Русский космизм

ским в разумном преобразовании земной природы с целью повышения устойчивости человеческого (а значит, и социального) организма к воздействию солнечной радиации, на что и была направлена научно-экспериментальная деятельность Чижевского.

Второе относительно самостоятельное течение в Р. к. связано с русской традицией философии всеединства. Уже основатель этой традиции — В. С. Соловьев — разрабатывает в русле религиозно-философского синтеза учение о вселенском человечестве как центральном факторе истории, реализующем первичное божественное единство космоса. Характерная особенность космоцентрических мотивов философии всеединства — создание особого интуитивно-символического образа внутреннего единства человека, природы как основных элементов гармоничного космоса и божественного начала, порождающего и поддерживающего этот органический строй бытия. Принципиальные мотивы религиознофилософского космиз1ма присутствуют в религиозной и мистической философии издавна. В христианской культуре (особенно в восточном христианстве) эти мотивы проявлены у Василия Великого, богослова IV в. (ему принадлежит афоризм “Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом”), у византийского богослова Григория Паламы (XIV в>.), учившего, что человек столь же активен и неоднозначен в своих потенциальных способностях преобразования мира и самого себя, как и Бог. Целенаправленно совершенствуя собственную духовную- и телесную природу, он уже в земной жизни способен узреть “нетварный свет” божественного бытия. В русском православии сторонники исихазма (XVI в.) разрабатывали особую молитвенно-медитационную практику, способствующую просветлению телесности, внутренней перестройке организма с целью его возвышения до богоподобности. В философской традиции всеединства С. Н. Булгаков выдвигает учение о хозяйственной деятельности человека как о Равном факторе творческого преобразования реальности и “возведения мира и

самого себя до актуально райского состояния” (хотя человеческое творчество оценивается лишь как действие, воспроизводящее божественные первообразы).

Более близкие к сциентистским вариантам Р. к. идеи развивает П. А. Флоренский в учении о пневмосфере (пневма — дыхание, воздух, душа). Общий смысл этого учения — в творческом перерастании “низшей” свободы социально-материального преобразования тварной реальности в “высшую” свободу внутреннего преобразования своей природы на началах культа (субстанциальной формы культуры, имеющей софийную связь с ипостасными сущностями мира), совершенной телесности, единства с общим живым космическим бытием. У П. А. Флоренского общие для Р. к. мотивы всеединого обожения человечества сочетаются с мотивами органического воссоединения духовности и технологической цивилизации, их становления в качестве определяющих факторов нового синтетического уровня человеческого бытия в космической цельности. В этом синтезе материалистическая тенденция социально-технического процесса соединяется с глубинной духовной традицией христианства, образуя основания “нового разума”, соответствующего всесторонности и полноте вселенского разума как софийного начала мироздания (см. “СОФИЯ”). П. А. Флоренский также развивает учение об органопроекции в культуре и самой жизни. Согласно этому тезису, основные культурные формы и архетипы человеческой деятельности воспроизводят сущностную сторону мирового единства как моменты его самоопределения. С другой стороны, само мировое единство раскрывается как становление органичности сверхрационального взаимопроникновения вселенского и человеческого, олицетворяемого Богочеловечеством. Н. А. Бердяев рассматривает проблему космоантропологии с т. зр. религиозного персонализма. В его интерпретации становление космического всечеловечества связано с двумя основными идеями. Первичное единство мирокосмического и человеческого осуществляется в духовном

 

==755