10. Теория познания:

ВИРТУАЛЬНАЯ ВРОЖДЕННОСТЬ

ИЛИ ЖЕ НОВАЯ ФОРМА "ПРИПОМИНАНИЯ"

Наиболее крупным произведением Лейбница, наряду с "Теоди­цеей", стал "Новый опыт о человеческом разуме", в котором философ подробно разбирает и подвергает критике идеи Локка, отрицавшего любые формы врожденности и уподоблявшего человеческое созна­ние чистой доске (tabula rasa). Тем не менее Лейбниц не встает на сторону приверженцев теории "врожденных идей" (например, кар­тезианцев), а пытается идти средним путем. В результате он прихо­дит к весьма оригинальному решению.

Старая схоластическая сентенция, берущая начало от Аристотеля и столь любезная эмпирикам, что даже стала их формулой, гласила: "Nihil est in intellectu quod nonfuerit in sensu" ("Нет ничего в разуме, чего бы раньше не было в чувстве"). Лейбниц внес в нее существен­ную оговорку: "Nihil est in intellectu quod nonfuerit in sensu, excipe: nisi ipse intellectus" ("Нет ничего в разуме, чего бы раньше не было в чувстве разума, кроме самого разума"). Это означает, что душа "врожденна сама в себе", что интеллект и его деятельность a priori

Теория познания 295

предшествуют опыту. Это идея позднее на новой основе обретет законченность в кантианской концепции трансцендентального.

Лейбниц считает, что душа содержит в себе "бытие, единство, тождество, причину, восприятие, рассуждение и множество других понятий, которых нельзя почерпнуть из чувств". Значит, Декарт был прав? Лейбниц полагает, что речь идет не столько о реальной форме врожденности, сколько о виртуальной. Идеи находятся в разуме в зародышевом состоянии, они "врожденны", как наклонности, спо­собности, естественные природные потенции. Лейбниц так излагает новую концепцию врожденных идей: "Как можно отрицать то, что в нашем духе имеется много врожденного, мы, так сказать, даны самим себе и что в нас имеется бытие, единство, субстанция, изменение, действие, восприятие, продолжительность, удовольствия и тысяча других предметов наших идей? Зачем удивляться, когда мы говорим, что эти идеи (и все связанное с ними) врожденны, если множество предметов в виде образов постоянно присутствует непо­средственно в нашем разуме (хотя по причине наших потребностей или из-за развлечений они не всегда осознаются)? Я воспользуюсь наглядным примером: возьмем глыбу мрамора с прожилками (он предпочтительнее, чем чистые дощечки, называемые философами tabula rasa). Итак, если бы душа имела сходство с чистой доской, то истины, находящиеся в нас, уподобились бы фигуре Геркулеса, которую надо высечь из глыбы мрамора, когда она абсолютно безразлична к тому, какую из нее высекут статую. Однако если бы на мраморе имелись прожилки, повторяющие очертания скорее фигуры Геркулеса, чем кого-то другого, мрамор можно было бы считать предрасположенным, а статую Геркулеса — в каком-то смысле врожденной, несмотря на то что пришлось бы изрядно потрудиться, чтобы обнаружить прожилки, а затем тщательно отко­лоть и убрать все мешающее. Именно в таком смысле они идеи врожденны нам подобно наклонностям, предрасположениям, при­вычкам или естественным потенциям, а не подобно действиям".

Что касается другого аспекта, Лейбниц признает в качестве пер­воначального (врожденного) принцип тождества (и связанные с ним остальные логические принципы), находящиеся в основе всех истин разума: "Все остальные истины — доказуемы".

Однако позднее, узаконив монаду как совокупность вещей, он был вынужден допустить врожденность и истин факта, и вообще всех идей. Он решительно признал, что "припоминания " Платона обо­снованы и следует допустить даже больше. Потенциально душа знает все. В этом — новый смысл платоновского учения.

"В нашей душе всегда есть способность представлять себе какую-либо природу или любую форму; я считаю, что подобная способ­ность нашей души отражать какую-то природу, форму или сущность

296

Лейбниц

вызвана именно идеей, находящейся в нас всегда, независимо от того, думаем мы или нет. Наша душа действительно выражает Бога, и вселенную, и сущности так же, как и все сущее. S^ro согласуется с моими принципами, так как ничто не входит в сознание извне естественным образом; и только в силу дурной привычки мы думаем, будто наша душа получает что-то вроде посланий через двери и окна. Все формы находятся в нашем разуме, мы имеем их в любой момент, потому что разум всегда отражает свои будущие мысли; а все то, о чем мозг думает смутно, никогда не обретет в мыслях ясной формы. Мы не сможем усвоить какую бы то ни было вещь, если у нас в разуме уже не возникали идеи о ней, как нельзя составить себе мнение о предмете, которого не видел: это очень хорошо выразил Платон в понятии "припоминание"; главное, чтобы его правильно поняли, очистили от заблуждений вроде "предшествования" и не вообразили, что прежде душа уже должна была знать и отчетливо мыслить о том, о чем думает и узнаёт в настоящее время.