3. Мишень всегда существует раньше вас во времени.

Никто, естественно, не говорит, что эти три правила мишени истин­ны. Очень может быть, что в один прекрасный день наука выделит определенную часть мозга, генерирующую воображение. Но весьма вероятно, что эта «истина» окажется не очень полезной для артис­тов, если только они не подрабатывают днем нейрохирургией.

Когда артист «в зажиме», когда артист чувствует, что «не знает, что делает», это чаще всего происходит потому, что он отрезан от «ми­шени».

Опасность быть отрезанным от «мишени» крайне велика, так как «мишень» — это единственный источник практической энергии для актера.

Все живое нуждается в пище, иначе оно погибает. Чтобы продол­жать жить, живое существо должно поглощать вовнутрь нечто из­вне. Актеры «питаются» тем, что видят (под «видеть» и «видением» я подразумеваю все чувства) и ТОЛЬКО ТЕМ, что видят.

Артисты питаются только тем, что они видят. Само слово «Театр» произошло от греческого слова theatron, что значит «место для виде­ния».

Это утверждение может показаться странным, — ведь мы «питаем­ся» тем, что вовне нас. Может быть, это и верно, но, судя по моему опыту, почти всегда бесполезно для зажатого артиста.

Артисту необходимо перенести максимум «всего» — самого себя, своих импульсов, чувств, мыслей и побуждений — в то, что он видит, в «мишень». И тогда мишень даст актеру энергию, как батарея, которую вы зарядили, чтобы при необходимости использовать ее.

Мы знаем, что нас что-то тянет, толкает и тащит, и считаем, что все эти импульсы идут изнутри. Мы верим, что это «истина». Я пытаюсь предположить, что при игре на сцене гораздо полезнее мыслить пря­мо наоборот. То есть «мишень», к которой нас что-то тянет, толкает и тащит, и посылает нам эти импульсы.

Мы отдаем право контроля тому, что видим. Мы отрекаемся от вла­сти.

11езависимых внутренних ресурсов не существует. Нет в нас электри­ческой батарейки, работающей независимо от окружающего мира. Мы не существуем сами по себе, мы существуем в контексте того, что вокруг нас. Вера в то, что мы можем существовать вне контекста — это иллюзия. Артист может играть что-то только в связи с внешними об­стоятельствами, в связи с «мишенью».

1. 4. Мишень всегда конкретна.

Мишень не может быть чем-то обобщенным, она всегда конкретна. Даже если это нечто абстрактное, например, будущее в случае «Я ста­раюсь не думать о будущем». «Будущее» может носить характер абст­рактный, но не обобщенный. «Я стараюсь не думать» о совершенно конкретных аспектах «будущего».

Мир вовне нас всегда конкретен. То, что существует вовне нас, ми­шень, всегда должно быть конкретным.

1. 5. Мишень не стоит на месте.

Розалинде недостаточно просто любить «Орландо». Она должна уви­деть конкретного Орландо. Конкретного Орландо, который все вре­мя меняется и становится другим, не менее конкретным, Орландо. Та­ким образом, по ходу пьесы один конкретный Орландо успеет преоб­разиться во множество других конкретных «Орландо». И, когда она будет пытаться взаимодействовать с постоянно меняющимися кон­кретными Орландо и с остальными постоянно меняющимися мишенями, работа Розалинды будет выполнена. А работа это немалая. Но эта работа, в конце концов, позволит актрисе преобразиться в Роза­линду. Мы сами выбираем, что видеть, как бы болезненно это ни бы­ло. Розалинда видит совсем другого Орландо, нежели его ревнивый брат Оливье.

Я уже отметил выше, что мишень — это единственный практический источник актерской энергии. Вот несколько примеров:

Розалинде, вместо того, чтобы хотеть учить Орландо, лучше видеть Орландо, которому нужно, чтобы его учили.

Если актриса сосредоточится на мысли «Я хочу чему-то научить Ор­ландо», все ее энергия уйдет внутрь нее и там и останется.