Жить настоящим

Должен ли артист стараться существовать в настоящем? Проблема в том, что СТАРАТЬСЯ существовать в настоящем вам не удастся, ибо вы и так СУЩЕСТВУЕТЕ в настоящем.

Можно только научиться двойным отрицаниям. Можно только попы­таться не уходить от настоящего.

Можно попытаться противостоять искушению потонуть в знакомых и уютных несчастьях прошлого и будущего, но любая «попытка» ведет к концентрации, внимание отключается, и вот вы отрезаны от мишени.

Кажется, что существовать в настоящем сложно, а существовать в настоящем на протяжении всей репетиции или спектакля кажется еще сложнее. Мы научились так изощренно убеждать себя, что на­стоящее это не главное, что эту привычку трудно переломить. На самом же деле мы и так существуем в настоящем, так что заста­вить себя существовать в настоящем нам не удастся. Страх уводит нас в мир призраков и иллюзий. И этот вымышленный мир часто кажется нам куда реальнее настоящего.

Чтобы избавиться от зажима, прежде всего, полезно спокойно вспомнить, что вы и так существуете в настоящем и никто и ничто не в силах выкрасть вас из настоящего — даже лично вам не удаст­ся вбежать с хлороформом в руках и утащить себя прочь. Единст­венное, что может произойти — вы сами ввергнете себя в заблуж­дение, убедив себя в обратном. А заблуждения пугающи. Вам нуж­но совершить открытие, открыть, что вы существуете в настоя­щем. Это правда, и это подарок, который никто не сможет у вас от­нять. Только вы сами способны убедить себя в том, что вы его по­теряли.

Фатальная потеря расстояния

Страх не только заставит вас всецело принадлежать ему, он спосо­бен на большее. Он заставит вас поверить, что три правила мише­ни не существуют — истребив правило времени, расщепив настоя­щее на две половинки, страх примется за правило пространства, заставляя вас спутать себя с мишенью.

Для этого он постарается убедить вас, что «все происходит у вас в голове», другими словами, что воображение берет начало исклю­чительно внутри вас. Он сделает это для того, чтобы между вами и мишенью не было столь полезного расстояния.

Расстояние необходимо нам, чтобы видеть, именно поэтому оно полезно. Необходимо привыкнуть к мысли, что «я» и «мишень» это не одно и то же. Если мы встанем на место мишени, мы никог­да ее не увидим. Если решить, что «я» и ЕСТЬ «мишень», мы поте­ряем ее навсегда. Расстояния нет, потока воображения нет, — то есть нет движения. Именно поэтому в состоянии паники нам час­то бывает трудно дышать и двигаться, и иногда мы пытаемся вос­полнить это гиперактивностью.

Третий глаз

И тут Страх расщепляет вас на две очередные иллюзорные поло- иинки. Вы и другой «вы», критикующий. Вы и другой «вы» — стро­гий наблюдатель. Вы, «делающий» и вы, «смотрящий». Второй вы» — наблюдающий — это безжалостный критик, иногда я называю его «третий глаз». Он отделяется от артиста и ведет постоян­ное критическое наблюдение. В результате вы ошибочно решаете, что вы сами и есть ваша мишень, и другим мишеням не остается места. Ваш независимый «третий глаз» парит вовне вас, и, подми­гивая, рапортует: «кошмарно играешь» или, что случается реже: «гениально, старик».

И вы становитесь лучшим другом самому себе. Кто еще мне нужен, если у меня есть «я»? В этом страстном романе нет места третьему.

Нет ни сантиметра расстояния, куда бы могла попытаться втис­нуться реальная мишень. Так что вы один-одинешенек, с ложной мишенью, которая при ближайшем рассмотрении оказывается половиной вас, и Страх призывно улыбается вам.

спасение

Эти новости — так себе. Так что же делать зажатому артисту? И что зажатый артист может СДЕЛАТЬ?

К сожалению, часть проблемы заключается именно в «делании». «Делание» ведет к концентрации, и к... «Я не знаю, что я делаю».

Нам придется расширить круг мыслей — благодаря Страху мы но­симся по кругу, не обращая ни малейшего внимания на окружаю­щий мир.

свобода и независимость

Во-первых, пришло время для Второго Нелегкого Выбора

Вы можете быть либо независимы, либо свободны.

Выбирать вам. Или-или, но не то и другое сразу, ибо п< завш имос гь и свобода взаимоисключающи. Как концентрация и внимание.

Свобода — все, независимость — ничто. Независимо! гь порожде­ние страха. Жажда независимости вполне понятна. Мы не мн им за­висеть от того, что может причинить нам боль. 11о впадать и пани­ку и отрицать всякую «зависимость» глупо. Нам нужен окружающий мир. Нам нужны кислород, пища, стимулы, и, в конце концов, ми­шени.

Свобода — это тайна. Как и существование в настоящем свобода ес­тественна и дается нам изначально, как подарок. И как бы физиче­ски порабощены мы не были, в глубине нас теплится искорка свободы, делающая нас людьми.

Но, как ни странно, возможность реальной свободы нередко страшит нас. Возможно, потому, что свобода, как и настоящее, это не­что более масштабное, чем мы сами и, соотвественно нечто не за­висимое. Моя свобода — это не моих рук дело. Следовательно, я не в силах ее контролировать. Мне нравятся только то, что могу кон­тролировать — и оно никуда от меня не денется.

Так что я придумаю суррогат свободы и назову его «независимость». Я сам ее создал, поэтому, как мне кажет ся, я могу ее полностью контролировать.

На самом же деле многие актерские проблемы обусловлены этим простым парадоксом. То, что полезно, дается нам изначально, как подарок, но мы боимся положиться но то, что нам дано и подменяем это чем-то гораздо менее ценным,но по крайней мере своим игнорируя волшебность и пользу того, что нам дано. Свое - всегда свое. Мое собственное создание не бросит меня в беде.

Проблема с нашими независимо изготовленными созданиями одна — они не существуют. Мы не в силах контролировать реальность, но мы можем контролировать свои фантазии. Правда, они не существуют, то есть на деле мы ничего не контролируем. Но иллюзия контроля крайне ободряюща. И за это ободрение мы платим поистине неверо­ятную цену.