Философия о душе

Уже у первобытных людей мы находим попытки понять сущностьчеловека, желание установить специфику его бытия, а со временСократаиПлатонавистории философии, пожалуй, нет более употребимыхпонятий, чем «душа» и «сознание», выражающих внутреннее, скрытое состояние человеческой индивидуальности. И нет более запутанных вопросов, которые порождают эти понятия и то, что с ними связано.

Так, еще Протагор (490–420 гг. до н. э.) — один из крупнейших софистов, в  V в. до н. э. утверждал, что «человек есть мера всех вещей: существующих, что они существуют, несуществующих, что они не существуют».Сократ (469–399 гг. до н. э.) в поискахистинытакже обращался к человеку, которому наиболее подвластна деятельность его души, а потому путь к  пониманию мира, считал он, лежит через самопознание. Его не менее знаменитый ученикПлатон был первым, кто разработал целостное учение о душе, разделив людей на различные типы в зависимости от того, какими душами они обладают.

Дальнейшее рассмотрение истории философиис этой точки зрения не оставило бы без внимания практически ни одного значительного имени среди философов, а многообразие их взглядов и подходов к решению данной задачи могло бы поразить даже слишком богатое воображение. Так,Сенека,Р. Декарт,И. Кант,И.Г. Фихте, Ф.М. Достоевский,Ж.П. Сартр,М. Хайдеггер, Э.В. Ильенкови другие, придавая духовному началу в человеке первостепенное значение, много сделали для исследования его сознания, духовности, познавательных способностей. Однако и в ХХ в., спустя почти два с половиной тысячелетия после Протагора и  Сократа, проблема человека не утратила своей актуальности.

Несмотря на накопленные знания, человек остается все еще большой загадкой для самого себя, разгадать которую и  тем самым найти ключ к пониманию мироздания — заветная мечта философски мыслящих людей.И. Кант (1724–1804) отмечал: «Если собрать воедино все, что о  духах машинально повторяет школьник, говорит толпа и объясняет философ, то окажется, что это составляет немалую часть нашего знания. Тем не менее я  осмелюсь утверждать, что если кому-нибудь пришло бы в голову задать вопрос, что же, собственно, понимают под духом, то он поставил бы всех этих всезнаек в самое затруднительное положение»^[1].

Бытие индивидуальности

Почему в процессе познаниявнутренний мир человека неизменно выступает на первый план? Почему бытие человека для многих философов становится отправной точкой в понимании бытия вещей? Ответ на эти вопросы отчасти содержится в словах французского философаА. Бергсона (1859–1941), который подчеркивал: «Из всего, что существует, самым достоверным и всего более нам известным, неоспоримо, является наше собственное существование, ибо понятия, имеющиеся у нас о других предметах, можно считать внешними и поверхностными, тогда как познание самого себя есть познание внутреннее, глубокое»^[2].

За многие века, вглядываясь в себя, анализируя свой внутренний мир и пытаясь понять свою сущность, люди выявили некоторые бесспорные положения, среди которых, несомненно, на первый план выступает то, что человек являет собою неразрывное единство тела и духа — условие абсолютное и необходимое для его существования. В то же время утрата, разрыв этого единства означает смерть того или иного индивида, переход его как мыслящего существа из бытия в небытие. При этом тело как природно-телесное образование и после смерти какое-то время еще продолжает существовать, т. е. в какой-то мере сохраняет свое бытие. Но ничего не остается в смысле бытия от индивидуального духа, сознания, потеря которых, собственно, и  означает смерть конкретного человека, исчезновение индивидуальности.

Выше говорилось о проблемах в понимании появления жизни, однако возникновение сознания, духовного является загадкой, несомненно, более трудной, над решением которой человечество и теперь усиленно работает.