145
IV. Коллизии в праве
В то же время надо видеть, что принципы права в рассмат- риваемом смысле — это не просто некие сугубо духовные фан- томы и даже не категории правосознания. Они должны быть выражены в праве, в текстах законодательных актов (в виде текстуальных формулировок или в виде «растворенных» в тек- сте ряда статей нормативных положений); причем в современ- ных условиях они могут быть своего рода форпостами передо- вой юридической системы — права гражданского общества.
Таковы, в частности, выраженные в тексте Конституции принципы народовластия, разделения властей, федерализма. В области имущественных отношений — это закрепленные в ст. 1 части первой Гражданского кодекса Российской Федера- ции равенство участников отношений, неприкосновенность соб- ственности, свобода договоров, недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела и др. В области уго- ловного судопроизводства — ответственность за вину, презум- пция невиновности, ряд других.
И в данном случае возникает вопрос о подходе к ситуациям, когда нормы писаного права не согласуются с принципами права или даже противоречат им. Понятно, что приведение в соот- ветствие того и другого — это прерогатива законодателя. Но если законодатель не делает этого или даже, более того, кон- сервирует писаные нормы, противоречащие общим принципам? Именно это и произошло в России в 1992 — 1993 гг., когда Съезд народных депутатов и Верховный Совет упорно сохра- няли указанные противоречивые элементы в конституцион- ном тексте. Как же быть с такого рода коллизией?
С принципиальной точки зрения в условиях повседневной, нормальной жизни общества ответ здесь один: указанную кол- лизию кроме законодателя может решить только суд, компе- тентный орган правосудия. Те или иные лица могут совершать
Глава пятая
146
определенные действия со ссылкой на закрепленные в законе принципы права, хотя бы такого рода действия и не соответ- ствовали нормам писаных юридических источников. Но эти действия не могут априорно рассматриваться в качестве пра- вомерных. Таковыми — в случаях существования в законода- тельстве соответствующих принципов права — они могут быть признаны судом, органом правосудия (особенно в области част- ного права в соответствии с принципами, закрепленными в ст. 1 Гражданского кодекса).
4. Острая проблема, связанная с действием писаного права, возникла в России в сентябре—октябре 1993 г., когда указом Президента был распущен Верховный Совет и назначены но- вые выборы в соответствии с «президентским» проектом Кон- ституции.
Один из российских правоведов, сказавший одобрительные слова в отношении формулировок, в которых отделяются друг от друга «право» и «закон», отметил в этой связи, что «собы- тия сентября—октября 1993 г. изменили не только политичес- кую, но и правовую ситуацию и пролили несколько иной свет на приведенные ... формулировки»1.
Между тем едва ли такие обобщенные характеристики спра- ведливы. События сентября — октября 1993 г. — это особый случай в жизни общества, и теоретические положения, выра- батываемые в отношении этих событий, вовсе не должны рас- пространяться на обычную, стандартную, нормальную жизнь общества. Ибо события сентября — октября 1993 г. не просто кульминация, драматический всплеск конфликта между дву- мя «ветвями» власти (как до сих пор многие авторы оценивают происходящие в ту пору процессы), а столкновение двух сис- тем власти, когда решались проблемы перехода от тоталитар- ного коммунистического строя к демократическому строю и правам человека и на карту была поставлена сама возмож- ность такого перехода.
При этом следует принять во внимание, что существующий строй никогда не создает такие юридические механизмы, вы- раженные в писаном праве, которые бы позволили «законно» перейти к новой системе общественных отношений. Более того, в России Съезд народных депутатов и Верховный Совет (ут- ратившие по сути дела свою легитимность после распада Со-
1 Кудрявцев В. Н. Указ, соч С. 5.
147
юза), пользуясь в соответствии с действовавшей в то время прежней Конституцией монополией на законодательство, на- целенно и жестко законсервировали существующие порядки, систему Советов, их всевластие, законодательно исключили саму возможность их преобразования, перехода к новому, де- мократическому строю.
Как тут быть, если исходить из незыблемости писаного пра- ва, действующего закона?
Можно было, разумеется, все оставить на «исторический самотек»: зарождающаяся новая власть (она в то время виде- лась в институте президентства) могла сдать свои позиции, предоставив обществу развиваться эволюционным путем. Рано или поздно новое даже в рамках прежнего законодательства пробило бы себе дорогу. Абстрактно рассуждая, можно прийти к выводу, что это, по-видимому, был наименее болезненный путь.
Но в условиях разрушенной тоталитаризмом России он пред- ставлялся в те годы (да и не только в те годы) совершенно неприемлемым: эволюционные преобразования, как свидетель- ствует исторический опыт, растягиваются в этом случае на многие-многие десятилетия, проходя через ряд полос потрясе- ний и катаклизмов. Все это посттоталитарная страна едва ли способна выдержать.
Известные благоприятные предпосылки решения возникшей в это время трудноразрешаемой задачи состояли в том, что существовал институт президентства, в соответствии с кото- рым Президент все более утверждал себя в качестве главы государства, а! также в том, что в текст в общем устаревшей Конституции были внесены положения об основополагающих принципах права, (соответствующих правовым началам граж- данского общества} и о фундаментальных правах человека.
Идеальным в этих условиях вариантом было бы использо- вание механизма правосудия. Хотелось бы еще раз сказать о том, что, с точки зрения автора этих строк, коллизию между писаным правом и другими правовыми реалиями кроме самого законодателя могут решить только органы правосудия, зани- мающие принадлежащее им в гражданском обществе высокое место и способные принимать самостоятельные решения на основе основополагающих правовых принципов и фундамен- тальных прав человека.
148
Глава пятая
И в данном случае социальная интрига осени 1993 г. могла бы получить в России законное разрешение, если бы компе- тентный правосудный орган, правомочный на оценку действу- ющего законодательства с точки зрения принципа права и фундаментальных прав человека (такую миссию мог бы взять на себя Конституционный Суд), совершил упомянутую акцию. Этого не произошло: Конституционный Суд не вышел за пре- делы одних лишь норм писаного права.
Это дело, как уже говорилось, взял на себя Президент Рос- сийской Федерации.
Хотя Президент как глава государства призван выполнять функции арбитра, обязанного обеспечивать гармоничное функ- ционирование всех государственных органов (функции, близ- кие к правосудным), возникли и остаются сомнения, вправе ли был Президент осуществлять указанную акцию. Эти сомнения становятся еще более серьезными, если учесть, что действия Президента хотя и решили определенным образом конститу- ционный кризис, тем не менее имели и негативные стороны. Во-первых, они нарушали нормы действовавшего в то время позитивного права (а общество всегда с неодобрением реаги- рует на этот факт), и, во-вторых, они фактически означали применение насилия, пусть и прикрытого юридизированными формулировками (что закладывает импульс насилия в поли- тические отношения и на будущее).
В кризисные дни осени 1993 г. были предприняты попытки объяснить с юридических позиций акцию Президента. Наибо- лее часто звучащее в то время объяснение — это ссылка на различие между правом и законом, на то, что Президент хотя и нарушил закон, но действовал по праву. В противовес этому автор этих строк попытался найти юридические основания президентским действиям в действующем праве — в содержа- щихся в нем основополагающих принципах и фундаменталь- ных правах человека и в том еще, что в результате нарушения конкретных писаных норм, относящихся к праву власти, от- крывается путь к формированию права гражданского общест- ва.
Далеко не во всем указанные попытки, даже ориентирую- щиеся на действующее законодательство, можно признать кор- ректными: хотя функции Президента близки к правосудным, они все же не являются правосудными в точном смысле, не связаны жесткими процедурами и гарантиями. Да и вообще
149
перед нами такая переломная ситуация, об оправданности ко- торой в конечном итоге судит только История.
Достигнутые в настоящее время результаты начавшихся в ту пору процессов противоречивы. Наряду с тем, что сделаны определенные шаги к формированию права гражданского об- щества (более полное закрепление в Конституции прав чело- века, принятие первой части Гражданского кодекса), есть и факты иного рода. Уже в ходе осенних событий 1993 г. в об- ществе 3 — 4 октября возникла ситуация «права войны», уси- лились авторитарные начала в президентской и в исполни- тельной власти, увеличилось количество случаев нарушения Конституции и законов, импульс насилия обернулся страшной бедой в результате военных действий в Чечне.
Возможно, сила писаного права оказалась более значитель- ной, чем это принято считать, и сообразно этому нарушение писаных норм, как бы убедительно оно ни обосновывалось, мстит за себя. Увы, ни мировая практика политико-государственной жизни, ни недавние события в России не дали убедительного ответа на вопрос о самой возможности безболезненно-законно- го перехода от одного общественного строя к другому. В обста- новке общественного слома, глобальных сдвигов в жизни об- щества право оказывается беспомощным перед самой драма- тической ситуацией в жизни общества, перед властью.