5. Вико против истории историков

История с точки зрения самих историков Вико также мало удовлетворяет, как и история, увиденная глазами философов. Бес­конечные противоречия и фальсификации, сомнительные интерпре-тативные принципы историографами использовались часто произ­вольно, все это Вико называет "национальным чванством" и "уче­ной спесью". Важнее всего показать, что именно их нация раньше других пришла к цивилизованным формам жизни, что записано в памяти народа с сотворения мира. Такими находит Вико рекон­струкции событий Геродота, Тацита, Полибия, Ливия — чересчур много сыновней любви к родине.

Говоря о более близких по времени историках, о Маршаме, Спенсере, ван Херне, Вико упрекает их в буквализме относительно документов и их интерпретации: для них цивилизация взяла старт с египтян, распространившись из этого единственного источника на прочие регионы. В чем же ошибка? Она в некритическом прочтении древних текстов александрийских ученых, которыми руководил ин­терес национального престижа. Подчеркнуть свой критический угол зрения необходимо Вико для уяснения общей концептуальной схемы, согласно которой любой историк-доксограф наделен опре­деленными предпочтениями просто благодаря факту принадлежнос­ти к исторически данному обществу. Верования рассказчика или группы рапсодов вовсе не продукт их индивидуального творчества, скорее, они рождены обществом. Традиционные источники истори­ческой документации никак не отражают этой предданности субъ­ективного характера, тем важнее выделять всякий раз систему цен­ностей и просто предрассудков фактического и нормативного харак­тера. Не принимать их в расчет означает остаться в плену фантазий­ной цепочки и никогда не встать на путь корректной интерпретации исторического документа.

"Концептуальным анахронизмом" называет Вико привычку рас­пространять на отдаленные эпохи представления и категории, ти­пичные для нашего времени. Утрата чувства исторического времени, как и преувеличение рациональных возможностей, — это ошибки историков разных поколений. Вико не согласен с Бэконом, когда тот говорит о "несравненной мудрости древних", не потому, что

436

Вика

недооценивал мудрость древних, а потому, что Бэкон не усматривал различия между идеалом мудрости древним и новым. Что же каса­ется древней римской истории, то Вико был резко против толкова­ния ее документов в терминах "народ, царство, свобода" в совре­менном значении этих слов, без старого понимания того, что "народ" — это "патриции", а "царство" — это "тирания". К примеру, национальную спесь он усматривал в толковании "Законов Две­надцати таблиц" (древний римский кодекс законов) как простое воспроизведение афинского кодекса. Во-первых, вряд ли корректно представлять римлян естественными наследниками греков, во-вто­рых, еще более сомнительно читать "Двенадцать таблиц" на катего­риальном языке эпохи, во всем чуждой древнеримской. Отвергая все, Вико начинает с нуля: "Ничто не вытекает само собой из накопленной эрудиции". Исторические реконструкции неадекват­ны, ибо их теоретические предпосылки недостаточны.