П. Синтез философии и практики

ко-и; [еологической стороне жизни общества, и прежде всего поло: кениям о классовости права.

По поженил о классовости права не только свели этот инсти- тут гивилизации и культуры к одной политической стороне (примем ничего принципиально нового в существующие пред- ставь ения такого рода характеристики не добавили), но и ис- казши смысл его социальной силы и помешали подойти к его пониманию как объективированного институционного образо- вания.

Рассматриваемый путь в сфере юридических знаний ока- зался тупиковым, бесплодным, а по ряду моментов дал отри- цательный результат, отбросив юридическую науку назад по сравнению не только с мировым уровнем, но и с уровнем, до- стигнутым этой специальной отраслью знаний в дореволюци- онной России. Положение о классовости права в ортодоксаль- ном правоведении марксистско-ленинского толка было в упро- щенном виде абсолютизировано, превращено чуть ли не в един- ственную «методологическую основу» науки, канонизировано, приобрело значение непререкаемой догмы, символа непогре- шимой веры. И хотя немало авторов, особенно в последние годы, путем хитроумных и порой внешне изящных научных постро- ений пытались вырваться из тисков таких догм (обосновывая противоречивость классовой сущности права, его многоуров- невый характер, роль права как общесоциального регулятора, его характеристику как меры свободы и т. д.), идеологические постулаты о классовости права глушили живую творческую мысль, препятствовали восприятию мировой юридической куль- туры.

Негативное значение такого рода идеологических постула- тов в особенности проявилось в том, что они не только пере- крывали путь к постижению глубоких общечеловеческих ос- нов права, его действительной нравственно-человеческой при- роды, но и по сути дела оправдывали тоталитарную власть, административно-репрессивную направленность «правовой политики», доминирование командно-административных мето- дов управления, низводили право до положения придатка, пос- лушного, безропотного орудия в руках всесильного и вездесу- щего партийного государства.

После разоблачения в хрущевскую оттепель репрессий ста- линского режима, прикрытых и облагораживаемых мифами о социалистическом праве, оказалось, что постулаты о классо-

10

Глава первая

вости права не только никак не способствуют утвержден стране строгой законности и твердого правопорядка, заг ющего личность, но и вообще бесплодны, не нужны. Вот и при- шлось некоторым советским правоведам молчаливо обходить их, в частности, путем использования понятия «общенародное

уже

право», которое, будто бы оставаясь классовым явлением

не является орудием классового господства, а также путем придания доминирующего значения в праве его общерегуля- тивным функциям, повышенного внимания к личности, к ее правам и т.д.

3. Причудлива судьба аналитического правоведения в со- ветской науке. Аналитическая юриспруденция неотделима от работы юридических органов, от самой практической юрис- пруденции, которая для достижения нужного уровня эффек- тивности нуждается в определенной сумме аналитических дан- ных (что, кстати сказать, потребовало с первых дней октябрь- ского переворота 1917 г. привлечения немалого числа «спе- цов», юристов-профессионалов к деятельности правотворчес- ких органов, судов, к юридическому обслуживанию хозяйствен- ной деятельности при всем «революционном» неприятии юри- дических ведомств прошлого, их аппарата).

Всплеск аналитического правоведения произошел в годы нэпа. Нэп ознаменовался развитием гражданского оборота, связан- ным с ним некоторым упрочением законности, развитием су- дебной деятельности. Аналитическая юриспруденция в период нэпа, воспринимая достижения дореволюционной юридичес- кой науки, продвинулась в разработке ряда проблем вперед, сосуществуя — не всегда, впрочем, мирно — с ортодоксальной марксистско-ленинской доктриной.

С крушением нэпа в результате возобладания на пороге 30-х годов тоталитарного режима пришел конец и оживлению аналитического правоведения. Его представители подверглись жесткой критике приверженцами ортодоксальной теории, были заклеймены как «догматики» и «схоласты», и само это направ- ление правоведения чуть теплилось в университетах, в самой практике работы юридических учреждений. Многие высоко- классные юристы-профессионалы, теоретики и практики, были изгнаны из научных учреждений и практических органов, ос- тавили юридическое поприще, были репрессированы.

А потом, во второй половине 30-х годов, произошло явление, на первый взгляд, странное, парадоксальное, труднообъясни-