Раздел VI. Человек

317

тым, практически не умеющим говорить. Но волею судьбы он ближе знакомится с одним из дикарей и с изумлением узнает, что это... Гоглер! Бессмертный Гомер, в памяти ко­торого, отягощенной веками, остались только отдельные слова и фразы из собственных произведений, почти лишен­ные теперь всякого смысла. Дикари — это и были Бессмер­тные. Борхес пишет: "Наученная опытом веков, республи­ка Бессмертных достигла совершенства в терпимости и по­чти презрения ко всему. Они знали, что на их безгранич­ном веку с каждым случится все. В силу своих прошлых или будущих добродетелей каждый способен на благосты-ню, но каждый способен совершить и любое предательство из-за своей мерзопакостное™ в прошлом или в будущем... А если взглянуть на вещи таким образом, то все наши дела справедливы, но в то же время они — совершенно ника­кие. Гомер сочинил "Одиссею", но в бескрайних просторах времени, где бесчисленны и безграничны комбинации об­стоятельств, не может быть, чтобы еще хоть однажды не сочинили "Одиссею". Каждый человек здесь никто, и каж­дый Бессмертный — сразу все люди на свете". И дальше: "Смерть (или память о смерти) наполняет людей возвышен­ными чувствами и делает жизнь ценной. Ощущая себя су­ществами недолговечными, люди и ведут себя соответствен­но: каждое совершаемое деяние может оказаться последним; нет лица, чьи черты не сотрутся, подобно лицам, являю­щимся во сне. Все у смертных имеет ценность — невозвра­тимую и роковую. У Бессмертных же, напротив, всякий поступок (и всякая мысль) — лишь отголосок других, кото­рые уже случались в затерявшемся далеке прошлого, или точное предвестие тех, что в будущем станут повторяться и повторяться до умопомрачения. Нет ничего, что бы не ка­залось отражением, блуждающим меж никогда не устаю­щих зеркал. Ничто не случается однажды, ничто не ценно своей невозвратностью. Печать, грусть, освященная обы­чаями скорбь не властны над Бессмертными".

Такой же, как и Борхес, точки зрения на проблему бессмертия придерживается и наш известный генетик —

318

Концепции современного естествознания

академик Н. Дубинин. По его мнению, в основе развития и общечеловеческого прогресса лежит процесс смены поко­лений. Индивид, отдавший все для развития вида (челове­чества), должен уйти. Мавр сделал свое дело — Мавр дол­жен умереть. По мнению Дубинина, личное бессмертие че­ловека явилось бы непреодолимой преградой на пути духов­ного развития человека.

Живая природа устроена так, что жизнь питается жиз­нью, т. е. жизнь поддерживается смертью. Так, если взгля­нуть на проблему смерти с точки зрения биолога, то она неотделима от жизни. И дело не в том, что смерть следует за жизнью, а в том, что смерть обеспечивает саму жизнь. Наиболее ярким примером этого служат клетки нашей кожи, его наружного слоя. Поверхностные клетки кожи являются мертвыми. Это полупрозрачные кристаллы, которые скреп­лены друг с другом тонким слоем жира. Эти клетки напол­нены кератином. Они в определенное время мертвеют, а потом и вовсе сбрасываются кожей, а на их место приходят другие. Все это — плановый процесс, процесс непрерыв­ного умирания ради жизни. Эти мертвые клетки, словно гибкий панцирь, защищают находящиеся под ним нежные ткани. Такая защита необходима, поскольку истинно жи­вые клетки не могут переносить непосредственного сопри­косновения с воздухом. Кристаллические клетки панциря образуются из живых клеток ткани: они постепенно вытес­няются на поверхность кожи, где должны выполнять свою миссию уже не в живом, а мертвом состоянии. Но ведь в этом мертвом состоянии они выполняют жизненно важные для всего живого организма функции. Как же тогда пони­мать смерть? В функциональном плане она часть жизни, не так ли? Кстати, эти клетки не просто умирают по причине какого-либо неудобства или недостатка. Они сами убивают себя именно для того, чтобы, перейдя в неживое состоя­ние, обеспечивать выполнение организмом своих жизнен­ных функций. Еще до того как клетка выйдет на поверх­ность кожи, у нее начинается подготовка к своей новой фун­кции — образованию панциря. С этой целью сама клетка