4.2. Субъект познания

В процессе познания необходимо выделить роль субъективного фактора, т. е. те компоненты знания, которые не выводимы из объекта познания, но которые могут быть объяснены особенностями познающего субъекта. Некоторые мыслители прошлого были склонны абсолютизировать роль субъекта в познании. Например, И. Кант утверждал, что наше знание складывается из того, что мы воспринимаем посредством впечатлений, и из того, что наша познавательная способность дает от себя самой. При этом Кант понимает субъективность познания как такую способность, благодаря которой не субъект, познавая, открывает объективные законы, а, напротив, объект становится познаваемым по законам субъекта. Свою точку зрения Кант сравнивает со  способом мышления, аналогичным гипотезе Коперника. (Напомним, что Коперник перевернул привычное видение мироздания, рассчитав математически, что не Солнце вращается вокруг Земли, а, напротив, Земля вращается вокруг Солнца.)

В познании субъект и объект противостоят друг другу как постигающее и постигаемое. В процессе познания объект так или иначе становится частью нашего опыта, опыта познающего субъекта. Но объект познания остается относительно независимым от субъекта, так как его существование не определяется только тем, что в данный момент он является предметом познавательной деятельности человека. Относительно независим от объекта и субъект, поскольку его деятельность активна, осмысленна и  произвольна (в смысле свободы его воли относительно выбора объекта познания и  стратегии его осуществления). Поэтому в объекте всегда остается нечто непознанное субъектом, а результат познания отмечен субъективными способностями познающего.

Кто же является субъектом познания?

Обыденный опыт подсказывает нам: познание осуществляется особыми людьми, для которых наука является профессией. Но это обманчивое представление. Во-первых, подобный взгляд абсолютизирует роль науки как якобы единственной сферы познания. А между тем понятие познания не исчерпывается наукой, включая в себя обыденное, художественное, мифологическое и другие формы познания. Во-вторых, познание предполагает опору на то, что было достигнуто предшественниками, всеми поколениями людей, создавшими некоторые стартовые условия, предпосылки, без которых познание невозможно.

Поскольку познание возможно лишь на основе уже имеющегося знания, постольку субъектом познания является человечество в целом. Поэтому и продукты познания обнаруживают свою зависимость от родовых характеристик человека, его познавательных способностей, а также тех структур сознания, которые обусловливают формы познавательной деятельности, сохранение и трансляцию знаний последующим поколениям. Первейшее условие познания — коммуникация, являющаяся необходимым условием передачи опыта последующим поколениям. Устная трансляция сказаний, мифов, народных примет дополнялась всевозможными изображениями, а также показом, примером, системой ритуальных действий. Возникновение письменности как одного из  важнейших средств коммуникации способствовало профессионализации познания. В ХХ в. получают небывалый размах средства массовой коммуникации, создаются специальные институты, служащие задаче упорядочения научной коммуникации, и  завершается процесс институализации науки.

К числу неустранимых атрибутов знания, обусловленных человеческой природой, относятся вера, убеждения, понимание, установка, этические аспекты и познавательные традиции. Их влияние обнаруживается во всех видах знания.

Вера предполагает, во-первых, способность признавать адекватность своих чувственных образов вещам и явлениям, которые мы воспринимаем. Никто не подвергает сомнению, что в клетке слона находится слон, что на столе стоят цветы, что я надеваю пальто черного цвета и т. п. Мы считаем восприятие фактов жизни абсолютно истинным и не требующим доказательства. Без веры в этом смысле никакой познавательный процесс был бы невозможен.

Во-вторых, вера предполагает признавать в качестве истинных и не требующих обоснования те знания, которые были уже доказаны и получили выражение в письменных или устных высказываниях. Без веры в этом смысле никакой прогресс познания был бы невозможен: каждое последующее поколение было бы обречено заново изобретать колесо или таблицу умножения. Различают рациональную и иррациональную веру. Так, рационально не обоснованная вера в сверхъестественное является центральным социально-психологическим элементом религии. Дэн Браун в своем романе «Код да Винчи» (М. Изд-во ACT. 2004. С. 359) пишет о феномене веры следующее: «Всякая вера…основана на  фабрикации. Это подпадает под определение веры как таковой. Что есть вера, как не принятие того, что мы считаем лишь непреложной истиной, того, что мы просто не в силах доказать? В любой религии Бог описывается через метафоры, аллегории, преувеличения всякого рода. В любой — от древних египтян до современных воскресных школ. Метафора есть не что иное, как способ помочь нашему сознанию принять неприемлемое. Проблемы возникают, когда мы начинаем воспринимать метафоры буквально». Дэн Браун пишет о вере как таковой, не делая различий между рациональной и иррациональной верой. Однако данное рассуждение фактически относится к религиозной вере. Но в научном познании, основанном на презумпции доверия познающему субъекту, вера является одним из рациональных оснований его развития.

Убеждения — качественная характеристика знания, включающая твердую уверенность в его истинности. На основе убеждений формируются потребности и ценностные ориентации личности. Убеждения являются регулятором сознания и поведения личности, они побуждают ее действовать в соответствии с обусловленными ими знаниями и ценностными ориентациями. В процессе познания убеждения играют положительную роль, поскольку позволяют исследователю защищать открытые им факты или концептуальные схемы, пробивать им дорогу. Но убеждения могут быть и  консервативной силой, препятствующей становлению нового знания.

Установка — готовность, предрасположенность субъекта к восприятию будущих событий и  совершению определенных действий по отношению к ним. Независимо от того, осознает или нет индивид влияние своей установки, она является основой его целесообразной активности. В познании установка дает о себе знать в выборе предпочтений относительно объекта познания, способов познания и характера интерпретации полученного эмпирического или теоретического знания.

Познавательные традиции — элементы социального и культурного наследия, сохраняющиеся и передающиеся от поколения к поколению. Они складываются исторически и могут иметь различные проявления: предпочтения в выборе объекта, способов познания, отношение к инновациям, место науки и ученого в социальной иерархии и т. д.

В процесс познания включены все духовные способности человека: воля и фантазия, сознательное и бессознательное, интуиция и мышление, чувства и разум. В «Краткой философской энциклопедии» (М., 1994, С. 349) познание определяется как «усвоение чувственного содержания переживаемого, или испытываемого, положения вещей, состояний, процессов с целью нахождения истины».

В этом определении, как видим, выделяется прежде всего чувственное познание. Необходимо, однако, подчеркнуть, что чувственное и рациональное, сознательное и бессознательное — суть абстракции,  т. е. стороны, свойства единого познавательного акта, в котором названные моменты участвуют одновременно. Современная психология экспериментально показала, что начальным звеном познавательного процесса могут быть как восприятие, так и мышление, как сознательное, так и бессознательное. Тем не  менее анализ чувственного и рационального моментов в их относительной обособленности и качественной определенности необходим для более глубокого понимания их специфики и роли в познании.

Чувственное познание

Чувственное познание осуществляется в непосредственном взаимодействии человека с внешним миром. Формы чувственного познания — ощущение, восприятие, представление.

Его результатом являются наглядные образы вещей и процессов, доступных органам чувств. Простейшая исходная форма чувственного познания — ощущения. Они — единственный источник знаний человека, обеспечивающих его непосредственную связь с миром. Одной из важнейших проблем гносеологии является: можно ли доверять показаниям органов чувств и как происходит процесс чувственного познания? Еще в древности Секст Эмпирик (ок. 200–250 гг.) утверждал, что один и тот же мед мне кажется сладким, а страдающему желтухой — горьким. А в ХIХ в. было экспериментально доказано, что свойственная конкретным органам чувств специфическая реакция вызывается любым стимулом — как специфическим, так и  неспецифическим. Так, луч света либо механический или электрический раздражители глаза вызывают одну и ту же реакцию — ощущение света. Получается, что источником информации о мире являются свойства органов чувств или мозга, а не свойства объекта. Последующее развитие науки показало несостоятельность этой точки зрения, вошедшей в историю как «физиологический идеализм». Действительно, образ ощущений формируется в зависимости от органов чувств. Но строение органов чувств соответствует физическим характеристикам объекта восприятия, представляет собой специфическую модель внешних воздействий, и именно тех, которые жизненно важны для человека как живого существа. Однако между свойствами внешнего мира и  ощущениями не существует тождества. Есть ощущения, являющиеся прямым порождением физико-химических свойств природы (обоняние, вкус). Существуют ощущения, косвенно свидетельствующие о физико-химических свойствах воспринимаемых объектов. (Например, ощущение белого цвета — результат взаимодействия органа зрения и всех волн спектра света, а ощущение синего — результат разложения луча и выделения одной из его волн.)

Названные свойства ощущений позволили английскому философу Нового времени Джону Локку (1632–1704) выделить первичные и вторичные качества. Напомню: под первыми он понимал такие чувственные образы, которые возникают непосредственно под влиянием внешнего мира и принципиально не отличаются от  него. Под вторыми — чувственные образы, являющиеся результатом активности органов чувств и отличающиеся от свойств воспринимаемого предмета. Концепция первичных и вторичных качеств не только прояснила некоторые аспекты познавательного процесса, но и создала дополнительные гносеологические проблемы. Суть проблемы состоит в том, что в локковском понимании не существует первичных качеств, существуют только вторичные качества, и это убедительно доказал Джордж Беркли. Он подчеркивал, что и объем и форма предметов (качества, которые Локк считал первичными) не дается в наших ощущениях в их истинном виде: стол, который мы  видим под определенным ракурсом, не имеет форму прямоугольника, а имеет форму неправильного четырехугольника. Его размер больше, если мы воспринимаем стол с  близкого расстояния, и меньше — если мы воспринимаем его с далекого расстояния. Тем не менее мы ориентируемся в истинном размере и форме вещей, воспринимаемых с  разного расстояния и под различным ракурсом. Эта особенность наших органов чувств объясняется тем, что им свойственна константность, т. е. зависимость восприятия не от условий, но от свойств самих органов чувств человека. Это показывает, что образы ощущений в принципе неотделимы от особенностей человеческой чувственности, несут на себе печать субъективных способностей человека.

Ощущения — продукт взаимодействия человека и природы и генетически, и процессуально. Генетически ощущения являются разновидностью информационных систем, необходимых для жизни любых живых существ и возникших в процессе приспособления организма к условиям их обитания. Об этом свидетельствуют, в частности, пороги ощущений: нижний порог — минимальное воздействие, воспринимаемое органами чувств; верхний порог — максимальное воздействие, лежащее на грани болевых ощущений; дифференциальный порог — способность установить минимальные различия воспринимаемых воздействий.

Восприятие — целостный чувственный образ, возникающий при непосредственном взаимодействии органов чувств человека с внешним миром. Восприятие целостно и осмысленно: явления воспринимаются не поэлементно, но объединяются в некоторую единую картину действительности. Восприятие активно, что проявляется в  избирательности и способности дополнять картину отсутствующими деталями. «Глаз «видит» даже отсутствующие детали, если они по смыслу подходят к общей картине, а если какие-либо детали не имеют смысла, он их не видит», — так характеризует эту особенность восприятия современный английский ученый и философ М. Полани(На пути к посткритической философии // Личностное знание. М., 1975. С. 201).

И ощущения, и  восприятие — активный процесс, это действие, направленное навстречу среде обитания, но отнюдь не восковая дощечка, на которую природа накладывает свою печать. В.И. Ленин в работе «Материализм и эмпириокритицизм» писал, что материя воздействует на органы чувств и производит ощущение. Такое понимание чувственного познания не только упрощает, но и искажает их природу. Ощущение и восприятие — сложный процесс, неотделимый от мышления. В восприятии синтезируются разнообразные ощущения и сознание, основанное на вовлечении нового впечатления в систему уже имеющихся знаний. Поэтому понятие отражения (см. главу «Сознание») является недостаточным для определения восприятия, не говоря уже о мышлении. Немецкий физик и психолог Г. Гельмгольц (1821–1894) утверждал, что наши ощущения суть действия, вызываемые в наших органах внешними причинами. Но форма, в  которой выражаются эти действия, зависит от естественного аппарата, на который они действуют. Поскольку качество нашего ощущения дает нам знать о той особенности внешнего раздражителя, который вызывает в нас данное ощущение, постольку оно служит знаком этой особенности, но ни в коем случае ее изображением, потому что от изображения мы  требуем известного рода равенства изображенным предметам. Между тем знак, чтобы быть таковым, не должен иметь какого-либо сходства с предметом, знаком которого он служит. Данная концепция была подвергнута жесткой критике, в частности, В.И. Лениным. Но дальнейшие исследования показали правоту Гельмгольца.

Чувственное познание структурно неоднородно, включает в себя не только наглядно-образные, но  и логико-понятийные компоненты. Психологическим механизмом восприятия является распознавание образов. Это предполагает наличие некоторых знаний, чувственного опыта, а также перцептивного научения, т. е. формирования навыков организации разрозненных впечатлений в некое единство. Установлено, например, что восприятие контурных рисунков знакомых предметов или даже их фотографий оказывается весьма затруднительным для представителей племен с низким уровнем развития.

Антропологи убедились в условности и сложности того класса знаков, которые возникают в  процессе развития живописи или фотографии. Контурный рисунок собаки на белой бумаге вызывают ассоциации, весьма сильно отличающиеся от тех, которые возникают при зрительном восприятии реальной собаки. То, что для цивилизованного человека совершенно недвусмысленно представляется лошадью, представителю племени банту может показаться чем-то таинственным. Это говорит о том, что формирование способности восприятия обусловлено не только генетически, естественным развитием человека как живого существа, но и социально. Так, практическая деятельность приводит к преимущественному совершенствованию тех видов восприятия, которые ее  обслуживают. Например, ткач различает до десяти оттенков черного цвета, а  музыкант улавливает тончайшие нюансы звучаний. Увеличение разрешающей способности восприятия имеет также техническое обеспечение. Благодаря открытиям в науке и технике создается возможность улавливать чрезвычайно удаленные геологические колебания, фиксировать изменения температуры тела в 0,0001 градуса, обнаруживать присутствие человека на расстоянии 0,5 км только благодаря излучаемому им теплу, а электронный микроскоп способен увеличить изображение предмета в 2 млн раз, что позволяет наблюдать некоторые молекулы.

Представление — чувственно-наглядный образ, свободно сохраняемый в памяти и произвольно (или непроизвольно) воспроизводимый в сознании. Сохраняя своеобразие индивидуального опыта, представления тем не менее содержат в себе момент обобщения. Это позволило немецкому философу Гегелю (1770–1831) усматривать в представлении границу между созерцанием и мышлением.

Таким образом, чувственное познание, обеспечивая связь сознания человека с внешним миром и  являясь единственным источником наших знаний о мире, создает необходимые предпосылки получения знания. Можно ли на этом основании утверждать, что оно является безошибочным, самодостаточным и способно составить базис всех других видов знания?

В истории философии существовал взгляд на чувственное познание как на главную форму получения достоверного знания. Сенсуализм стремился вывести все содержание знания из показаний органов чувств. Следствием такой концепции явилось недоверие к теоретическому знанию и в конечном счете к  познанию вообще. Не случайно виднейший представитель этого направления Джон Локк (1632–1704) вынужден был признать, что уму присуща спонтанная сила, не зависящая от опыта. Действительно, роль чувственного знания, несмотря на его значимость в познавательном процессе, не может быть абсолютизирована по следующим причинам.

Во-первых, оно является осмысленным и, следовательно, не может быть обособлено от рационального.

Во-вторых, чувственное познание ограничено в своих возможностях: не все доступно чувственному познанию: радиоактивное излучение, элементарные частицы недоступны чувственному восприятию, отсутствует и возможность наглядно представить себе такую частицу, как волна, и т. п.

В-третьих, оно может быть ошибочным (возможные ошибки восприятия установлены и объяснены психологией). Следовательно, чувственное познание не может рассматриваться в  качестве базисного. Основная ошибка сенсуализма, как и рационализма, состоит в обособлении ими чувственного и рационального познания. Такое представление противоречит науке: экспериментально доказано единство чувственности, рассудка и разума как взаимодополняющих сторон целостного механизма познания. В любом случае чувственное познание необходимо дополняется и  получает свое завершение в рациональном.

Рациональное познание покоится на способности логического мышления. Оно включает в себя два типа логического мышления — рассудок и разум.

Рассудок — тип логического мышления, который оперирует данными опыта в пределах сложившихся знаний в строгом соответствии с установленными правилами. Рассудку присуща жесткая определенность, строгость утверждений, тенденция к упрощению, формализации, схематизму. Рассудок приводит знания в систему и способствует приспособлению человека к стандартным условиям, в особенности при решении утилитарных задач. Ему свойственна негибкость, категоричность, неспособность выйти за рамки четко определенной задачи.

Разум производит знания более глубокого и обобщенного характера. Кант подчеркивал, что разум постоянно стремится выйти за узкие границы эмпирического знания в мир абсолютного знания, постичь абсолютную истину в последней инстанции. Разум побуждает человека к выявлению предельных, конечных оснований мироздания, к абсолютной свободе и абсолютной нравственности. Там, где разум выполняет регулятивную функцию, его роль значительна и позитивна. Он схватывает объект в единстве противоположностей, ему свойственна гибкость, он обеспечивает получение нетривиальных, нестандартных, творческих решений. Разум способен анализировать не только данные чувственного опыта, но и подвергать суду критики собственные решения. Основное отличие разума — выход за пределы, ограниченные познавательной задачей, внеутилитарность и новизна результатов. Важно, однако, подчеркнуть, что рассудок дополняет разум, выполняя рутинную нетворческую работу мышления. Рассудок и  разум — две важнейшие формы рациональности. Их взаимодействие обеспечивает единство познавательного процесса. Характерно, что в структуре человеческого мозга возможна асимметрия с преобладанием развития либо левого, либо правого полушария. Левополушарная асимметрия объясняет доминирование рассудка, создающего строго упорядоченное знание, а деятельность разума, являющаяся средоточием творческого начала в человеке, обусловлена правополушарной асимметрией. Специалисты полагают, что правополушарная асимметрия придает творчеству образность, эмоциональность, способность к неожиданным озарениям, открытиям. Полимодальное мышление свойственно людям с симметрично развитыми полушариями.

Рациональное познание наиболее полно выражено в мышлении. Мышление — процесс познавательной деятельности, для которого характерно создание обобщенных, опосредованных образов действительности. Оно опосредовано чувственным познанием и опирается на опыт (в том числе и осмысленный ранее). Благодаря мышлению человек отвлекается от конкретного многообразия явлений и выявляет присущие им общие и существенные признаки. Оно осуществляется в  теснейшей связи с языком, выполняющим функцию инструмента мышления, и речью, в  которой мысль воплощается. Основные формы мышления — понятие, суждение, умозаключение.

Понятие — узловая форма мышления, отражающая конкретно-всеобщую природу или «общий тип» определенного рода явлений, синоним понимания сути дела. В понятии мыслятся предметы, свойства и отношения между ними в их общих существенных признаках. Понятие — исходный момент движения мысли, создающей «стартовые условия» всего мыслительного процесса. Формированием обогащенного, развернутого, развитого понятия завершается мыслительный процесс, обобщив ряд суждений и умозаключений.

Суждение — форма мышления, в которой отражается связь между предметом и его признаком, между предметами, или факт их существования. Грамматически суждение выражается в повествовательном предложении. Его особенностью является то, что суждение имеет истинностное значение, т. е. как бы претендует на установление истины. Однако в суждении может быть выражена и истина, и заблуждение; и правда, и ложь.

Умозаключение — логическая форма выводного знания, состоящая в переходе от некоторых исходных суждений к новому знанию, вытекающему из этих суждений, являющихся его основанием.

Роль рационального познания абсолютизировал рационализм*. Его представители (Декарт, Лейбниц, Гегель и др.) утверждали, что всеобщие истины не выводимы из содержания чувственного опыта, а могут быть почерпнуты только из мышления. Несостоятельность такой односторонней оценки отмечали многие мыслители. Например, Кант подчеркивал, что ни одну из  познавательных способностей человека нельзя преувеличивать, так как без чувственности предмет не был бы нам дан, а без рассудка ни один нельзя было бы мыслить. В познавательной деятельности непосредственный и опосредованный, знаковый и образный, рассудочный и интуитивно-смысловой, сознательный и  бессознательный моменты взаимно дополняют друг друга, но представлены они в  различных способах постижения реальности неодинаково.

Личностное знание

В познании есть момент узнавания (распознавания образов) и открытие неизвестного. Познание как бы распадается на воспроизводство и укрепление старого знания (узнавание) и  производство нового. Распознавание предполагает идентификацию познаваемого объекта с предшествующим опытом, а установление различий между ними создает предпосылки приращения знания. Отсюда — роль личностного знания в познавательном процессе. В истории философии его значение долгое время не исследовалось. Традиционно считалось, что объективность результатов познания требует абстрагирования от личностных моментов. Вот в какой форме выражает данный взгляд на роль личности ученого Д. Гранин (Петров // Гранин Д. До поезда оставалось три часа. М., 1972. С. 32–33): «Индивидуальны только поиски и ошибки. Самое открытие безлично. Законы природы существуют независимо от их выявителей так же, как Америка существовала независимо от Колумба… Закон Архимеда не носит в себе отпечатков его личности. Америка не изменилась бы, если б ее открыл другой, скорее она открыла Колумба. …. Любое открытие неизбежно. Все, чем обладает сегодня человечество, должно было появиться. Личности лишь меняли сроки событий и большей частью не очень значительно. Независимо от гения Эдисона электрическая лампочка стала бы сегодня такой же».

Современная гносеология учитывает роль личностного знания, психологических факторов и механизмов его производства. Английский ученый и философ Майкл Полани (1891–1976) посвятил одну из своих работ преодолению ложного идеала деперсонифицированного знания как якобы единственно объективного. Его концепция неявного знания строилась на предположении, что существуют два вида знания:

1. а) явное знание, которое представляет собой синтез познания и оценки предмета познания. Познание концентрируется на восприятии предмета как целостности, которая не зависит от нас и наших потребностей. Оценка определяется представлением о том, какой цели исследуемый объект служит в составе той целостности, частью которой является сам познающий субъект. Такое знание включает в себя понимание смысла исследуемого объекта и предполагает эмоциональную увлеченность познающего, поскольку смысл является свидетельством значимости объекта для субъекта;

2. б) второй вид — неявное знание. Именно оно, т. е. скрытое знание, подспудно направляет познавательный процесс и является основанием логических форм познания.

Названные два вида знания — центральное, или явное, и периферическое, или неявное, находятся в  отношениях дополнительности. Эмпирический базис неявного знания составляют неосознанные восприятия и  ощущения. Благодаря тому, что информация, получаемая через органы чувств, значительно богаче той, что проходит через сознание, человек знает больше, чем может сказать. Неявное знание личностно, и любой термин науки нагружен неявным знанием, имеет не только объективное значение, но  и личностный смысл. Полани подчеркивал, что, «будучи человеческими существами, мы неизбежно вынуждены смотреть на Вселенную из того центра, что находится внутри нас, и говорить о ней в терминах человеческого языка, сформированного насущными потребностями человеческого общения. Всякая попытка полностью исключить человеческую перспективу из нашей картины мира неминуемо ведет к бессмыслице»^[1].

В качестве личностных факторов, формирующих познавательный образ, Полани называет личностную избирательность и индивидуальные особенности восприятия. Существенное место занимает и эмоциональная составляющая процесса познания: «Личностная причастность познающего субъекта тому процессу познания, которому он вверяет себя, осуществляется в порыве страсти... Поэтому попытка элиминировать человеческую перспективу из нашей картины мира ведет не к объективности, а к абсурду»^[2].

Исследование познавательных возможностей человека опрокинуло традиционную точку зрения и на отношение между чувственным образом и объектом. Философы руководствовались представлением, что мир и его образ в нашем сознании тождественны. С развитием философской мысли и накоплением знаний все более актуальным становился вопрос о  границах познавательных возможностей человека: что человек знает и что он может знать о мире. Это вопрос об отношении между осознаваемым и  осознанным. В Новое время вопрос о познавательных способностях человека занял центральное положение в теории познания. Например, Фрэнсис Бэкон указывает на врожденные особенности человеческого восприятия действительности как на причины, препятствующие адекватному познанию природы. Он называл их  «идолами», которые делают человеческий разум подобным кривому зеркалу, смешивающему собственную природу и природу вещей. Бэкон отмечает также плохое или неправильное использование слов, которое приводит людей к смятению и вызывает споры, создавая помехи познанию.

Значительное влияние на исследование субъекта познания оказали труды Локка. Его последователи — Беркли (1685–1754), Юм (1711–1776) абсолютизировали субъективный момент в познании. Критика познавательных способностей человека, с одной стороны, стимулировала исследования в области психологии восприятий, ощущений, мышления, а с другой — была основанием многообразных форм гносеологического скептицизма. Например, английский философ Д. Юм утверждал, что человек не может выйти за  пределы своего чувственного опыта и, значит, не может оценить результаты познания, определить их истинность или ложность. Разделяя названные взгляды, И. Кант исследовал познавательные способности человека и обосновывал зависимость результатов познания от человека как субъекта познания. Образ мира, складывающийся в нашем сознании, соответствует формам восприятия и мышления, свойственным человеку. Они имеют доопытное (априорное) происхождение и способны лишь сообщать нам о существовании ноуменального мира. (Под ноуменальным миром Кант понимает предельные основания бытия.) Именно в отношении решения метафизических (т. е. общефилософских) вопросов Кант выражает свой скептицизм. Ведь в этом случае мы стремимся постичь непостижимость, утверждает Кант. В ХХ в. идеи Канта были критически переосмыслены в одном из влиятельных философских течений — феноменологии. Вслед за Кантом, различавшим явление предмета в сознании и его сущность, виднейший представитель этого направления Гуссерль раскрыл особенности познавательных способностей человека в понятиях «феномен», «интенциональность», «интерсубъективность» и др. Понятие «феномен» означает явление предмета в  сознании. Феномен не тождествен сущности, поэтому познание предполагает переход от явления к сущности. Гуссерль полагает, что постижение сущности возможно в  силу интенциональности человеческого сознания, т. е. направленности сознания на  объект. Интенциональность есть «чистая» структура сознания, свободная от  индивидуальных, национальных или расовых характеристик. Это своеобразный мост, соединяющий субъект и объект. При этом объект нашего сознания обладает некоторой постоянной бытийной значимостью, в то время как модусы нашего сознания изменчивы, трансформируя и смыслы того объекта, на который оно направлено. Тем не менее многообразие наших переживаний целостно, едино и «самотождественно», поскольку всякое сознание есть сознание моего «Я». Таким образом, возможность познания и в значительной мере его результаты покоятся на способности человека к  непосредственному созерцанию. Познав эти акты сознания, мы познаем и мир. По существу, Гуссерль абсолютизировал роль рефлексии как единственно возможного пути эффективного познания.

Подведем итоги. Анализ познавательных способностей человека показывает зависимость результатов познания не только от строения и возможностей органов чувств человека и его мышления, но и от исторических и социокультурных факторов. Образ мира неотделим от субъекта. Он всегда есть мир в его человеческом, антропоморфном облике, соразмерен человеку. Не случайно для философии вопрос об отношении человека к миру выступает как отношение двух равных величин. Исторически сменяющиеся знания о мире отражают эволюцию человечества, его культуры, в то время как мир остается относительно неизменным. Вот характерный пример. Открытие виртуальных частиц, которые «существуют, не существуя, и не существуют, существуя», позволило по-новому интерпретировать такие разные явления, как диалог, закономерности синергетики, информация, сновидения, искусство и т. д. Действительно, композитор создал музыку, сделал нотную запись своей симфонии. Существует ли эта музыка или нет? Или существует только нотная запись, которую могут расшифровать только профессионалы? Прозвучит ли эта симфония в сознании читателя нот или нет? Но, допустим, симфония эта звучит в исполнении оркестра. Существует ли эта музыка в сознании всех, кто ее слышит? Или для кого-то это всего лишь бессмысленный набор звуков? Выходит, музыка существует подобно виртуальной частице. Так, открытие науки радикально меняет наше видение мира, а вслед за этим меняется и сам мир.

И тем не менее роль субъекта в познании абсолютизировать нельзя. Современная наука раскрывает реальную связь ощущений и восприятий человека с объектом познания. Возникшая сравнительно недавно эволюционная эпистемологияпоказывает: наши познавательные возможности основываются на врожденномаппарате отражения мира, формирование которого совпадает с возникновением жизни. Способность получать и накапливать информацию присуща всем живым существам. Все известные науке живые существа снабжены системой доопытных, врожденных познавательных структур, которые развивались в  процессе эволюции всего живого, в том числе и в ходе родовой истории человечества. Поэтому субъективные структуры познания соответствуют реальности, хотя бы частично согласуются с объектом, так как они были выработаны в ходе эволюции и  обеспечивали возможность выживания человека как живого существа. Следовательно, и ответ на вопрос, обладает ли человек необходимыми способностями к познанию, может быть утвердительным.