19 III От науки советской — к науке российской

лось атмосферой беспощадной нетерпимости ко всему, что не соответствовало такого рода догматам и канонам

3 Существенная черта юридической науки периода сталин- ской тоталитарной идеологии — это ее апологетическая, точнее, апологетически-восторженная направленность. С середины 30-х годов в юридической науке, как и в иных сферах официозного обществоведения, возобладала линия на то, чтобы «не видеть», а еще лучше оправдывать пороки существующей обществен- ной системы, более того, безудержно восхвалять, изображать в виде самых лучших в мире действующие юридические по- рядки, нормы и принципы, восторгаться ими.

Добавление определений «социалистическое» и «советское» к понятиям «право», «законность», «правоотношение», «нор- ма» и другим призвано было возводить соответствующие ка- тегории на самый высокий ценностный уровень. Потому-то и выражения «новый, особый, высший исторический тип», «луч- шее в мире», «принципиально отличное от буржуазного» при- обрели значение непререкаемых и обязательных характерис- тик, сопровождающих обсуждения любых правовых явлений.

Апологетическая направленность правовой науки, видимо, стала наиболее показательным проявлением более широкой черты всей общественной жизни в условиях сталинщины, на- ходящейся в одном ряду с беспощадным террором. Это гиган- тская фальсификация действительности. Последняя коснулась всех сторон жизни. Но именно право, закон, законность при- званы были придать особый цивилизованный шарм, респекта- бельность реалиям того времени, закамуфлировать страшную повседневность. Этому способствовало и то обстоятельство, что и само право было втянуто в систему фальсификаций и, став ширмой сталинской диктатуры, содержало немало внешне привлекательных, но бездействующих положений. Достаточно вспомнить хотя бы, как размашисто и ярко была размалевана демократическими красивостями Конституция 1936 г., как в печати то и дело мелькали слова «законность», «закон». Даже расправы над недавними сподвижниками проходили публич- но, на глазах всего мира, в «открытых» процессах. И скольких умных, проницательных людей это обмануло, заставило ве- рить в безупречность «демократизма» и «законности» тогдаш- них порядков!

4. Необходимо отметить ту специфическую сторону разви- тия советской общественной науки (в какой-то мере сохранив-

20

Глава первая

шуюся до настоящего времени), которую можно назвать ци- татным камуфляжем. Он связан с догматизмом ортодоксаль- ной официозной науки, с тем, что в силу требования такой ортодоксальности, приобретшей характер светской религиоз- ности, каждое научное положение должно было быть подкреп- лено ссылками на «классиков» марксизма-ленинизма (до 1953 г. — лучше всего прямо на «гениальные высказывания» Сталина), на партийные документы. Потом, во время хрущев- ской оттепели, ссылки на Сталина исчезли, но зато приобрели, в сущности, равную с «классиками» значимость положения из докладов, речей, статей руководителей партии и государства (впрочем, до той поры, пока они сохраняли лидирующее поло- жение).

Официальные партийные и государственные органы зорко следили за «цитатной обоснованностью» выдвигаемых в науке положений, за тем, чтобы ни одно научное произведение в об- ществоведении не появлялось без соблюдения указанного жест- кого требования.

Вот почему авторам, стремящимся обосновывать те или иные положения, приходилось выискивать хотя бы обрывки выска- зываний, сочетания слов и т.д. из «классиков» или из партий- ных документов для того, чтобы надеяться на опубликование своих произведений. Да и научные споры по той же причине порой превращались в «перестрелку цитатами» и оттого при- обретали идеологизированную жесткость, непримиримость, когда коллегу, придерживающегося иных взглядов, можно было теоретически уничтожить одной лишь ссылкой на то, что эти взгляды «противоречат марксизму-ленинизму».

Цитатный камуфляж свойствен и работам тех правоведов, которые стремились возвысить право и обосновать его цен- ность. С этой целью выискивались отдельные фразы, мимохо- дом сделанные высказывания из публицистических работ, пи- сем и служебных записок В.И. Ленина, из ранних работ К. Мар- кса и Ф. Энгельса (хотя «поздние» К.Маркс, Ф.Энгельс, В.И. Ле- нин не очень-то жаловали право. В частности, известно, что Ленин до 1921—1922 гг. разделял враждебное, ортодоксально- коммунистическое отношение к праву, его судьбе, был иници- атором террора и расправ, прямо декретировал негативное отношение к частному праву).

Сами по себе научные положения, освобожденные от цитат- ного камуфляжа, надо думать, нередко сохраняют свое значе-