Часть и целое

 

модус родовой жизни, следующий за первобытностью и определенный не только в своем начале, но и в конце. Онтологически их различие связано уже не со временем, а с пространством возможностей. В наличном бытии людей есть два рода возможностей — одни из них относятся к воспроизводству опыта прошлых поколений, к тому наследию, без овладения которым ни один вновь родившийся индивид не может стать человеком. С этой т. зр., культура всегда остается идеальным продуктом жизнедеятельности людей, тем совокупным  результатом и “хранилищем” возможностей, которые и осваиваются каждым новым поколением в меру его актуальных интересов и потребностей. Но есть и другие возможности, которые порождаются активным поколением и связаны уже не с памятью, а с ожиданием, с заботой, с проектированием своего отношения к будущему. К культуре этот род возможностей уже не имеет прямого отношения. Здесь налицо то идеализированное пространство человеческих желаний, та пока еще абсолютно открытая сфера актуальных устремлений, которые и образуют содержательный смысл всякой Ц., независимо от того, является ли она локальной или всемирной, западной или мусульманской, находящейся на стадии упадка или на подъеме.

Наиболее сложным является дополнитёльностный смысл отношения Ц. к ценностному самосознанию. Его неопределенность выражается в парадоксе сохраняющейся на индивидуальном уровне желанности всего множества ценностей, до сих пор определяющих наличные судьбы Ц., и практически полной утраты ценностью как таковой, как мерилом отношения к будущему, своей ориентирующей функции на общечеловеческом уровне. Итогом этой неопределенности оказываются множество представлений о будущей Ц. (“постиндустриальной”, “технотронной”, “компьютерной”, “постреволюционной” и т. д.) и страх перед будущим как таковым. На социокультурном уровне ценностного сознания эта же неопределенность выражена, с одной

стороны, в понимании углубляющегося кризиса всей современной Ц., а с другой — в поиске универсальных синтезирующих ценностей. Такого рода синтезирующим ориентиром в средние века служила христианская триада Веры, Надежды и Любви, а объединяющей идеей для них была идея Бога. Новое время написало на своем знамени лозунги Свободы, Равенства и Братства, объединив их вокруг идеи Человека. Абстрактный характер новоевропейской парадигмы и выход на всемирно-историческую арену множества других Ц. очень скоро обнаружили историческую ограниченность и этой триады. Ныне в кризисных перипетиях XX в. начинает формироваться новая идеализированная триада — Понимание, Доверие и Мир, обращенные ко всем Другим — людям, традициям, государствам, конфессиям. Кризис Ц. и парадокс ценностного отношения требуют радикального переосмысления как индивидуальных, так и родовых установок на будущее. На индивидуальном уровне такой установкой уже сейчас становится “смысл”, предполагающий понимание всякой инаковости, на родовом — “Всемирность”, которая в состоянии стать основой всеобщего поведения людей, исключающего разделение на “мы” и “они”, на “своих” и “чужих”, “союзников” и “врагов”.

В. И. Плотников

00.htm - glava26

Ч

ЧАСТЬ и ЦЕЛОЕ — философские категории, высвечивающие в своей взаимосвязи отношения между единым и многим, сложным и простым, качеством и количеством, формой и содержанием. О Ч. имеет смысл говорить только по отношению к Ц. и наоборот; всякий раз их следует указывать и противопоставлять как противоположности в одной и той

==1012*