2. Заемщик

В роли другого непременного участника кредитного договора — заемщика может выступать всякий субъект гражданского права: как физическое, так и юридическое лицо, а также публично-правовое образование (Российская Федерация, субъекты Российской Феде­рации, муниципальные образования). Закон не предусматривает каких-либо специальных требований, предъявляемых к гражданам и организациям, участвующим в кредитном договоре на стороне за­емщика. Если для банка заключение кредитных договоров во всех случаях связано с осуществлением им предпринимательской дея­тельности, то граждане и организации, вступая в кредитные право­отношения с банком, могут преследовать самые различные цели, в том числе и никак не связанные с осуществлением ими предпри­нимательской деятельности.

Возможности граждан, организаций и публично-правовых образо­ваний участвовать в кредитных правоотношениях (в качестве заем­щиков) предопределяются общими положениями о право- и дееспо­собности, а также правилами, устанавливающими особенности пра­вового статуса тех или иных субъектов гражданского права, что никак не связано со спецификой правового регулирования именно кредитных правоотношений. Например, публично-правовые образо­вания (Российская Федерация, субъекты Российской Федерации, муниципальные образования), как известно, выступают в отношени­ях, регулируемых гражданским законодательством, на равных началах с иными участниками этих отношений: гражданами и юридическими лицами, — и подчиняются правилам, определяющим участие юри­дических лиц в гражданско-правовых отношениях, если иное не вытекает из закона или особенностей данных субъектов. От имени публично-правовых образований гражданские права и обязанности приобретаются органами государственной власти и органами мест­ного самоуправления в рамках их компетенции, установленной акта­ми, определяющими статус этих органов (ст. 124, 125 ГК).

С точки зрения бюджетного законодательства кредитные догово­ры, заключаемые Российской Федерацией, субъектами Российской Федерации, муниципальными образованиями с кредитными орга­низациями в качестве заемщиков, признаются одной из форм дол­говых обязательств соответствующих публично-правовых образова­ний, а суммы полученных кредитов — государственными, муници­пальными внутренними заимствованиями, составляющими часть государственного (муниципального) долга (ст. 97—100 Бюджетного кодекса Российской Федерации, далее — БК РФ⁴¹³). В соответствии со ст. 104 БК РФ государственные и муниципальные внутренние заим­ствования используются для покрытия дефицитов соответствующих бюджетов, а также для финансирования бюджетных расходов в пре­делах расходов на погашение государственных и муниципальных долговых обязательств. От имени Российской Федерации право осуществления государственных внутренних заимствований при­надлежит Правительству РФ либо уполномоченному им ответствен­ному федеральному органу исполнительной власти; от имени субъ­екта Российской Федерации — единственному уполномоченному органу исполнительной власти субъекта Российской Федерации; от имени муниципального образования — уполномоченному органу местного самоуправления в соответствии с уставом муниципального образования.

Предельный объем государственного внутреннего долга Россий­ской Федерации на каждый очередной финансовый год утверждается федеральным законом о федеральном бюджете на очередной финан­совый год с разбивкой долга по формам обеспечения обязательств. Законом субъекта Российской Федерации о бюджете, правовым ак­том органа местного самоуправления о местном бюджете на очеред­ной финансовый год устанавливается верхний предел долга субъекта Российской Федерации, муниципального долга, который не должен превышать объем доходов соответствующего бюджета без учета фи­нансовой помощи из бюджетов других уровней бюджетной системы Российской Федерации (ст. 106—107 БК РФ).

Согласно ст. 111 БК РФ осуществление государственных или му­ниципальных заимствований допускается только в случае утвержде­ния федеральным законом, законом субъекта Российской Федера­ции или решением органа местного самоуправления о бюджете со­ответствующего уровня на текущий финансовый год следующих параметров: привлечения средств из источников финансирования дефицита бюджета, соответствующего ограничениям, установлен­ным ст. 92 БК РФ (размер дефицита бюджета субъекта Российской Федерации не может превышать 15%, а местного бюджета — 10% объема доходов соответствующего бюджета без учета финансовой помощи иных бюджетов); предельного размера государственного и муниципального долга, соответствующего ограничениям, установ­ленным ст. 106—107 БК РФ; расходов на обслуживание соответст­вующего государственного или муниципального долга в текущем финансовом году. При этом предельный объем расходов на обслу­живание государственного долга субъекта Российской Федерации или муниципального долга, утвержденный законом (решением) о бюджете соответствующего уровня, не должен превышать 15% объема расхо­дов бюджета соответствующего уровня.

Отмеченные ограничения, содержащиеся в публичном праве (бюджетном законодательстве), предопределяют возможности уча­стия публично-правовых образований в кредитных правоотношени­ях. Правда, современной российской истории известны факты и, так сказать, разового регулирования отдельных акций, связанных с уча­стием государства в кредитных правоотношениях в качестве заем­щика. Достаточно вспомнить историю с «залоговыми аукционами», которая до настоящего времени служит одним из признанных об­разцов «скандальной» приватизации. А началась эта история с при­нятия Указа Президента РФ от 31 августа 1995 г. № 889 «О порядке передачи в 1995 году в залог акций, находящихся в федеральной соб- ственности»⁴¹⁴. Согласно названному указу «в целях обеспечения ис­точников покрытия дефицита федерального бюджета и эффектив­ного использования пакетов акций, находящихся в федеральной собственности» предусматривалось проведение в IV квартале 1995 г. аукционов на право заключения одновременно договоров кредита, залога находящихся в федеральной собственности акций, а также договора комиссии. Передача в залог находящихся в федеральной собственности пакетов акций акционерных обществ, созданных в процессе приватизации, производилась по итогам проведения аук­ционов на право заключения соответствующих договоров. Причем указом изначально предусматривалось, что упомянутые аукционы на право заключения договоров кредита, залога и комиссии счита­ются состоявшимися в том случае, если число участников аукциона было более одного и каждый из них гарантировал предоставление кредита под залог акций в размере не менее стартовой цены. Побе­дителем аукциона признавался участник, предложивший в заявке наибольший размер кредита за соответствующий пакет акций. При этом указ от 31 августа 1995 г. № 889 не содержал каких-либо требо­ваний к участникам подобных аукционов и их победителям, с кото­рыми заключались договоры кредита, залога находящихся в феде­ральной собственности акций акционированных государственных предприятий и комиссии.

Из так называемых обязательных условий договоров кредита, за­лога акций и комиссии, утвержденных названным указом в качестве приложений, следовало, что выставленные на аукцион акции переда­вались победителю аукциона, который после заключения с ним соот­ветствующих договоров приобретал одновременно статус кредитора, залогодержателя и комиссионера, в обеспечение исполнения Россий­ской Федерацией обязательств заемщика по возврату кредита, выда­ваемого победителем аукциона (кредит зачислялся в счет доходов фе­дерального бюджета).

За пользование кредитом заемщик должен был выплачивать кре­дитору проценты в рублях по ставке ЛИБОР плюс 0,5% для трехме­сячных депозитов в ЭКЮ на дату заключения кредитного договора, пересчитанных в рубли по официальному курсу Банка России на дату платежа. Правда, проценты подлежали начислению лишь за период с даты зачисления кредитором суммы кредита на счет заем­щика (т.е. в доходы федерального бюджета) до 1 января 1996 г. В дальнейшем проценты по кредиту не начислялись.

По условиям кредитного договора заемщик изначально прини­мал на себя обязательство выплатить кредитору основной долг и на­численные проценты «из выручки от реализации акций, переданных в залог». В том случае, если сумма, вырученная от реализации пред­мета залога, была недостаточной для покрытия обеспеченных зало­гом требований кредитора, последний не имел права на получение недостающей суммы от заемщика (?!). Более того, предусматрива­лось, что и срок действия кредитного договора истекал в день пога­шения требований кредитора за счет стоимости предмета залога (т.е. кредитный договор по существу не предусматривал ни обязательство заемщика по возврату кредита, ни срок исполнения указанного обя­зательства).

Реальной же целью «залоговых аукционов» являлась передача на­ходящихся в федеральной собственности акций акционированных государственных предприятий под контроль «кредиторов» в обход законодательства о приватизации. Об этом недвусмысленно свиде­тельствуют так называемые обязательные условия договоров залога и комиссии, утвержденные тем же указом Президента РФ. Акции как предмет залога передавались кредитору-залогодержателю, который наделялся в отношении этих акций правомочиями владения и поль­зования, как только сумма кредита зачислялась на счет Российской Федерации в Банке России. Залогодержатель также (за редкими ис­ключениями) наделялся правом осуществлять голосование на общих собраниях акционеров по акциям, переданным в залог, по своему ус­мотрению. Уже с 1 января 1996 г. у кредитора-залогодержателя (на этот раз как комиссионера) возникало право реализации заложенных акций (указанное право ему дозволялось уступить третьему лицу).

Кредитор (он же залогодержатель и комиссионер) имел право по своему выбору в течение трех лет с даты заключения соответствую­щих договоров осуществить продажу находящихся в федеральной собственности акций любым из способов, предусмотренных законо­дательством о приватизации, кроме инвестиционных торгов.

Таким образом, как мы видим, предусматривавшийся указом Президента РФ от 31 августа 1995 г. № 889 порядок проведения «за­логовых аукционов» на самом деле не имел ничего общего ни с кре­дитным договором, ни с договором залога, а представлял собой не­кую искусственную правовую схему (прикрытием которой были призваны служить традиционные правовые конструкции кредита, залога и комиссии), позволявшую осуществить переход акциониро­ванных государственных предприятий под контроль определенных лиц в обход действовавшего тогда законодательства о приватизации. Прискорбно, но факт — само государство в лице своих высших должностных лиц предстало в истории с «залоговыми аукционами» в качестве активного разработчика и проводника соответствующей схемы перехода права собственности.

Однако вернемся к субъектам кредитного договора на стороне заемщика. Возможности участия в кредитных правоотношениях организаций — юридических лиц в качестве заемщиков также пре­допределяются особенностями их правового статуса.

Так, в отношении бюджетных учреждений действует правило, ус­тановленное БК РФ (п. 1 ст. 118), согласно которому они не имеют права получать кредиты у кредитных организаций и других физиче­ских и юридических лиц, за исключением ссуд из бюджетов и госу­дарственных внебюджетных фондов. Указанный запрет не действует лишь в случаях, когда в отношении бюджетного учреждения, финан­сируемого на основе сметы доходов и расходов, имеют место задерж­ки финансирования из бюджета более чем на два месяца или при фи­нансировании не более 75% объема бюджетных ассигнований, уста­новленного уведомлением о бюджетных ассигнованиях за квартал (ст. 237 БК РФ).

Серьезные ограничения правового статуса учреждения предусмот­рены и гражданским законодательством. Как известно, учреждения, являясь некоммерческими организациями, наделены лишь целевой правоспособностью и могут заключать только те сделки (включая кредитные договоры), которые не противоречат целям их деятельно­сти, предусмотренным положениями о соответствующих учреждени­ях (п. 1 ст. 120 ГК). Кроме того, учреждение, будучи субъектом права оперативного управления на закрепленное за ним имущество, не вправе его отчуждать или иным способом распоряжаться указанным имуществом, а также имуществом, приобретенным за счет средств, выделенных ему по смете. Исключение составляют лишь те случаи, когда в соответствии с учредительными документами учреждению предоставлено право осуществлять приносящую доходы деятель­ность; доходы от такой разрешенной учреждению деятельности, а также приобретенное за счет этих доходов имущество, учитывае­мые учреждением на отдельном балансе, поступают в его самостоя­тельное распоряжение (ст. 298 ГК).

Из всех коммерческих организаций (обладающих, как правило, общей правоспособностью) наибольшие особенности правового статуса, ограничивающие возможности участия в кредитных право­отношениях, характерны для государственных и муниципальных уни­тарных предприятий, которые в отличие от иных коммерческих ор­ганизаций наделены лишь целевой правоспособностью (ст. 49, 113 ГК). Однако данное обстоятельство (целевая правоспособность) до недавнего времени⁴¹⁵ не создавало для государственных и муници­пальных предприятий каких-либо препятствий для заключения кре­дитных договоров с коммерческими банками, поскольку как субъект хозяйственного ведения государственное или муниципальное пред­приятие распоряжалось своим имуществом самостоятельно, по сво­ему усмотрению; и только сделки по распоряжению недвижимым имуществом требовали согласия собственника имущества, закреп­ленного за унитарным предприятием.

Теперь же в соответствии со ст. 24 Федерального закона «О госу­дарственных и муниципальных унитарных предприятиях» (далее — Закон о государственных и муниципальных унитарных предприяти-

ях) действия унитарного предприятия по получению кредитов на ос­нове кредитных договоров с кредитными организациями (наряду с получением бюджетных ссуд, размещением облигаций и выдачей векселей) должны квалифицироваться, по терминологии названного Закона, как осуществление «заимствования». Проблема, конечно же, не в квалификации кредитных договоров, беда в том, что указанная статья содержит норму, согласно которой «унитарное предприятие вправе осуществлять заимствования только по согласованию с собст­венником имущества унитарного предприятия объема и направлений использования привлекаемых средств». Стало быть, обращаясь к бан­ку с просьбой о выдаче кредита, государственное или муниципальное унитарное предприятие должно всякий раз располагать неким реше­нием компетентного государственного органа (органа местного само­управления), уполномоченного собственником имущества, закреп­ленного за унитарным предприятием, о согласовании объема кредита и направлениях его использования данным предприятием. В против­ном случае кредитный договор, заключенный при отсутствии такого решения, должен признаваться недействительной сделкой, противо­речащей требованиям закона. Согласитесь, представления законода­теля о роли кредита для участников имущественного оборота, како­выми являются государственные и муниципальные унитарные пред­приятия, выглядят довольно странно (если не сказать больше).

Для иных коммерческих организаций — хозяйственных обществ, хозяйственных товариществ, производственных кооперативов, обла­дающих общей правоспособностью, не существует никаких препят­ствий для вступления в кредитные правоотношения с банками в ка­честве заемщиков. Вместе с тем все указанные юридические лица относятся к корпоративным организациям, для которых характерны распределение компетенции между их органами управления и спе­циальный порядок принятия решений о совершении указанными организациями сделок определенных категорий, под параметры ко­торых может попасть и кредитный договор. Например, в соответст­вии со ст. 45 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. № 14-ФЗ (в ред. Федерального закона от 21 марта 2002 г. № 31-ФЗ) «Об обще­ствах с ограниченной ответственностью» (далее — Закон об общест­вах с ограниченной ответственностью)¹ сделки, в совершении кото­рых имеется заинтересованность члена совета директоров (наблю­дательного совета) общества, лица, осуществляющего функции единоличного исполнительного органа общества, члена коллегиаль­ного исполнительного органа общества, или заинтересованность участника общества, имеющего совместно с его аффилированными лицами 20% и более голосов от общего числа голосов участников общества, не могут совершаться обществом без согласия общего со­брания участников общества. Решение о совершении обществом сделки, в которой имеется заинтересованность, принимается общим собранием участников общества большинством голосов от общего числа голосов участников общества, не заинтересованных в ее со­вершении.

Согласно ст. 46 названного Закона решение о совершении круп­ной сделки (сделка или несколько взаимосвязанных сделок, связан­ных с приобретением, отчуждением или возможностью отчуждения обществом прямо или косвенно имущества, стоимость которого со­ставляет более 25% стоимости имущества общества, определенной на основании данных бухгалтерской отчетности за последний отчет­ный период, предшествующий дню принятия решения о соверше­нии таких сделок, если уставом общества не предусмотрен больший размер крупной сделки) принимается общим собранием участников общества. Если кредитный договор, по которому в качестве заемщи­ка выступает общество с ограниченной ответственностью, подпадает под параметры соответственно сделки с заинтересованностью либо крупной сделки и не может считаться сделкой, совершаемой обще­ством в порядке его обычной хозяйственной деятельности, он может быть заключен лишь по решению общего собрания участников. В противном случае такой кредитный договор может быть признан недействительным.

Особый порядок совершения акционерным обществом крупных сделок и сделок с заинтересованностью предусмотрен также Феде­ральным законом от 26 декабря 1995 г. № 208-ФЗ (в ред. федераль­ных законов от 31 октября 2003 г. № 134-ФЗ; от 27 февраля 2003 г. № 29-ФЗ) «Об акционерных обществах» (далее — Закон об акцио­нерных обществах)¹ (ст. 79, 83).

Кроме того, учредительными документами названных корпора­тивных организаций могут быть ограничены полномочия лица (орга­на), выступающего от имени указанных организаций без доверенно­сти, по сравнению с тем, как они определены в законе. И если при заключении кредитного договора названное лицо выйдет за пределы этих полномочий, такой договор может быть признан недействитель­ным по иску соответствующей организации, правда, при том усло­

вии, что истец докажет, что другая сторона договора знала или заве­домо должна была знать об указанных ограничениях (ст. 174 ГК).

В качестве заемщика по кредитному договору могут выступать и граждане (физические лица). Их возможности участия в кредитных правоотношениях ограничены лишь общими требованиями право- и дееспособности. Особенности правового статуса граждан, высту­пающих в роли заемщиков по кредитным договорам, предопределены тем обстоятельством, что в случае получения кредита для личных и бытовых нужд в кредитных правоотношениях с банками они долж­ны признаваться потребителями оказываемых банками услуг, что влечет применение к данным правоотношениям норм законодатель­ства о защите прав потребителей. Во всяком случае, о возможности и необходимости такого подхода свидетельствует норма, содержащаяся в ст. 9 Федерального закона от 26 января 1996 г. № 15-ФЗ «О введении в действие части второй Гражданского кодекса Российской Феде- рации»¹, согласно которой в случаях, когда одной из сторон в обя­зательстве является гражданин, использующий, приобретающий либо имеющий намерение приобрести или заказать товары (работы, услуги) для личных бытовых нужд, такой гражданин пользуется права­ми стороны в обязательстве в соответствии с ГК РФ, а также правами, предоставленными потребителю Законом РФ «О защите прав потреби­телей» (в настоящее время — в ред. Федерального закона от 9 января 1996 г.)² и изданными в соответствии с ним иными правовыми актами.

Правда, сегодня попытки применения законодательства о защите прав потребителей к кредитным правоотношениям с участием граж­дан окажутся малоэффективными, поскольку названное законода­тельство по своему содержанию вовсе не рассчитано на указанные правоотношения. Задача обеспечения защиты прав граждан, высту­пающих в роли заемщиков по кредитным договорам, может быть ре­шена лишь путем принятия актов специального законодательства о потребительском кредите.