3. "Впечатления" и "идеи", "принцип ассоциации"

Содержимое человеческого разума представляет собой только "восприятия", которые разделяются на два больших класса, назы­ваемых Юмом "впечатлениями" и "идеями". Между первыми и вторыми он устанавливает только два различия: а) первое различие относится к силе и яркости, с которыми "впечатления" и "идеи" появляются в нашем разуме; б) второе различие, в противополож­ность первому, касается порядка и временной последовательности, с которыми они появляются.

"Различие между впечатлениями и идеями состоит в степени силы и живости, с которой они поражают наш ум и прокладывают свой путь в сознание. Те восприятия (перцепции), которые входят в сознание с наибольшей силой, мы назовем впечатлениями, причем я буду подразумевать под этим именем все наши ощущения, аффек­ты и эмоции при первом их появлении в душе. Под идеями же я буду подразумевать слабые образы этих впечатлений в мышлении и рассуждении". Последствием стало резкое сокращение разницы между чувствованием и мышлением, просто сведенной к степени интенсивности: чувствовать значит иметь более яркие (живые) вос­приятия (ощущения), тогда как думать означает иметь более слабые восприятия (идеи). Получается, что всякое восприятие носит двой­ственный характер: оно ощущается (живым, ярким образом) как впечатление и обдумывается (в более слабой форме) как идея.

Относительно второго пункта Юм подчеркивает, что он представ­ляет собой вопрос максимального значения, поскольку связан с проблемой "приоритета" одного из двух типов восприятия: зависит ли идея от впечатления или наоборот? Ответ Юма однозначен: первоначальным является впечатление, а зависимой от него — идея. Вот цитата, разъясняющая эту концепцию: "Чтобы узнать, что из них зависит от другого, я рассматриваю порядок их первого появле­ния", нахожу при помощи постоянного опыта, что простые впечат­ления всегда предшествуют соответствующим идеям, но никогда не

376

Юм

появляются в обратном порядке. Чтобы наделить ребенка идеей красного или оранжевого цвета, сладкого или горького вкуса, я предлагаю ему объекты или, другими словами, доставляю ему эти впечатления, а не прибегаю к абсурдной попытке вызвать в нем впечатления, возбуждая идеи. Наши идеи при своем появлении не производят соответствующих им впечатлений, мы не можем ни воспринять какой-нибудь цвет, ни испытать какое-либо ощущение просто думая о них. С другой стороны, мы находим, что всякое духовное или телесное впечатление постоянно сопровождается сход­ной идеей, отличающейся от него только по степени силы и живости. Постоянное соединение наших сходных восприятий — убедитель­ный довод в пользу того, что одни из них являются причинами других, а первичность впечатлений — столь же убедительный довод в пользу того, что причинами наших идей являются наши впечатле­ния, а не наоборот".

Значит, отсюда берет начало "первый принцип" науки о "чело­веческой природе", который в синтезированном виде звучит следу­ющим образом: "Все простые идеи происходят, прямо или косвенно, от соответствующих им впечатлений". Этот принцип, по мнению Юма, снимает в корне вопрос о врожденных идеях, который вызвал столько споров в прошлом; идеи могут появиться у нас только после получения впечатлений, поэтому именно последние — и только они — являются первоисточником.

Однако необходимо вспомнить еще об одном важном различии: существуют простые впечатления (например, красный цвет, тепло и т. п.) и сложные впечатления (например, впечатления от яблока). Простые впечатления поступают к нам непосредственно как тако­вые; сложные идеи, напротив, могут быть копиями простых впечат­лений, но также могут быть и результатом многочисленных комби­наций, различными способами складывающихся в нашем интеллекте. В самом деле, помимо способности памяти, воспроиз­водящей идеи, мы также обладаем еще и способностью воображения, обладающей свойством разными способами представлять и компо­новать представления. По утверждению Юма, "это очевидное пос­ледствие разделения идей на простые и сложные: как только вооб­ражение воспримет различие между идеями, оно легко сможет произвести их разделение", а потом создать целый ряд последующих комбинации.

Но простые представления имеют тенденцию к объединению друг с другом и скапливанию в нашем разуме не только и не столько сообразно свободной игре фантазии, а, скорее, в соответствии с более сложной игрой, основанной на некоторых принципах, кото­рые во все времена и повсеместно оказываются сходными по своему смыслу. В отношениях между идеями существует некая "сила"

"Впечатления " и "идеи "

377

(несколько напоминающая ньютоновскую силу тяготения, которая притягивает друг к другу физические тела, даже если они разного характера), выражаемая принципом ассоциации, описанным Юмом в цитируемом отрывке, ставшем поистине классическим: "Если бы идеи были совершенно разрозненными, только случай соединял бы их. одни и те же простые идеи не могли бы регулярно соединяться в общие (как это обычно бывает), если бы между ними не сущест­вовало некоего связующего начала, некоего ассоциирующего каче­ства, с помощью которого одна идея естественно вызывает другую. Этот соединяющий идеи принцип не следует рассматривать как нерасторжимую связь, ибо таковой, как уже было сказано, для воображения не существует. Мы не должны также заключать, что без помощи данного принципа ум не может соединить двух идей, ибо нет ничего свободнее указанной способности. Нам следует рассматривать этот принцип только как мягко действующую силу, которая обычно преобладает и является, между прочим, причиной того, что различные языки так сильно соответствуют друг другу: природа как бы указывает каждому языку те простые идеи, которым больше подобает объединяться в сложные. Таких качеств, из кото­рых возникает эта ассоциация и с помощью которых ум переходит указанным образом от одной идеи к другой, три, а именно: сходство, смежность во времени или пространстве, причина и действие".

Мы с легкостью переходим от одной идей к другой, похожей на нее (например, портрет заставляет меня вспомнить об изображенном на нем человеке), или же от одного представления к другому, обычно представляющемуся нам связанным с первым во времени или про­странстве (например, представление о школьном классе немедленно вызывает у меня представления о соседних классных комнатах, школьном коридоре или же всего здания школы; представление о подъеме якоря порождает представление об отплытии корабля; число примеров может быть бесконечным); представление о причи­не немедленно вызывает мысль о следствии, и наоборот (как, например, думая об огне, я неизбежно подумаю о выделяющемся дыме или тепле, и наоборот). Поэтому Юм заключает: "Таковы, следовательно, принципы соединения и сцепления наших простых идей, принципы, заменяющие в воображении ту нерасторжимую связь, которая соединяет эти идеи в памяти. Мы имеем здесь дело с родом притяжения, действия которого окажутся в умственном мире столь же необычными, как в мире природы, и проявятся в первом в столь же многочисленных и разнообразных формах, как и во втором. Действия этого притяжения всегда явны, что же касается его причин, то они по большей части неизвестны и должны быть сведены к первоначальным качествам человеческой природы".

378

Юм

Поэтому понятно, насколько ценен второй принцип Юма, явля­ющийся непосредственным следствием первого: чтобы проверить и доказать убедительность всякой обсуждаемой идеи, необходимо указать соответствующее ей впечатление. С простыми идеями это не вызывает трудностей, поскольку ни одна простая идея не может у нас появиться, если мы прежде не получили соответствующего впечатления. В противоположность простым сложные идеи порож­дают трудности в силу многообразия и разнородности их возникно­вения. Именно на происхождение этих идей нацелено внимание философа

Юм использует общее различение идей, данное Локком, согласно которому они разделяются на: идеи субстанций, отношений и общие идеи (обобщения), однако Юм в анализе и критике этих групп представлений идет гораздо дальше Локка.