Глава 3 Региональная номенклатура и политическая элита 161

зы более 2300 руководящих работников министерств и ведомств СССР и РСФСР. Скоро около двухсот из них вернулись в Москву, причем только 46 человек имели разрешение ЦК. Многие стали искать пути перевода в Москву, встречая сочувствие и поддержку как на местах, так и со стороны московских хозяйственных руководителей. Для обоснова­ния своего перехода в центр московские управленцы добивались от местных руководителей увольнения под любыми предлогами: «по соб­ственному желанию», «по сокращению штатов», даже «по непригоднос­ти». Некоторые начинали пьянствовать, «недостойно» вести себя в быту. Но, пожалуй, самым ярким показателем нежелания подчиняться поста­новлениям политического руководства был отказ перевозить свои семьи к новому месту работы (44,1 % руководящих работников СНХ РСФСР, направленных в региональные совнархозы)⁷⁴.

Не менее драматическая схватка развернулась по поводу выполне­ния известного постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 25 сентября 1958 г. «О записке секретаря Карельского обкома КПСС тов. Лубенникова Л. И.», согласно которому развернулась кампания по сокращению административно-управленческого аппарата ⁷⁵. Во испол­нение постановления были проведены многочисленные организацион­ные мероприятия: упразднено 10 областей, почти на 600 сокращено количество городских и сельских районов, сокращались многочислен­ные службы, отделы, конторы и др. В итоге, по сообщениям мини­стерств, ведомств и местных органов, в народном хозяйстве с сентября 1959 г. по сентябрь 1960 г. было сокращено более ста тысяч админист­ративно-управленческих работников. Однако статистические данные показывали, что фактическая численность административно-управлен­ческого аппарата увеличилась за этот период на 199 тыс. чел. Аналогич­ные тенденции существовали как в центре, так и в регионах⁷⁶.

На XXII съезде КПСС, подводя некоторые итоги работы с кадрами, Н. Хрущев в присущей ему манере описывал коллизии, связанные с перестановкой номенклатурных работников, не справляющихся со свои­ми обязанностями: «Однако попробуйте возвратить иного товарища на старое место, где он раньше работал, причем работал хорошо. Это оказывается почти невозможным. А почему? Он, видите ли, получил право называться областным, республиканским или даже работником союзного масштаба и считает чуть ли не смертельной обидой для себя, если ему предлагают работу по его силам»⁷⁷.

Можно полагать, что Н. Хрущев пытался с помощью политического руководства обновить старую заскорузлую номенклатуру, организаци­онно перестроив ее структуру и влив в ее ряды свежие силы технической интеллигенции. Позднее он писал: «...наша номенклатурная организаци­онная структура порочна»⁷⁸. Но обновление структуры Н. Хрущев прово­дил в рамках структуры и силами самой структуры. Все новации были ею легко пережиты без каких-либо принципиальных внутренних изменений.

С течением времени практика массовых кадровых перемещений стала сокращаться, сохпянми ™>™ «•-

162

В. П Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг )

советских работников. Переброска партийных лидеров из региона в регион, например, сохранила свою актуальность до конца 1980-х гг. Практика массовых «номенклатурных» мобилизаций уже в 1950-е гг. показала свою неэффективность, хотя Н. Хрущев возлагал на них большие надежды.

При Л. Брежневе кампании по массовому переселению номенклатур­ных кадров отошли в прошлое. Неоднократные попытки сократить адми­нистративно-управленческий аппарат заканчивались в лучшем случае безрезультатно, на деле он продолжал расти ⁷⁹. Но он изменялся каче­ственно за счет специалистов с высшим образованием, приобретая все более технократический характер. При Л. Брежневе номенклатура полу­чила главное — стабильность структур и, отчасти, личного состава. Наи­более стабильным был состав руководства страны, высшего регионально­го уровня. Однако в низовых звеньях, среди руководителей промышлен­ных предприятий, строек, колхозов и совхозов и других организаций и предприятий, существовала большая сменяемость кадров⁸⁰.

Советская номенклатура в этот период столкнулась с новыми для себя противоречиями: между необходимостью обеспечения темпов роста и отсутствием ресурсов стимулирования труда работников, в том числе самой номенклатуры; между стремлением сохранить свои пози­ции и связи и необходимостью во имя их сохранения приносить кадровые жертвы за счет нижних эшелонов управления. Одной из причин такой ситуации было стремление кадров верхних эшелонов власти и управления заставить руководителей нижнего звена интенси­фицировать производство за счет административных методов. Посколь­ку они не срабатывали должным образом, то следовали санкции — увольнение, перемещение на другую работу и т. п. Таким путем создавалась видимость дела и «принципиального» отношения к руково­дителям, не справляющимся с государственными планами.

Но именно в 1960-1980-е гг. сложилось новое качество внутриноменкла-турных связей: появилась внутренняя сплоченность, не позволявшая пред­ставителям номенклатуры «добивать своих» в случае провалов в работе. Если раньше, в 1940-е гг., лояльное отношение к работникам, не справив­шимся с установками Центра, грозило репрессиями, в лучшем случае — обвинениями в либеральном отношении и попустительстве,⁸¹ в утрате партийной принципиальности, то теперь такой угрозы не существовало.

Появилась вполне легальная, с точки зрения политической ситуации в стране, возможность либо оставлять работников на прежних местах, либо перемещать их по горизонтали управленческой пирамиды, либо — в качестве самого тяжелого наказания — перемещать на нижний уро­вень номенклатуры. Стабильность номенклатурного статуса (или «око­лономенклатурных» позиций) привела к новой ситуации: номенклатура стала осознавать себя слоем со своими частными интересами, отличаю­щимися, и порой существенно, от целей политической элиты.

Причина расхождения интересов вполне объяснима. Идеологичес­кие догмы о социальном равенстве и справедливости пришли в противо-

1