Пустая голова

Артисту в зажиме нередко кажется, что голова полна мыслями, поэто­му в момент снятия зажима накатывает ощущение, что голова пусте­ет. Разжавшись, актер часто удивленно моргает и спрашивает «И это

все?»

В предыдущей главе я использовал выражение «когда придет время» Что это значит? Это всегда субъективно, но — будем надеяться — по хо­ду упражнения настанет момент, когда наблюдателю покажется, что Ира полностью «захвачена действием». Что Ира забыла о себе. Что Ире удалось опустошить голову. Что Ира перестала мешать себе в соб­ственных действиях. В каком-то смысле, артисту в зажиме нужно за­быть, что такое играть плохо, и не учить, что такое играть хорошо.

Сначала разные составляющие «Это - не то, это - это» будут казаться Ире одинаковыми. Каждое «то» и каждое «это» будут соединяться по швам. Через некоторое время Ира начнет яснее различать «то» и «это». От нарастающего отчаяния, что партнер не хочет или не мо­жет ее понять. Тогда она специально преувеличит разницу между «то» и «это». Проиллюстрирует огромное расстояние между «то» и «это». Заставит партнера уяснить безмерное различие между «то» и «это», которое постепенно начнет казаться все более и более важным, пока Ира не станет сама для себя менее важной в этой сцене. Ира должна сосредоточить всю свою энергию на партнере. Сцена уже не про то, что Ира может или не может выразить, а про то, что ее партнер спо­собен или не способен понять. По мере повышения ставок — когда партнер понимает все меньше и меньше — Ира постепенно «превра­тится» в Джульетту.

Разница между Ирой и Джульеттой в том, что ставки Джульетты жи­вут в мире Джульетты, а ставки Иры живут в мире Иры. «Превраще­ние» произойдет, когда Ира будет готова перейти из одного мира в другой.

Ира не превратится в Джульетту сама. Действие поможет ей в этом. Но действие зарождается в партнере, например, в ее партнере, в Ро­мео, и ни в коей мере не по воле Иры и не по воле Джульетты.

Конечно, если Ира попытается объяснить постороннему наблюдате­лю разницу между «то» и «это», она уйдет в себя, сконцентрируется и уйдет домой. Но если Ира попытается как можно доходчивее объяс­нить эту разницу Ромео, она начнет постепенно рассвобождаться в речи и физически и выйдет из дома на улицу Джульеттой.

Мысль и перебивание

По мере выполнения этих упражнений станет очевидно, что они ста­новятся более живыми, если привнести в них элемент перебивания. Любая мысль, как мы убедились, это серия мишеней. Если мне прихо­дит в голову мысль, я вижу в ней мишень. И все мои мысли, о которых я знаю, должны подчиняться правилам мишени.

Вследствие этого все мысли перебивают друг друга. Мысль никогда не возникает из ниоткуда. Любая новая мысль наступает на хвост старой.

Каждую мысль вытесняет очередная мысль, чтобы, в свою очередь, раствориться под напором новой, «лучшей» мысли. Мысли непре­рывно толкаются и протискиваются сквозь ряды предшественников, стремясь привлечь наше внимание.

«Ведь стены высоки и неприступны...».

Ира сама создаст себе проблему, если вложит одинаковый вес в слова «высоки» и «неприступны». Это разные слова, они должны отличатся друг от друга. Ире отнюдь не полезно считать, что «высоки и непри­ступны» — это одно положение, которое можно осмыслить в единст­ве. Чем больше различий, тем лучше. Чем подробнее актрисе удастся разбить текст на разные реакции, на разные раздражители, тем сво­боднее она себя почувствует. Чем полнее она позволит себе отдаться на милость крошечных — или огромных, ясных — или эфемерных ми­шеней, тем больше ей удастся рассвободиться. Чем яснее Ира ощутит, что у понятий «высоки» и «неприступны» различный ритм, тем ско­рее ей посчастливится сделать выбор, который поможет ей рас­крыться — а не закрыться.

В момент произнесения слова «неприступны» Джульетта может пред­ставить, что слово «неприступны», привлекшее ее внимание, «луч­ше» подойдет для того, чтобы добиться желаемого — например, отве­та от Ромео.

То же самое происходит с:

«Хотела б я приличья соблюсти,

От слов своих хотела б отказаться,

Хотела бы... Но нет, прочь лицемеры!

Меня ты любишь? Знаю, скажешь: «Да».

Тебе я верю».

Ире полезно понять, что каждый раз, когда она произносит «хотела б», это другое «хотела б». Мы не в состоянии дважды сказать одно и то же слово одинаково. Каждая очередная мысль отличается от предыдущей. Каждая очередная мысль лучше предыдущей. Каждая очередная мысль бесцеремонно вламывается в гостиную нашего внимания и вскоре с треском вылетает оттуда, перестав быть интересной. Мишень, кото­рую Джульетта видит в Ромео, меняется, и ее мысли тоже меняются. Чтобы конкретизировать этот момент, давайте представим ряд реше­ний, которые Ира принимает в возможной попытке отыграть текст и посмотрим, как эти решения зависят от качества перебивания.

«Приличья соблюсти» уже не так полезно, как волнующе простое «от слов своих хотела б отказаться». Второе перебивает первое. Так же как Джульетта перебивает сама себя, затыкая себе рот решительным «Но нет, прочь лицемеръе», и вновь перебивая себя рвущимся из берегов простым «Меня ты любишь?» и затем, перебивая уже Ромео — «Знаю, скажешь: «Да», и перебивая и себя, и возможные возражения Ромео — «Тебе я верю».

Перебивание не должно быть буквальным — очередные слова текста Иры не должны усекать и обесценивать предыдущие. Но ее игра ста­нет свободнее, если ее мышление приобретет качество перебивания. Это качество приходит, когда актер позволяет мыслям течь свободно, дает мишени шанс появляться и исчезать, когда ей самой заблагорас­судится, а не когда это понадобится самому актеру.

В целом наши мысли всегда бегут быстрее, чем нам бы хотелось, а уж если ставки повышаются, мысли побивают все марафонские рекорды на скорость.

Чем сильнее Ира старается расположить мысли в упорядоченной ло­гичной последовательности, тем больше опасность возникновения зажима. Чем больше Ира пытается объяснить что-то залу, тем вернее она останется Ирой. Чем больше актриса пытается объяснить что-то Ромео, тем больше она становится Джульеттой.

Мы вернулись к вопросу образа. Мы вернулись к вопросам чувств, текста, действий и пространства. Ног много. Паук один. Мы пытаем­ся найти паука. Его ноги нельзя обсуждать по отдельности. Все они двигаются слаженно, иначе бы паук упал и разбился.

Вы, возможно, заметили по упражнению, что все простые действия — научить, убедить, предостеречь, защитить — существуют только в кон­тексте вспомогательного глагола «постараться».