2. Государство и церковь

Большие богатства, накопленные иерархами, церквами и монастырями — земли и тысячи крестьян, промыслы и день­ги, огромное идеологическое влияние в обществе обусловили рост политических притязаний церкви. Ее руководители не­редко вмешивались в решение вопросов внутренней и внеш­ней политики страны.

Крепнущее русское самодержавие не мог­ло с этим мириться. Светская власть стремилась ограничить рост монастырского землевладе­ния, а также судебные и фискальные иммунитеты духовных пастырей.

Разногласия между церковной и светской властью, кото­рых не было при царе Михаиле и его отце — патриархе Филарете, разгорелись в правление Алексея Михайловича.

К середине XVII в. выяснилось, что в русских богослу­жебных книгах, которые переписывались из столетия в сто­летие, накопилось много описок, искажений, изменений. Переписчики, используя тексты ветхих рукописей, кое-что дописывали по па­мяти, домысливали, и тем самым нередко иска­жали слова, смысл переписанного.

То же происходило в церковных обрядах. Церков­ные службы шли долго и утомительно, священники читали сами свою молитву, дьячок читал свою, а хор пел псалмы. Од­новременное чтение и пение наполняли церковь шумом, разноголосицей. Прихожане не могли ничего разобрать, вы­ражали недовольство.

Обычай креститься двумя перстами, шедший от отцов и дедов, согласно утверждению многих прихожан, тоже был ошибочным, греховным: нужно-де класть крест тремя перста­ми. Все сие не к лицу русской православной церкви, Москве — «третьему Риму», хранительнице высочайших духовных ценностей восточного православия.

По пригла­шению из Киева в Москву прибыли ученые монахи Епифаний Славинецкий, Арсений Сатановский и Дамаскин Птицкий, которые сели за исправление русских богослужебных книг.

Тогда же сложился в Москве кружок «ревнителей древнего благочестия», который возглавил Стефан Вонифатьев — царский духовник, протопоп Благове­щенского собора в Кремле. В кружок входили люди незаурядные, энергичные: священники Никон, Неро­нов, Аввакум — прирожденные ораторы, послушать их про­поведи стекались не только толпы простых прихожан, но и знатные люди, бояре, даже сам царь. Большинство ревнителей считало, что богослужебные книги и обряды надо исправлять по старым русским рукописям и решениям Сто­главого собора.

Патриарх Иосиф и созванный им церковный Собор (фев­раль 1649 г.) не поддерживали ревнителей. Они же явочным порядком ввели у себя на службах еди­ногласие. Царь их поддерживал.

Но при изучении древнерусских рукописных книг выяс­нилось, что в них нет одинаковых текстов, тоже немало опи­сок, ошибок, малопонятных слов, терминов. Власти решили пойти на поклон к греческим оригиналам и ученым монахам. Всю работу возглавил Никон, член кружка ревнителей, в свое время никому не известный крестьянин, потом священник Нижегородского уезда, монах Соловецкого монастыря, игумен Кожеозерского монастыря в Поморье. Фанатическая вера, большой ум, решительный характер, слава оратора, проповедника, впадавшего в состояние экста­за, вдохновения, к тому же — «чудотворца», провидца и це­лителя сделали его имя известным. На него обратил внимание Алексей Михайлович.

В 1646 г. Никон приехал в Москву. Шесть лет спустя, после смерти Иосифа, он стал патриархом Московским и всея Руси. Алексей Михайлович, возложивший надежды на сильного духом и телом Никона, поручил ему проведение ре­формы в церкви.

Тем временем, ученые богословы заново перевели с греческого богослужебные книги. От старых книг, по которым служили в середине века, они отличались немногими уточнениями, исправлениями. Например, вместо «певцы» в новых стояло слово «песнопевцы», «вечного» — «бесконечного», «молюся» — «прошу» и так далее. Ничего существенного но­вые книги, которые по повелению Никона отпечатали и рас­сылали по церквам, не вносили; основы православия, догма­ты религии остались неприкосновенными.

С отступлениями от обрядов тоже оказалось не так, как думали ревнители благочестия: они исходили не от русской, а от греческой церкви.

Проведение реформы началось, и Никон вложил в это свои недюжинные способности, железную волю, фанатизм, нетерпимость к инакомыслящим. Но столкнулся с противником, равным себе. Против него выступили бывшие соратники и друзья по кружку ревнителей «древлего благочестия». Воз­главил их протопоп Аввакум, во всем похожий на Никона, — человек страстный и горячий, фанатичный и нетерпимый. Ре­внители пишут царю, возражая против реформы. Но их не слушают. Свои проповеди и призывы сохранить «древлее благочестие» они обращают к широким слоям верующих сто­лицы, а потом и других городов, уездов. Аввакум, глава ре­внителей, яростно спорит с Никоном.

Никон, столь же неуживчивый, непреклонный и беспо­щадный, в отличие от Аввакума, получил власть. Не довольствуясь положением духовного вла­дыки, что давало ему в руки почти неограниченные возмож­ности по духовному ведомству, он властно вмешивался в де­ла мирские: во время отлучек царя возглавлял все правительственные дела, указывал боярам, игнорировал и оскорблял их.

Сторону ревнителей принимали многие знатные и бога­тые бояре, церковные иерархи, крестьяне и посадские люди. Первые опасались крайнего усиления власти царя и патриар­ха, ущемления своих прав и привилегий. Вторые видели в ревнителях людей, протестующих против власть имущих, от которых шло угнетение простого народа, социальных низов; под «религиозной оболочкой» здесь, как это нередко бывало, скрывался антифеодальный протест, выражались оппозици­онные настроения.

Одно время надеялись, что их поддержит Алексей Ми­хайлович. Он поначалу стоял в стороне от реформы, проводимой Никоном. Но сочувствовал ей, поддерживал патриарха, и Аввакум в нем разочаровался, перестал считать «благочестивейшим и православнейшим» царем. С монархом разо­шелся во взглядах и патриарх Никон. Непомерные гордость и властолюбие столкнули его не только с вельможами, свет­скими и духовными, которыми он помыкал, но и с царем. Он всю жизнь был убежден, что духовная власть, священство выше светской власти.

Недовольство царя на­растало. Он перестал посещать службы, которые вел патри­арх, приглашать его на приемы во дворце. Обидчивый и гневливый Никон не выдержал — на одном из богослужений в Успенском соборе отказался от патриаршества и покинул столицу. Уехал в Воскресенский Новоиерусалимский мона­стырь под Истрой. Никон ждал, что царь будет умолять его вернуться в Кремль. Но Церков­ный собор (1660) лишил Никона патриаршего сана.

Свергнутого патриарха сослали в Ферапонтов мона­стырь, потом перевели в Кирилло-Белозерскую обитель, где он и скончался в 1681 г. В этом же году окончил свой земной путь и Аввакум, его фанатичный противник. Церковный Собор 1666—1667 гг. проклял всех противников реформы - старообрядцев, считавших своим главой и идейным вдохновителем протопoпа Аввакума. Общим лозунгом старообрядцев был возврат к «старине». Однако представители различных социальных групп ­противников реформы вкладывали в это понятие неодинаковое содержание: для податного населения старина означала свободу передвижения, для аристократии (боярыня Морозова, кня­гиня Урусова) - былые боярские привилегии, утрачиваемые с усилением самодержавной власти, значитель­ная часть духовенства связывала старину с привычными обрядами и заученными молитвами.

Собор 1666—1667 гг. положил начало расколу в рус­ской православной церкви. Старообрядцы, противники цер­ковной реформы, выступали против любых нововведений в церковно-обрядовой, литургической сфере. В глазах обиженных, угнетенных, среди которых были распро­странены подобные взгляды, решающее значение имело про­тивостояние властям. Поддержали раскол и представители знатных, бо­гатых фамилий — боярыня Ф.П. Морозова, ее сестра княгиня Е.П. Урусова (обе умер­ли от голода и пыток в Боровской земляной тюрьме), князья Хованский, Мышецкий и др.

Народные недовольство, протест принимали разные фор­мы — восстания, дви­жение раскольников, уклонение от повинностей, неподчинение властям, наконец, самосожжения («гари») и голодная смерть. Подсчитано, например, что только за 20 лет (1675—1695) в 37 «гарях» добровольно ли­шили себя жизни до 20 тыс. раскольников.