Глава XI. Договоры, направленные на создание неправосубъектных коллективных образований

1. Договоры простого товарищества

Общие положения о договорах простого товарищества. Действующий Гражданский кодекс РФ разграничивает хозяйственные товарищества и общества — коммерческие организации, соответственно наделенные правами юридического лица (включая полные товарищества, товарище­ства на вере (коммандитные товарищества)), и хозяйственные общества (акционерные общества, общества с ограниченной и с дополнительной ответственностью), а также противостоящие им, не обладающие граж­данской правосубъектностью простые товарищества (ст. 66 и 1041 ГК).

Правовой формой отношений, выделенных в названии гл. 55 дейст­вующего ГК («Простое товарищество»), как раз и выступает одноимен­ный договор. В открывающей эту главу Кодекса ст. 1041 («Договор про­стого товарищества») приводится следующее определение рассматри­ваемого договора: «По договору простого товарищества (договору о совместной деятельности) двое или несколько лиц (товарищей) обязу­ются соединить свои вклады и совместно действовать без образования юридического лица для извлечения прибыли или достижения иной не противоречащей закону цели».

Сфера применения простого товарищества не только ранее, но и теперь, несмотря на развитие конкурирующих с ним различных ви­дов коллективных образований, наделенных правами юридического лица, продолжает быть весьма широкой, охватывая как сферу пред­принимательских, так и находящихся за пределами этой сферы от­ношений. Последнее связано, в частности, со свободой создания соответствующих образований, особым характером складывающих­ся в подобных случаях внутренних и внешних отношений. Значение может иметь и специальный порядок определения налоговой базы по доходам, полученным участниками договора простого товарище­ства (имеются в виду специальные на этот счет правила, содержа­щиеся в Налоговом кодексе⁶⁵⁴, в Положении по бухгалтерскому учету «Информация об участии в совместной деятельности» ПБУ 20/03⁶⁵⁵ (Положение применяется к случаям, когда договор об участии в со­вместной деятельности предусматривает извлечение выгод или до­ходов) и др.). Все это дало, например, Н.М. Щукиной в диссерта­ции, посвященной простому товариществу, возможность назвать в качестве примеров использования соответствующей конструкции договоры о совместной эксплуатации, совместной переработке неф­ти с последующей реализацией готовой продукции, о сотрудничест­ве и совместной деятельности по строительству и дальнейшей экс­плуатации выстроенного помещения, о совместной заготовке леса на корню, его переработке и сушке, о совместном производстве и реализации летательных аппаратов малой авиации, о совместной организации в городе эфирного телевизионного канала, о совмест­ной деятельности по строительству дома жилищным кооперативом, о совместной работе по созданию сезонных запасов по образованию материальных ресурсов, о совместной деятельности по закупке и реа­лизации сахара и др.⁶⁵⁶

Есть все основания согласиться с мнением, высказанным непо­средственно перед принятием действующего Гражданского кодекса: указанный договор «применяется обычно в случаях, когда двум или более предприятиям необходима сложная кооперация (произ­водство, долговременное финансовое сотрудничество и многопла­новое коммерческое взаимодействие)».

Включение в легальное определение договора указания на «со­вместную деятельность» послужило в литературе и судебной прак­тике поводом для отождествления договоров о простом товарищест­ве с договорами о совместной деятельности. Соответственно было признано: «Значение договора простого товарищества, его место в гражданском обороте, в первую очередь, обусловлены тем, что это — единственный предусмотренный ГК договор, регулирующий совме­стную деятельность его участников»⁶⁵⁷.

На наш взгляд, такой вывод, как постараемся показать ниже, яв­ляется спорным. Представляется более обоснованной иная точка зрения, в силу которой договор простого товарищества — лишь одна из разновидностей договоров о совместной деятельности. Об этом можно судить уже по тому, что такими же самостоятельными, как и договор простого товарищества, являются договоры, направленные на создание образований, которые в отличие от простого товарищест­ва имеют целью учредить юридическое лицо⁶⁵⁸. Что же касается полу­чившего широкое распространение в современной литературе и су­дебной практике термина «договор о совместной деятельности», подразумевая под ним только договор простого товарищества, то определенное объяснение этому можно найти в самой истории развития рассматриваемого правового института в послереволю­ционный период. Речь идет о том, что в ГК 1922 г. соответствую­щий раздел именовался «Простым товариществом». И хотя легаль­ное определение указанного договора в этом Кодексе (ст. 276) включало указание на осуществление сторонами «совместных дей­ствий», и в самом определении, и в остальных статьях главы в рав­ной мере речь шла именно о договоре простого товарищества, что давало возможность признать его в том смысле, который придавал ему тогдашний ГК, лишь разновидностью договора о совместной деятельности.

В отличие от своего предшественника ГК 1964 г. вообще не упо­минал о простом товариществе. Состоявшая из пяти статей глава «Совместная деятельность» позволяла иметь весьма широкое пред­ставление об этом договоре. И все же, главным образом в период действия этого Кодекса, в литературе имели место попытки опреде­ленным образом сузить границы соответствующего договора (дого­вора о совместной деятельности). Такая позиция была отражена, например, в одном из тогдашних комментариев к ГК. В нем обра­щалось внимание на то, что «договор о совместной деятельности является правовой формой, опосредствующей такую организацию совместной деятельности социалистических организаций, в результа­те которой не возникает субъекта права, наделенного правами юри­дического лица»⁶⁵⁹.

Точно так же и В.А. Тархов считал невозможным применение норм соответствующей главы ГК 1964 г. «в случае, если созданное по началам, закрепленным в ГК, образование оказывается обычным юридическим лицом»⁶⁶⁰.

В принятых впоследствии кодификационных актах в целом про­явилась тенденция возврата к особой конструкции договора про­стого товарищества. Так, в Основах гражданского законодательства 1991 г. вслед за легальным определением договора о совместной дея­тельности содержалось в скобках указание: «договор простого това­рищества». Действующий Кодекс сделал следующий шаг в том же направлении. Упомянув об одном из этих договоров в скобках, он поменял договоры местами, и теперь в скобках оказался договор о совместной деятельности. Тем самым произошло то, что предпола­галось сделать предшествующими кодификационными актами: до­говор о совместной деятельности признан родовым по отношению к договору простого товарищества понятием.

Таким образом, следует, как полагаем, согласиться с В.С. Емом и Н.В. Козловой, которые с полным основанием, имея в виду ст. 1041 ГК, утверждают, что «категорию «совместная деятельность» не сле­дует понимать буквально, а необходимо трактовать как совместные действия товарищей по внесению вкладов и иные их действия по реализации обязательств, возникающих из договора простого това­рищества»⁶⁶¹.

Можно указать также и на то, что еще ранее, применительно к ГК 1922 г., подчеркивалось: «... простое товарищество, предусмот­ренное Гражданским кодексом, не образует особого субъекта права, не является юридическим лицом. В силу договора простого товари­щества возникает только внутреннее единство, юридическая связь товарищей между собой. Для всех же третьих лиц простое товарище­ство как известное внешнее единство не существует. Все сделки тре­тьи лица заключают не с товариществом, а с отдельными товарища­ми, которые и несут ответственность по сделкам перед третьими ли­цами»⁶⁶². Из этого был сделан вывод: «Юридический строй этого вида товарищества чрезвычайно несложен и прост. Поэтому такое това­рищество и носит наименование простого»⁶⁶³.

На еще одно из последствий отсутствия правосубъектности про­стого товарищества обратила внимание Н.А. Шебанова: «Не при­знавая простое товарищество юридическим лицом, закон не предос­тавил ему и права действовать от общего имени (право на фирмен­ное наименование). Поэтому в отношениях с третьими лицами оно рассматривается как группа отдельных лиц, действующих под свои­ми именами или через уполномоченных, представляющих их как индивидуально-определенных лиц. С этой точки зрения присвоение себе простым товариществом символического наименования не имеет юридического значения»⁶⁶⁴.

Отсутствие прав юридического лица означает невозможность вы­ступления простых товариществ в гражданском обороте от собст­венного имени. Участниками гражданского оборота являются толь­ко сами товарищи — те, кого объединяет простое товарищество.

Отмеченное обстоятельство не всегда достаточно четко учитыва­ется законодателем. Примером может служить ст. 4 Федерального закона от 25 февраля 1999 г. № 39-ФЗ «Об инвестиционной деятель­ности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капиталь­ных вложений»⁶⁶⁵. В ней предусмотрено: «Инвесторами могут быть физические и юридические лица, создаваемые на основе договора о совместной деятельности и не имеющие статуса юридического лица объединения юридических лиц, государственные органы, органы местного самоуправления, а также иностранные субъекты предпри­нимательской деятельности». Тем самым простое товарищество (име­ется в виду, что договор о совместной деятельности в данном случае отождествлялся с простым товариществом) оказалось в ряду тех об­разований, которые действительно являются субъектами граждан­ского права и имеют по этой причине возможность действовать от собственного имени.

Договоры простого товарищества обладают рядом и иных осо­бенностей, которые принимаются во внимание законодателем при установлении их правового режима: судами — при определении пра­вовой природы заключенного сторонами договора, явившегося пред­метом судебного разбирательства, и сторонами — при выборе соответ­ствующей их интересам договорной модели.

Заслуживает быть выделенной прежде всего специфика форми­рования имущественного субстрата рассматриваемого коллектив­ного образования на момент его учреждения. Имеется в виду безус­ловная обязанность товарищей вносить в установленном порядке вклады в общее дело.

С отмеченной особенностью тесно связана и та, которая выража­ется в специальном режиме, установленном для внесенного участ­никами имущества, а также для достигнутого совместной деятельно­стью результата и прежде всего полученных от такой деятельности плодов и доходов. Имеется в виду то, что собственником объеди­ненного таким образом имущества и указанного результата выступа­ет не коллективное образование как таковое (простое товарищест­во), а сами участники совместной деятельности, связанные соответ­ствующим договором. Это имущество составляет их общую долевую собственность⁶⁶⁶.

Особенностью договора простого товарищества является и то, что в подобных случаях коллективное образование, учреждение ко­торого составляло цель договора, не будучи юридическим лицом, вместе с тем представляет собой определенную корпоративную структуру. При этом в отличие от договоров, являющихся либо ор­ганизационными, либо имущественными, рассматриваемый дого­вор построен на сочетании тех и других элементов. Соответственно существуют определенные основания для вывода о том, что «дого­вор о совместной деятельности не столько регламентирует отноше­ния товарообмена между его сторонами (участниками), сколько оп­ределяет их специальную организацию и позволяет им выступать в гражданском обороте совместно»⁶⁶⁷. Все это подтверждает признание определенным элементом договора простого товарищества также и организационных отношений.

Обеспеченная законодателем индивидуализация рассматривае­мого договора определяет его место в существующей носящей юри­дико-технический характер квалификации гражданско-правовых договоров простого товарищества как одного из видов договоров о совместной деятельности. Следующей за совместной деятельно­стью особенностью договора простого товарищества можно считать его направленность на создание соответствующего образования, не являющегося юридическим лицом. Внешняя сторона деятельности такого образования выражается в установлении юридических отно­шений у третьего лица только с определенным товарищем (товари­щами), от имени которого (которых) заключается сделка. Того и другого (других) связывают права и обязанности, а также взаимная ответственность.

Еще в период действия первого из Гражданских кодексов РСФСР отмечалась особенность договора простого товарищества, выра­жающаяся в его цели⁶⁶⁸. Оценить значимость такой особенности по­зволяют и общие соображения относительно цели в праве, которые высказывал Р. Иеринг. Указав на соотношение, складывающееся применительно к известной триаде (норма — судебное усмотрение — право), с тем, что «закон — устанавливает норму, судья — применяет ее, право — обнимает собой все нормы», автор счел необходимым особо подчеркнуть: «Я разумею при этом, конечно, не простую форму права: норму, а то, что составляет сущность права, именно цели, осу­ществляемые им»⁶⁶⁹.

По поводу особенностей цели, которую ставят перед собой сто­роны рассматриваемого договора, К.П. Победоносцев указывал на то, что «в меновом договоре (купля-продажа, наем и пр.) стороны имеют в виду различные цели, коим соответствует и различное с обеих сторон исполнение. Напротив того, в сообществе стороны имеют в виду одинаковую цель, употребляют для достижения ее одинаковые или различные средства»⁶⁷⁰.

Во всех кодифицированных актах, принятых после революции, легальное определение договора простого товарищества неизменно включает указание на цель, преследуемую сторонами. При этом в решении законодателем в разное время вопроса о цели имеются не­которые несовпадения.

Так, ГК 1922 г. в ст. 276, на которую уже была произведена отчасти ссылка выше, предусматривал, что стороны должны соединить свои вклады и совместно действовать «для достижения общей хозяйствен­ной цели». Тем самым речь шла о трояких по смыслу ограничитель­ных пределах соответствующей цели. Цель, во-первых, должна быть общей; во-вторых, носить хозяйственный характер (с этим была свя­зана возможность признавать недопустимым заключение договора простого товарищества, направленного на удовлетворение личных потребностей каждого из товарищей), и, наконец, в-третьих, обеспе­чивать ее достижение совместными действиями (совместной деятель­ностью).

В ГК 1964 г. норма, относящаяся к цели, сохранила в своей ос­новной части редакцию легального определения договора, которое содержалось в предшествующем Кодексе. Отличие состояло прежде всего в том, что гражданам была прежде всего предоставлена воз­можность заключать договор о совместной деятельности, но только для удовлетворения своих личных бытовых нужд. Второе отличие выражалось во включении в легальное определение договора переч­ня целей, которым он должен был соответствовать. Сюда вошли строительство и эксплуатация межколхозного либо государственно­колхозного предприятия или учреждения (не передаваемых в опера­тивное управление организации, являющейся юридическим лицом), возведение водохозяйственных сооружений и устройств, строитель­ство дорог, спортивных сооружений, школ, родильных домов, жи­лых строений. При том было специально оговорено, что указанный перечень имел значение лишь примерного.

Основы гражданского законодательства 1991 г. предусмотрели обязанность сторон «путем объединения имущества и усилий совме­стно действовать для достижения общей хозяйственной или другой цели, не противоречащей законодательным актам». Тем самым при­менительно к цели значение должно было иметь прежде всего ука­зание на общий характер деятельности. Что же касается среди про­чего требования о законности действий, то оно носило лишь самый общий характер. Этот общий характер был отражен и в других ко­дификационных актах. Все они имели в своем составе нормы о за­прещении противоречащих закону сделок. Можно указать в этой связи, в частности, еще на ГК 1922 г., в котором ст. 30 предусматри­вала недействительность сделки, совершенной с целью, противной закону или в обход закону, а равно сделки, направленной к явному ущербу для государства.

Действующий Гражданский кодекс дает весьма распространен­ное представление о целях договора простого товарищества. Имеет­ся в виду содержащееся в нем указание на то, что соединение вкла­дов и совместная деятельность направлены на извлечение прибыли или на достижение иной не противоречащей закону цели. Таким образом, цель в этом договоре не должна непременно быть хозяйст­венной. Следует добавить к этому, что хотя в отличие от Основ гра­жданского законодательства 1991 г. и ГК 1964 г. действующий Ко­декс термина «общая цель» не использует, легальное определение простого товарищества позволяет сделать вывод о единстве целей, на которые направлены совместные действия⁶⁷¹.

А.Б. Годес, имея в виду указанную особенность рассматривае­мого договора, обращал внимание на то, что «цель должна быть ясно выражена в договоре: на что конкретно направлена совместная дея­тельность, какой материальный объект должен явиться ее результа­том (ближайшая цель) и для удовлетворения каких потребностей он предназначается»⁶⁷².

Хотя относящееся к цели замечание А.Б. Годеса имело в виду договор простого товарищества, автор все же не обозначил индиви­дуальные признаки такого договора, связанные с поставленными перед ним целями. Роль в выделении в таких договорах действи­тельно присущих им признаков выражается в том, что, совершая любые юридические акты, к числу которых относятся и сделки, уча­стники гражданского оборота действуют исключительно для дости­жения связывающей их общей цели. Соответственно в одном из комментариев к Гражданскому кодексу РСФСР 1964 г. было под­черкнуто: «Содержание договора о совместной деятельности заклю­чается в том, что его участники обязуются совместно действовать для достижения общей хозяйственной цели. Этой общей целью договор о совместности отличается от других договоров граждан­ского права, стороны которых хотя и объединены единством инте­ресов, но каждая имеет и свои определенные цели»⁶⁷³. Столь же чет­ко выразил еще ранее аналогичную мысль С.Н. Ландкоф: «Стрем­ление к извлечению прибыли должно объединять всех членов товарищества, т.е. оно должно быть общим, и не может быть про­стого товарищества там, где хотя бы один из участников товарище­ства отказывается по договору от участия в получении прибыли или иной материальной выгоды»⁶⁷⁴.

Таким образом, общую в договоре цель составляет то, что можно считать его саььа. Этим он отличается от большинства других дого­воров. Имеется в виду, что если, например, в договорах купли- продажи, подряда или перевозки для покупателя целью служит при­обретение имущества, для заказчика — получение результата работ, для отправителя или получателя — перемещение груза, то в договоре простого товарищества целью служит получение прибыли.

Единство цели в рассматриваемом договоре влечет за собой и то, что «ни одна из сторон не вправе требовать исполнения в от­ношении себя лично и соответственно не должна производить ис­полнение непосредственно в отношении какой-либо другой сто- роны»⁶⁷⁵.

Содержащееся в ст. 1041 ГК требование, не противоречащее цели совместной деятельности, предполагает действие общих норм о не­действительности сделок, содержащихся в § 2 гл. 4 ГК, в том числе ст. 168 («Недействительность сделки, не соответствующей закону или иным правовым актам») и ст. 169 («Недействительность сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка и нравст­венности»).

Вывод об особом значении общей для сторон договора простого товарищества цели не исключает того, что целей, о которых идет речь, при этом в равной мере общих, в действительности должно быть по меньшей мере две. Первой из них служит собственно созда­ние коллективного образования. Общий характер указанной цели, достигаемой совместным волевым актом всех участников, состав­ляет заключаемый сторонами договор, на основе которого создает­ся простое товарищество, т.е. неправосубъектное коллективное образование, не вызывает сомнений. Однако эта цель не является самостоятельной. Она представляет собой определенное средство, с помощью которого стороны договора простого товарищества по­лучают возможность совместно, хотя и каждый от своего имени, участвовать в гражданском обороте, добиваясь общего результата. А это как раз и составляет вторую, неразрывно связанную с пер­вой, цель.

Для установления особенностей договора простого товарищества значение имело положительное решение вопроса не только о «це­не», но и об «интересе». В.И. Серебровский, особо выделяя то, что целью этого договора является соединение лиц, подчеркивал: «...каждый из участников товарищества преследует собственные ин­тересы. Но та общая цель, ради которой данные лица объединились в товарищество, придает их интересам известное единство. Поэтому участники товарищества в отношениях друг к другу именуются в законе не сторонами, как в других договорах, а товарищами. В то время, как в других договорах содержание прав и обязанностей каж­дой стороны различно (например, покупателя и продавца), права и обязанности каждого из товарищей в основном совпадают с права­ми и обязанностями других товарищей»⁶⁷⁶.

Это послужило основанием для сделанного Г.Е. Авиловым выво­да: «В совпадении интересов сторон естественным образом проявля­ется координационный характер данного договора, требующий от товарищей постоянно согласовывать свои действия в процессе его исполнения. Таким образом, договор простого товарищества явля­ется основой не только для заключения сделок с третьими лицами, но и для последующих соглашений между самими сторонами»⁶⁷⁷.

Единство интересов позволяет противопоставить договор про­стого товарищества другим договорам, для которых достижение ре­зультата — получение имущества, выполнение работ или предостав­ление услуг составляет в указанных случаях цель только для одного из контрагентов. Соответственно в договоре о простом товарищест­ве для всех участников общими являются не только сама цель, но и интерес к ее достижению.

Отправляясь от того, что «далеко не всякий контракт о совмест­ной деятельности, о научно-техническом, творческом или ином со­дружестве, о долевом участии или кооперации, даже предусматри­вающий объединение вкладов партнеров, действительно является простым товариществом», В.С. Ем и И.В. Козлова сформулировали обобщающий вывод о самой сущности соответствующей правовой конструкции. Имеется в виду, что «договором простого товарищест­ва является... соглашение, участники которого: 1) преследуют еди­ную (общую) цель; 2) совершают действия, необходимые для дости­жения поставленной цели; 3) формируют за счет вкладов имущест­во, составляющее их общую долевую собственность; 4) несут бремя расходов и убытков от общего дела; 5) распределяют между собой полученные результаты. Договоры, в которых эти условия отсутст­вуют, квалифицируются иначе»⁶⁷⁸. В то же время В.В. Чубаров, под­черкивая наличие ряда обязательных признаков рассматриваемого договора, особо выделяет то, что: «а) это соглашение, по которому объединяются два и более лица... б) соглашение между товарищами не приводит к образованию юридического лица. в) соглашение предполагает личное участие (личные действия) каждого из товари­щей по достижению общей цели. г) для совместной деятельности товарищи вносят и соединяют свои вклады. д) соглашение заклю­чается для достижения общей цели — извлечения прибыли или дос­тижения иной, не противоречащей закону цели (совместное строи­тельство дома, дороги и т.п.)».

Применительно к ГК 1922 г. В.Ю. Вольф признавал достаточным существование четырех особенностей простого товарищества. В это число автор включил то, что, «во-первых, в основании простого това­рищества лежит договор; во-вторых, простое товарищество может ставить перед собой любую хозяйственную цель; в-третьих, вклад мо­жет носить как денежный, так и неденежный характер, и, наконец, в- четвертых, хозяйственная деятельность, ради которой товарищи объ­единяются в товарищество, осуществляется ими совместно, так что все юридические действия совершаются товарищами от имени кол­лектива товарищей»⁶⁷⁹. При этом особое внимание обращалось на то обстоятельство, что, выступая в гражданском обороте, указанный коллектив не пользуется правами юридического лица, а действует как совокупность объединенных физических или юридических лиц⁶⁸⁰.

Определенное значение сохраняют и теперь соображения, выска­занные относительно существа договора простого товарищества со­ставителями проекта Гражданского уложения. Имеется в виду при­знание ими того, что «главное отличие простого товарищества от всех других товариществ заключается. именно в том, что товарище­ство это существует лишь в отношении товарищей между собою; третьим же лицам оно неизвестно. Эти лица знают только отдельных товарищей, с которыми вступают в сделки и которые, в силу ее же, отвечают перед ними»⁶⁸¹. Некоторое сомнение связано, пожалуй, с за­мечанием, относящимся к тому, что «простому товариществу чужды те особые признаки, которые присвоены другим видам товарищества, а потому всякое товарищество, не имеющее сих последних признаков, является простым и с этой точки зрения наименование рассматривае­мой формы товарищества простой формой оказалось правильным»^{682 683}. Сомнение, о котором идет речь, касается «запасного характера» про­стого товарищества. В действительности этот вид коллективных об­разований подобно другим не только имеет, но всегда имел, не толь­ко имел, но и имеет присущие только ему особенности, обеспечи­вающие его индивидуализацию.