид превышения или бездействия власти. В данном случае умысел виновного направлен именно на то, чтобы, используя свое слу­жебное положение, совершить какое-либо уголовное преступле­ние или способствовать его совершению. Согласно разъяснению Сената, ответственность по этой статье наступала только в слу­чае совершения преступления, за которое установлено наказание уголовное, то есть соединенное с лишением всех прав состояния и указанное в ст. 19 Уложения о наказаниях¹⁷⁸.

Статья 372

В русской юридической литературе не раз обращалось внима­ние на то, что «система наказаний за превышение и за бездейст­вие власти представляется в нашем Уложении крайне неудовле­творительною»¹⁷⁹. В частности, ни в законодательстве, ни в разъ-

373

Уложение

о наказаниях

уголовных и

исправительных

175

Ленин В. И. Поли.

собр. соч., т. 4,

с. 252.

176

Юридическая летопись, 1892,

№6, с. 555.

177 УКДС, 1896,

№44.

178

УКДС, 1888, №9.

179

Есипов В. Указ.

соч., с. 71. См.

также¹ Проект

Уголовного

уложения

редакционной

комиссии и объяснения к нему,

т. VIII. СПб., 1897, с. 180—181.

374

Законодательство

первой половины