Глава 4 Динамика социального происхождения и становления элиты 175

ний. Если в 1950 г. на каждого пятидесятилетнего руководителя приходи­лось по 23 в возрасте до сорока лет, в 1960 г.— по пять человек, то на протяжении всех 1980-х гг. их доли были примерно равными.

Наличие небольшого количества молодых руководителей, безуслов­но, сужало возможности кадрового маневра. Было и другое обстоятель­ство, о котором следует сказать особо: сужались возможности не только «верхов» в выборе перспективных руководителей, но и резко ограничи­вались возможности самих лидеров РПЭ в определении путей своей дальнейшей карьеры. Складывалась ситуация, когда для определенной части руководителей оставался единственный шанс в своей властной деятельности - продолжать работать на той же должности во что бы то ни стало, поскольку для закрепления на новой должности, для «обраста­ния» необходимыми связями уже не оставалось времени.

Старение кадрового корпуса в 1960-1980-е гг.— закономерность, которая проявляла себя на всех уровнях власти. В Пермской области средний возраст РПЭ постепенно поднимался с 40-41 года в 1950-

1960 гг. до 42,4 года в 1970 г., 44,9 года в 1980 г., 46,4 года в 1985 г., 45 лет в 1990 г.; в т. ч. среди первых секретарей горкомов и райкомов партии с 41,9 года в 1960 г. до 48,7 года в 1985 г.

На уровне первых секретарей обкомов и крайкомов РСФСР сред­ний возраст составлял:²³ 44 года в 1950 г., 50 лет в 1961 г., 53 года в 1966 г., в 1978 г.- 55,7-57.8 года²⁴, в 1989 г.- 53,7 года²⁵, 1990 г.— 52,4 года.²⁶ Еще быстрее происходило повышение среднего возраста в составе высших руководящих партийных органов. Среди членов По­литбюро (Президиума) ЦК КПСС он составлял в 1952 г.— 53,7 года, в

1961 г.—56,1 года, в 1971 г.—59,7 года, в1981 г.—67,7 года, в 1990 г.— 53,6 года ²⁷.

Сравнение представленных данных показывает: чем выше был уро­вень партийной власти, тем сильнее происходило старение кадрового корпуса руководящих органов, тем больше нарушалась естественная преемственность поколений политической элиты, увеличивался возрас­тной разрыв между различными уровнями власти.

Участие женщин в политической жизни регионов отличалось своеоб­разием. Декларируемое влияние на политическую жизнь и реальное отличались существенно. В соответствии с официальными советскими воззрениями роль женщин в политической жизни общества постоянно возрастала, что находило свое отражение в увеличении их представи­тельства в различных государственных органах и органах управления общественных организаций. В частности, в составе формальных элит (парткомов всех уровней, советов) доля женщин составляла 25-30 %. Однако в составе реальных элит удельный вес женщин резко сокращал­ся, достигая 11-14 % от численности РПЭ (см. табл. 38). Правда, даже этот «процент» давался партийным органам «большой кровью», поскольку мужское большинство не особенно хотело допускать к власти женщин.

Лишь благодаря настойчивой линии центрального руководства уда­лось добиться реального сдвига в представительстве женщин в органах,

ьии i 1Ы4Й-1991 ГГ '

_косшоно ответственных за принятие решений на местном уровне. Харак­терно, что село всегда выступало как более консервативный элемент, несмотря на то что риск выдвижения женщин на селе был значительно меньше, чем в городе. Удельный вес женщин среди сельских политичес­ких руководителей был всегда ниже, чем в городе. По данным за 1957 г., женщины среди секретарей обкомов, крайкомов, ЦК компартий союз­ных республик составляли 2,8 %, среди секретарей горкомов и райко­мов в городах—16,1 %, сельских райкомов —5,8 %²⁸. Но даже эти цифры искажают реальную картину, поскольку женщины допускались к реальной власти лишь в порядке исключения.

Легко заметить, что представительство женщин на «первых» позици­ях во властной иерархии выглядит скорее исключением, чем правилом. Фактически действовал принцип: чем более ответственен пост, тем меньше шансов у женщины занять его. Так, в среднем за тридцать лет женщин в составе первых секретарей райкомов и горкомов Пермской области было 1,7 %, среди председателей исполкомов — 3,0%, вторых секретарей — 5,4 %, секретарей — 34,8 %. Должности первых секрета­рей региональных комитетов и председателей исполкомов региональ­ных Советов были сугубо мужскими.

Удельный вес женщин в составе ЦК КПСС также был незначителен: 3-4 % за период 1956-1976 гг.²⁹, 3,8-5,3 % в 1980-е гг.³⁰ За весь период существования Политбюро ЦК КПСС в него было избрано только три женщины: Фурцева Е. А. (в 1956-1957 гг.— кандидат в члены Политбю­ро, в 1957-1961 гг.— член Политбюро ЦК КПСС), Бирюкова А. П. (кандидат в члены Политбюро в 1988-1990 гг.), Семенова Г. В. (член Политбюро в 1990-1991 гг.), что составляет 1,9 % от всех членов и кандидатов в члены Политбюро.

Для женщин была «предназначена» должность секретаря ОК, ГК, РК КПСС, курировавшего вопросы культуры, идеологии, народного обра­зования и т. д. И практически весь женский состав пермской региональ­ной политической элиты — от 75 до 90 % — концентрировался именно на должностном уровне секретарей. Таким образом, лишний раз подтвер­ждалось правило, что женщины в составе РПЭ выполняли скорее представительскую функцию, чем реальную властную.

Между тем присутствие женщин во властных структурах призвано было выполнять несколько важнейших политических и идеологических функций. С точки зрения идеологии факт расширения участия женщин в деятельности властных структур должен был быть свидетельством рас­тущего советского демократизма, реального воплощения равенства прав и возможностей мужчин и женщин, единения всех слоев народа. Курс на выдвижение женщин во властные структуры был достаточно последовательным, но лишь до тех пор, пока существовала удовлетво­рительная база для их отбора, пока возможности женщин-руководите­лей контролировать ситуацию на подвластной территории не уступали способностям мужчин. Особенно существенно для понимания сложнос­ти проблемы первое условие.

f [