Деконструкция

Как поясняет Деррида, в философской оппозиции мы имеем дело не с мирным сосуществованием, а с иерархической структурой, где одна сторона властвует над другой. Во-вторых, нейтрализация остается на уровне структуры оппозиции, т е. она не выходит за пределы структуры. В-третьих, нейтрализация означает признание негативной стороны противоречия, в результате чего не рассматривается положительная сторона. “Нейтральность, в сущности, негативна. это негативное обличье трансгресии суверенности. Суверенность не нейтральна, даже если в своем дискурсе она нейтрализует все противоречия или оппозиции классической логики. Нейтрализация совершается в познании и в синтаксисе письма, но она соответствует трансгрессивному и суверенному утверждению. Суверенная операция не довольствуется нейтрализацией классических оппозиций в дискурсе, она попирает в “опыте” (понимаемом мажорно) закон или запреты, составляющие систему вместе с дискурсом и даже вместе с работой нейтрализации” (Деррида). Гегелевский вариант разрешения противоречия осуществляется через “снятие”. Тезис и антитезис как противоположности снимаются в синтезисе. Д. же объясняет противоречия философского дискурса через “неразрешимости”. Последние обнаруживаются при анализе специфической организации этих противоречий. Словарь “неразрешимостей” достаточно обширен: differance, след, дополнительность, итеративность, фармакон, гимен и т. д. Речь идет об открытом ряде “неразрешимостей”. Деррида выделяет несколько характеристик “неразрешимостей”. Во-первых, “неразрешимости” не принадлежат к порядку философского дискурса, поскольку они его объясняют. “...Неразрешимые высказывания есть высказывания, которые ни аналитически, ни дедуктивно не выводимы из этих аксиом, не находятся в противоречии с ними, ни истинны, ни ложны в отношении с ними. Tertium datur без синтезиса” (Деррида). Во-вторых, Деррида говорит об экономической природе “неразрешимостей”, в частности,

differance. “Неразрешимости” организовывают и регулируют игру противоречий, различных конфликтующих возможностей. В-третьих, производство “неразрешимостей” нацелено на нечто вне деконструируемого текста или дискурса. Однако определение Д. как имманентной тексту операции не предполагает его тематическую или формальную закрытость. Именно в силу того, что “неразрешимости” как структурные возможности метафизического дискурса сами неразрешимы.

Общая стратегия Д. связывается с двумя основными ходами. Первый шаг заключается в переворачивании, второй — в реконструкции. Переворачивание — структурно необходимый шаг, поскольку простая нейтрализация бинарной оппозиции предполагает иерархическую структуру В результате деконструируемая область остается незатронутой. Переворачивание не значит и установление нового иерархического порядка. “Не просто отменить всякую иерархию, ведь анархия всегда лишь упрочивает существующий строй, метафизическую иерархию; не изменить или поменять местами термины определенной иерархии, но преобразовать саму структуру иерархии” (Деррида). Второй шаг заключается в реконструкции иерархии предикатов или понятий и их обобщении. На этом этапе происходит реставрация репрессированных ресурсов и возможностей понятий, и в результате их обобщения новые понятия прививаются к привилегированным традиционным понятиям первой фазы переворачивания. Дело в том, что новые привилегированные понятия перевернутой концептуальной иерархии являются фантомными образами репрессированных, тех, что находятся по ту сторону метафизического дискурса. Поэтому Д. не останавливается на этом. Только посредством прививки к именам новых привилегированных понятий тех значений и смыслов, репрессиями которых они являются, можно сказать, что Д. произведена. В результате второго шага производятся понятия, которые в рамках метафизического дискурса не мыслились и не формулировались. В качестве примера вос-

==233

 

ДЕКОНСТРУКЦИЯ

пользуемся понятием “архи-письма”. Письмо традиционно мыслится в бинарной оппозиции письмо — речь. Поскольку, как было сказано, оппозиция предполагает иерархию, следовательно, наблюдается приоритет речи над письмом. В результате первого шага извлекаются редуцированные предикативные возможности, которые были ограничены данной концептуальной структурой (в данном случае, структурой речи и письма). На втором этапе эти редуцированные предикативные возможности обобщаются и прививаются к письму, в результате чего мы имеем архиписьмо. Но почему прививка производится к письму? Ведь вполне вероятно, что внутри концептуальной структуры речи и письма были репрессированы не только предикативные возможности письма, но и речи. На самом деле, в результате первого шага Д. извлекаются редуцированные возможности и ресурсы не только и не столько письма, но всего порядка концептуальной структуры. Деррида называет несколько причин. Во-первых, причина историческая. Хотя слово “письмо”, используемое для обозначения редуцированных предикативных возможностей, имеет совершенно отличный от них смысл, оно тем не менее привлекается, поскольку находится в сущностной связи с ними. В полном соответствии со смыслом “кон” в Д. сохраняется связь с традиционной структурой. И в то же время внутри традиционной структуры производится что-то новое. Вторая причина заключается в самом характере традиционной структуры оппозиции. Как уже было сказано, оппозиция предполагает определенное насилие, действие по репрессии второго члена, в данном случае письма. Исходя из этого, Д. предпринимается как противодействие. Если в традиционной структуре насилию, репрессии подвергается письмо, то Д. как противодействие использует именно письмо для обозначения редуцированных предикативных возможностей и ресурсов концептуальной структуры. В этом смысле Д. является диссимметрическим предприятием. “Архиписьмо, чью необходимость и концептуальную новизну я хотел бы подчеркнуть и очертить здесь, я продолжаю называть письмом лишь потому, что оно существенным образом связно с вульгарным понятием письма. Это последнее смогло исторически закрепиться только в силу сокрытия архиписьма, в силу вожделения к речи, вытесняющей свое иное и своего двойника и стремящейся устранить свое различие. Если я все же продолжаю называть это различие письмом, то лишь потому, что под воздействием исторической репрессии письму, в силу его положения, выпало на долю обозначать самое огромное различие. Оно угрожало желанию живой речи в непосредственной близости к ней, оно взламывало живую речь изнутри и с самого начала” (Деррида).

Т. о., Д. характеризуется “двойным жестом”. Деррида часто говорит о “двойной науке”, “двойном письме”. Надо заметить, что речь не идет о хронологической последовательности. Два шага Д. — переворачивание и реконструкция — производятся одновременно, что в то же время сохраняет различие между ними. Деррида определяет отношение между этими двумя шагами в терминах хиазматического удвоения, или пересечения. Как говорит Деррида, форма хиазма ? является не символом неизвестного, а скорее напоминает своего рода вилку, распутье, причем одна линия пересекает другую и идет дальше, что предполагает сохранение различия между двумя движениями в силу их диссимметрической коммуникации.

Д. западной метафизической традиции имеет своим следствием разработку нового типа философствования, нового типа взаимоотношений между философией и другими науками. Отношение философии и других наук традиционно строилось в терминах своего другого. Философия всегда представлялась на вершине пирамиды знания. Как инстанция закона, философия “как бы должна была осуществлять контроль, обзор, надзор над всеми теми науками и отраслями знания, которые располагались у ее подножия”. Но при этом положении дел фи

==234

 

ДЕСТРУКЦИЯ

лософия сама низводит себя до ничто. Чтобы преобразовать такой тип отношения между философией и другими науками, необходимо, как говорит Деррида, вертикальную структуру заменить на горизонтальную, чтобы философия находилась в тесном взаимоотношении с другими науками. “На протяжении двух последних столетий много говорилось о смерти Бога, о смерти философии... с моей точки зрения, это связано с описанной мной структурой, когда (философия)... по сути обрекается на смерть. Но, меняя структуру, мы могли бы оставить за философией право на жизнь, мы могли бы сохранить философию” (Деррида).

Д. философии, западной метафизической традиции означает также Д. тех политических и институциональных структур, которые обосновываются в философских системах и которые нормируют нашу практическую жизнь. “В соответствии с законами своей логики она (Д.) подвергает критике не только внутреннее строение философем, одновременно семантическое и формальное, но и то, что ему ошибочно приписывается в качестве его внешнего существования, его внешних условий реализации: исторических форм его педагогики, экономических и политических структур этого института” (Деррида). Именно поэтому Д. не отделяет себя от политико-институциональной проблематики и ищет “новые способы установления ответственности, исследования тех кодов, которые были восприняты от этики и политики”.

Т. о., Д., вопрошая внутренние “противоречия” философского дискурса, конструирует “неразрешимости”, являющиеся одновременно условиями возможности и невозможности философских жестов и тем. Д. не просто разрушает метафизические структуры, а реконструирует те невозможности — возможности внутри философского дискурса, на которых эти структуры, возможность их логически последовательного развертывания и структурирования покоятся.

Т. X. Керимов ДЕСТРУКЦИЯ - одно из центральных понятий фундаментальной онтологии М. Хайдеггера. Понятие Д. используется Хайдеггером в противовес ранней философии Гуссерля и, в особенности, методу феноменологической" редукции. В то время как феноменологическая редукция в том виде, в каком она употребляется Гуссерлем в “Идеях” (1913), предполагает заключение в скобки естественной установки к миру, для того чтобы сконцентрироваться на смыслоконституирующих структурах трансцендентальной субъективности, Д. в понимании Хайдеггера, предполагает заключение в скобки самого характера понимания бытия. Как следствие более глубокого понимания, Д. предполагает разрушение не только традиции, олицетворяющей объективированное, научно-теоретическое понимание мира (что мы и наблюдаем у Гуссерля), но и всей философской традиции. В самом деле, поскольку трансцендентальным горизонтом понимания бытия является время, вся история онтологии, т. е. все предшествующие доктрины бытия, определялась в модусе настоящего времени. Отсюда необходимая связь феноменологической Д. с проблематикой времени с целью выяснения элементарных условий, при которых продуктивно может быть поставлен вопрос о бытии. У Хайдеггера Д. предполагает три соответствующие операции: редукцию, или возвращение от сущего к бытию; конструкцию бытия; Д. традиции. Т. о., Д. есть необходимый коррелят и редукции, и редуктивной конструкции бытия. Только посредством Д. онтология может раскрыть подлинный характер собственных понятий, что значит одновременное использование и стирание традиционных метафизических понятий. В историко-философском плане понятие Д. сопоставимо с Abbau Гуссерля, с деконструкцией Деррида.

Т. X. Керимов

ДЕТЕРМИНИЗМ (от лат. determine — определяю) — учение о связи и взаимообусловленности явлений действительности. Д. рассматривает вопросы о законах природы, о взаимодействии при-

==235

 

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

роды и общества, о движущих силах общественного развития, о воздействии общества и отдельных его подсистем на искусство, науку, мораль, на формирование и деятельность человеческих индивидов. Центральным вопросом Д. является вопрос о существовании и действии законов. Признание законов, по существу, означает возможность научного познания природы и общества, возможностей науки (в ее “классическом” понимании), научно ориентированной адаптации человека к различным процессам (или управления ими). Отрицание законов стимулировало взгляд на природу и общество как на полностью неуправляемые и непредсказуемые процессы. Применительно к обществу такой взгляд часто возникал из попыток выявить специфику социальных процессов сравнительно с природными, подчеркнуть значение деятельности людей, индивидуального творчества для хода социальной истории. Сложность вопроса о социальных законах объясняется еще и тем, что в процессе становления обществознания доминировало стремление формировать представление о законах общества по образцу законов естественнонаучных. Такой подход порождал упрощенные, “механические” образы и схемы закономерных связей общественной жизни. Эта тенденция не преодолена полностью и до настоящего времени, хотя теперь упрощения общественных законов стимулируются не механикой, а преимущественно биологией. Особую методологическую трудность всегда представляла трактовка законов, выводимая из деятельности взаимообусловленных человеческих индивидов. Понимание общественных условий в качестве продуктов деятельности людей создает возможности для преодоления этой трудности. В. Е. Кемеров

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ — способ воспроизводства социальных процессов, самореализации человека, его связей с окружающим миром. Понятием Д. охватываются разные формы человеческой активности (экономическая, политическая, культурная Д.) и сферы функционирования общества. С помощью этого понятия даются характеристики различных аспектов и качеств бытия людей (Д физическая и умственная, внешняя и внутренняя, творческая и разрушительная и т. д.). В плане социально-философском и методологическом понятие Д. используется для характеристики специфического способа человеческого бытия, т е. оно трактуется как принцип исследования, объяснения и понимания совместной и индивидуальной жизни людей, их взаимодействий с природой. Т. о проводится разграничение в истолковании Д. как одного из аспектов, уровней или объектов социального бытия и понимания ее как принципа созидания и исследования специфических процессов качеств и форм этого бытия. В первом случае Д. подлежит описанию наряду с другими проявлениями человеческого бытия, во втором — она оказывается инструментом, обнаруживающим и воспроизводящим связи социального процесса Рассмотрение Д. как принципа понимания социальности означает, что мы как бы просвечиваем лучом этого понятия многообразие элементов, свойств и связей человеческого бытия и обнаруживаем в них воплощения и следы человеческой деятельности, раскрываем способ их “жизни” в социальных процессах, находим объяснение парадоксу их одновременно слитного и раздельного, взаимообусловленного и фрагментарного, прерывного и непрерывного существования. Вещи человеческого мира в таком освещении показывают свои социальные значения, свою наполненность человеческими силами и способностями, свою многогранность или одномерность, следы плодотворных и разрушительных человеческих действий. Так, выявляется предметность человеческой Д., ее реализуемость в материале и ее зависимость от материала. Предметность Д. зачастую понимают прямолинейно, как овеществление ее, как поглощенность процесса Д вещью (таковы многие современные технологические концепции, соответствующие технократические проекты, вызывающие естественную критику, которая

==236

 

ДЖАЙНИЗМ

разоблачает подобную интерпретацию Д. и вместе с тем как бы замыкает Д. в рамках такой интерпретации). Однако предметность Д. по сути означает социальность се, ибо предмет не замыкает человеческую самореализацию, а открывает ее социальному миру, другому человеку, представляет ее разным (“близким” и “дальним”) людям, “транслирует” ее в пространстве и времени социального процесса.

Связь предметности и социальности человеческой Д. свидетельствует о том, что ее социальный характер не сводится к ее совместности, т. е. что индивидная Д. человека, в действительности, тоже является социальной, поскольку она реализует (выявляет, создает, достраивает, синтезирует) человеческие силы и способности и т. о. участвует в воспроизводстве социального процесса. Индивидный аспект человеческой Д., социальный по своему содержанию и предметный по формам своего воплощения, кажущийся иногда чем-то второстепенным, является “ядром” и “сердцевиной” Д., ее “живой плотью”. Иными словами, Д. без самореализации индивидов попросту невозможна Предметность и социальность Д. продуктивно реализуются только при наличии самореализации. В этом смысле самореализацию нельзя “включить” в Д. или “выключить” из нее. Условно говоря, если в цепочке социальных связей отсутствует минимальное напряжение, создаваемое человеческой самореализацией, Д. и собственно социальный процесс становятся невозможными. Предшествующие столетия в истории нашего общества можно представить как время, когда была сделана попытка строить Д. общества без учета самореализации человеческих индивидов. Результаты этой попытки оказались не только малоэффективными, но и разрушительными, поскольку закрепили отчуждение предметных, социальных и личностных аспектов Д. В теории это отчуждение выражалось различными концепциями связи производства и человеческого фактора, практики и бытия людей, труда и личной жизни, фактически разрывавшими Д. и личностную самореализацию людей. Следует заметить, что в западной философии аналогичные представления развивались функционализмом, сводившим поведение людей к выполнению заданных функций, и структурализмом, полагавшим, что любая человеческая активность “вписывается” в заранее заданные структуры и лишь оживляет их действие.

В отечественной литературе по философии разработка понятия Д. как принципа объяснения социального бытия и методологического инструмента, выявляющего специфику взаимосвязей человека с миром, была начата Г. С. Батищевым, О. Г. Дробницким и Э. Г. Юдиным. В дальнейшем интерес к этой тематике стал бурно расти, и она оказалась в центре дискуссий по проблемам социальной философии, методологии и истории науки, интеграции обществознания (см. “Процесс социальный”, “Методология”, “Отчуждение”).

В. Е. Кемеров

ДЖАЙНИЗМ — неклассическая религиозно-философская система традиционной индийской культуры. Наряду с буддизмом и локаятой относится к числу школ, не признающих авторитет Вед (настика). Термин Д. происходит от санскр. “джина” — “победитель”. Возникновение Д. связывается с деятельностью 24 праведников (тиртханкаров), из которых реальны только два: Паршва и Махавира. Первый основал общину для мужчин и женщин (классические ведические школы исключают женщин из числа достойных какого бы то ни было посвящения), разделенную на категории мирян и аскетов. Община придерживалась четырех установлений — ахимса (непричинение вреда живому), сатья (справедливость), астейя (нестяжательство) и апариграха (несвязанность, отрешенность). Махавира расширил эти заповеди за счет обета целомудрия (брахмачарья) для аскетов и супружеской верности и ограничения плотских наслаждений для мирян. Аскетизм заключался в отшельничестве, голодании и наготе. В III в. до н. э. был создан канон Д. — “Сиддхан-

==237