IV. Грамматические пережитки местоимений как особой части речи в современном русском языке

1. Категория местоимений в ее истории и современном состоянии § 1. Грамматические судьбы класса местоимений

      Древний грамматический класс местоимений как субъективно-указательных слов, определяющих действительность в ее отношении к говорящему лицу, к данной обстановке речи, в истории русского языка пережил глубокие изменения своего строя. Большая часть местоимений слилась с категориями имен прилагательных, наречий, союзов и частиц. Согласуемые в роде, числе и падеже определительные местоимения, оказав громадное формирующее влияние на всю категорию членных имен прилагательных, объединились с ней и функционируют в ее пределах как особый грамматико-семантический и словообразовательный тип (с некоторыми своеобразиями в системе склонения). Другие местоимения превратились в наречия и частицы. Но небольшая группа местоимений, указывающих на лица и предметы, до сих пор остается вне системы живых грамматических классов¹ . Близость к именам существительным не могла стереть у этих слов грамматических своеобразий, свойственных особому классу местоимений. Группа личных и предметных местоимений обременена чисто формальными функциями, ослабляющими их лексическую знаменательность и синтаксическую самостоятельность. Например, личные местоимения вовлечены в круг глагольных категорий и выступают в качестве показателей лица ("личных префиксов") в формах прошедшего времени и условно-желательного или сослагательного наклонения (язнал, тызнал, мызналии т. п.,язналбы, мызналибыидр.), оказывая влияние и на употребление форм настоящего-будущего времени в сочетании с теми же личными местоимениями. Местоимениекто—чтоодной своей стороной примыкает к относительным союзным словам. Вот полный состав² этой группы "бесприютных" местоимений:я, ты, мы, вы, себя, он—она—оно—они, кто—что, никто—ничто, употребляемые лишь в именительном падеженектои в именительном-винительномнечто(в качестве косвенных падежей употребляются формыкого-то, чего-то, кому-то, чему-тои т. д.)³ , не имеющие именительного падежанекого—нечего, составныекто-то, что-то, кто-нибудь, что-нибудь, кто-либо, что-либо, кое-кто, кое-что. Сюда же, конечно, отчасти примыкают своими компонентамикто—чтосинтаксические идиоматизмы:нектоинойкак, нечтоиноекак(ср.ктобыни, чтобыни).

      Прежде чем приступить к анализу этой группы местоимений, необходимо рассеять некоторые недоразумения, связанные с вопросом о местоимениях в русской грамматике⁴ .

§ 2. Механическое смешение классической и романтической (субъективно-идеалистической) точек зрения в учении о местоимениях

      За исключением предметно-личных местоимений, составляющих небольшую грамматически обособленную группу, другие разряды местоимений рассеяны по разным грамматическим категориям. Они не образуют самостоятельного грамматического класса.

      Традиционное, восходящее к греко-римской грамматике определение всего класса местоимений как заменителей или заместителей имени, основанное на этимологии термина местоимение(греч. antonymia, лат. pronomen — вместо имени), было забраковано в русской грамматике еще в первой половине XIX в. (4)

      Г. Павский начинал свое рассуждение о местоимении такими словами: "Имя, данное местоимениям, не вполне выражает их значение в языке. Местоимения не заменяют имен, а служат только указанием на них или напоминанием об них, вовсе не выражая качества, вида, числа вещей... только намекают на них... Местоимение не только не заменяет имени, но даже прямо противоположно ему. Имя, какое бы оно ни было, существительное, прилагательное или числительное прямо указывает на вещь или на ее качество и определительно именует известное число и, следовательно, имеет в себе внутреннее содержание, наглядное, осязаемое, а местоимение служит только формою для умственного созерцания и распределения вещей по категориям. Так, например, под оглавлениекто, чтоподходят все имена существительные, под оглавлениекакой, чей—все прилагательные, под оглавлениесколько... иликоторый—все числительные. Как номер или заглавие книги не может заступить место самой книги, так точно и местоимение не заступает места имени" (5).

      Акад. И. И. Давыдов вторил Павскому: "Местоимение неправильно называют частью речи, поставляемою вместо имени предмета. Поэтому все тропы, например, часть вместо целого, причина вместо действия, особливо все метафорические выражения должны бы относиться к местоимениям, и наоборот, местоимения указательные, притяжательные и неопределенные не принадлежали бы к этой части речи" (6)⁵ . Итак, вопреки традиционному учению, унаследованному от античных грамматик, местоимение по большей части не является заменительным словом, не употребляется вместо имени. К этому выводу пришла научная русская грамматика еще в 40-х годах XIX в.

      На фоне складывавшейся (под влиянием Г. Павского, И. И. Давыдова, К. С. Аксакова) субъективно-идеалистической системы русской грамматики местоимения ликвидировались как особая часть речи. "Местоимение никак не составляет отдельной части речи", — писал в 1838 — 1839 гг. К. С. Аксаков по поводу грамматики В. Г. Белинского (9)⁶ . В русской грамматике 40 — 50-х годов XIX в., отчасти опиравшейся на идеалистическую философию, местоимения становились семантической основой имен существительных и прилагательных. Местоимения рассматривались как первые имена. На местоимениях иллюстрировались (например, Г. Павским и К. С. Аксаковым) "чистые идеи" предметности и качества (ср. сходные замечания о местоимениях в "Русском синтаксисе" А. М. Пешковского). Личные местоимения рассматривались как источник категорий лица, предмета и рода(он, она, оно), как выражение акта человеческого самосознания, сознанияяи противопоставленияяине-я. "Природа имеет свое общее имя, — поучал Белинского К. Аксаков, — это имяон(а, о), все то, что существует внеяи внеты" (11). Сами имена существительные освещались как восполнение и развитие личных и предметных местоимений. "Я, ты, онбесспорно относятся к имени. В грамматиках же наших слова эти называются местоимениями. Хотя очень странно вообразитья, тыместоимениями — вместо какого имени употребляются они? — но, однако, самое слово местоимениеуказывает на разряд имени", — отмечал К. С. Аксаков в своем "Опыте русской грамматики" (12).

      Итак, идеалистическая философия, а за нею и русская грамматика 40 — 50-х годов XIX в. видела в акте самосознания "я", в возникновении местоимения 1-го лица зарождение самой категории имени. Эта точка зрения отражается в грамматических концепциях Г. П. Павского, И. И. Давыдова, К. С. Аксакова. Здесь всюду история имени начинается с возникновения местоимения 1-го лица⁷ .

      Нетрудно заметить, что современная русская грамматика целиком остается во власти этих двух точек зрения: античной, "классической", и романтической, субъективно-идеалистической. Ныне местоимения или, по традиции, во всем своем составе, несмотря на полную грамматическую разобщенность отдельных групп, сохраняются как особая грамматическая категория, как самостоятельная часть речи (например, у акад. А. А. Шахматова), или же, лишаясь звания особой части речи, механически распределяются по классам имен существительных и прилагательных. (Наречные местоимения обычно не отделяются от наречий даже теми, кто признает местоимения особой частью речи.) Между тем, если все местоимения собрать в один класс, то нарушится цельность системы частей речи: в классе местоимений окажутся слова разной грамматической природы. Объединение местоимений возможно лишь на основе лексико-семантических признаков. Но тогда к местоимениям придется отнести и некоторые из тех слов, которые являются существительными, прилагательными, наречиями, союзами и даже глаголами. Если же упразднить класс местоимений и рассортировать местоимения по другим категориям, то окажется необходимым не только среди прилагательных, но и среди существительных выделять местоимения в особые разряды. Целесообразно ли это? Ответить на этот вопрос поможет анализ смысловой структуры местоимений.