Упражнения на крайность

Ире стоит попробовать упражнения на крайности - они иногда быва­ют очень полезны. В ходе такого упражнения здравый смысл изгоня­ется из репетиционной комнаты, и артист играет всего одно дейст­вие, но в его крайнем проявлении. Джульетта может сыграть сцену с матерью, словно пытаясь развеселить ее (до крайности), или напу­гать ее (до крайности), или унизить/соблазнить/просветить ее и т.д. и т.п. Иногда все это выглядит смешно, иногда скучно, но бывает, что одна реплика или один момент действия вспыхивают безусловной жизнью. И именно эта секунда дает нам пищу для размышления, ибо именно в этот момент к невидимой работе прибавляется что-то жи­вое. Затем упражнения на крайности необходимо забыть, но - что удивительно - они не пройдут бесследно.

Чем больше упражнений Ира проделает для «подпитки»» невидимого сознания, тем конкретнее и определеннее станет ее видимая мишень. Например, представим, что однажды Ира попытается на репетиции сыграть сцену с леди Капулетти, поставив себе единственную задачу - заставить мать обнять ее. Один-единственный раз все участники ре­петиции позволят ей играть это действие в его самой крайней, самой нелогичной форме.

Выходя играть ту же самую сцену в следующий раз, Ира почувству­ет, что невидимая работа наложила отпечаток на то, что она видит. В том, как она увидит мать, будет больше истории отношений и больше уверенности. То есть мишень развивается сама, вне нашего сознательного контроля.

В женщине, которую увидит Ира, будет уже больше конкретности. У Иры будет больше шансов увидеть истинно двойственную мишень. Даже если двойственность леди Капулетти скрыта от видимого со­знания Джульетты, эта двойственность окажется зарегестрирован- ной в невидимом сознании нашей героини. Раз и навсегда.

Отнюдь не очевидно, как невидимое сознание влияет на видение и поведение видимого сознания. Нам придется примириться с таинст­венностью данного механизма. И хотя мы не понимаем природы это­го процесса, нам будет полезно довериться ему. Мы же не знаем, что заставляет нас дышать. Но вряд ли разумно было бы перекрыть себе кислород только потому, что мы слабо представляем себе поэтапный процесс работы респираторного аппарата.

История

Один богатый коллекционер старинной китайской керамики-терра­коты пришел в ярость, когда ему продали очередную подделку. Он на­шел лучшего в мире специалиста по китайской керамике и решил на­учиться разбираться в терракоте. Специалист - древний старец - жил очень просто, но запросил с ученика огромные деньги за курс обуче­ния. Курс был рассчитан на шесть недель, и на эти шесть недель кол­лекционер обязался во всем подчиняться учителю. Наш миллионер прибыл в келью, где жил старец-аскет. Прибыл с десятком фотокамер и компьютеров. Старик попросил оставить все оборудование за две­рью. Миллионер подчинился. Оборудование растащили другие стар- цы-аскеты. Миллионер краснел от злости, но ему приходилось продол­жать подчиняться учителю - он все же хотел научиться отличать на­стоящую керамику от подделок.

В первый день занятий старик завязал ему глаза, отвел в коровник и дал ему в руки кусок керамики. Миллионер ожидал объяснений, но их не последовало. Так он и просидел двенадцать часов кряду, а вместо чая ему дали теплого молока яка.

На следующий день повторилось все то же самое - повязка на глаза, керамика, молчание. Так продолжалось пять с половиной недель. Каждый день то же самое. Миллионеру пришлось прикусить язык. Он очень злился, но ему хотелось постичь секреты старца. Через шесть недель, старик как всегда завязал ему глаза, дал в руки кусок керамики, и миллионер, наконец, взорвался. Он разбил керамику об близлежащий череп яка и сорвал с глаз повязку.

И наш коллекционер заорал на старца: «Ты заставил меня прита­щиться в этот богом забытый монастырь, позволил своим дружкам разво­ровать мои компьютеры, ты каждый день травил меня этим вонючим мо­локом яка, принуждал носить повязку для глаз с рассвета до заката - и те­перь, чтобы окончательно оскорбить меня, ты только что вместо настоя­щей керамической статуэтки сунул мне в руки подделку!»