5.2. Адекватное познание любой реальности подразумевает познание Бога

Все вышеизложенное станет до конца ясным только в том случае, если принять во внимание факт, что "рационализм" Спинозы в действительности представляет собой формальный рационализм, выражающий видение на уровне интуиции и местами почти гранича­щий с мистикой. Как становится ясно из второй части "Этики ", суть спинозизма — чувствовать себя в Боге и видеть вещи в Боге.

В королларии (заключении) к теореме XI сказано: "Человеческая душа составляет часть бесконечного разума Бога: следовательно, когда мы говорим, что человеческая душа нечто воспринимает, то подразумеваем, что именно Бог обладает той или иной идеей, но не как бесконечный, а поскольку Он выражается природой человечес­кой души, т. е. потому, что Он составляет сущность человеческой души".

В теореме XXXIV сказано: "Всякая идея, которая в нас абсолютна, т. е. адекватна и совершенна, является истинной"; этому дается следующее доказательство: "Когда мы говорим, что у нас есть адекватная и совершенная идея, мы имеем в виду, что адекватная и совершенная идея дана в Боге, так как Он составляет сущность нашего

Познание

249

Ума, следовательно, мы подразумеваем, что такая идея является

истинной".

В схолии к теореме XLI11 следует заключение: "Наша душа, поскольку она открыта истине, является частью бесконечного разума Бога; поэтому необходимо, чтобы ясные и отчетливые идеи души были настолько же истинными, насколько истинны идеи Бога".

В доказательстве сказано: "В идее столько сущности, сколько существования. Отдельные вещи не могут быть поняты без Бога; так как Бог представляет собой их причину, рассматриваемую в качестве атрибута, модусами которого являются сами вещи, их идеи неизбеж­но должны включать в себя понятие атрибута, т. е. понятие о вечной и бесконечной сущности Бога".

Если познание Бога является неизбежным допущением познания всех вещей, то очевидно, что Спиноза уверен в способности человека познать Бога точным образом. "Человеческая душа обладает адекват­ным знанием вечной и бесконечной сущности Бога"(теоремаXLII).

Из этого знания мы можем вывести множество вещей, которые будем знать адекватно, в том числе и третий род познания.

В Боге сомневаются только те, кто дает имя Бога ложным представлениям о Нем. Если бы, наоборот, под Богом понимали то, что следует, исчезли бы любые трудности.

5.3. В формах адекватного познания нет места для случайности, все оказывается необходимым

В первом роде познания — на уровне воображения и мнения — нет различия между истинным и ложным, но уже во втором роде истинное и ложное различаются, а в третьем — тем более. Следова­тельно, вещи не таковы, какими они представляются воображению; они соответствуют их восприятию рассудком и разумом. В частнос­ти, рассматривать вещи в качестве "случайных", т. е. так, что их могло бы и не быть, означает поддаваться чему-то вроде "иллюзии воображения", иначе говоря, неадекватно воспринимать действи­тельность, ограничиваясь первым уровнем познания.

Напротив, рассудку уже свойственно рассматривать вещи не как случайные, а как "необходимые", "sub specie aeternitatis" ("под видом вечности"). Спиноза пишет: "Природе рассудка свойственно рас­сматривать вещи как необходимые, а не как случайные. Рассудок воспринимает эту необходимость вещей согласно истине, т. е. как они существуют сами по себе. Но необходимость вещей по истине является собственной необходимостью вечной природы Бога. Сле­довательно, природе рассудка свойственно рассматривать вещи «под знаком вечности».

250

Спиноза

Понятно, что в таких обстоятельствах нет места для свободной воли: "В душе нет никакой абсолютной или свободной воли, душа определена так, чтобы желать чего-либо по причине, которая опреде­лена другой причиной, а та, в свою очередь, — еще одной. И так — до бесконечности ".

Душа не является свободной причиной собственных действий. Хотение есть не что иное, как утверждение или отрицание, сопро­вождающее идеи; другими словами, это означает, что "воля и разум представляют собой одно и то же".

Спиноза возвращается к интеллектуализму, который со времен Сократа был характерной чертой греческой философии, а в христи­анском мире обрел новую направленность (ведь именно на проблеме воли основана его этика).

5.4. Моральные следствия адекватного познания

Спиноза разработал свое учение прежде всего с целью решения экзистенциальной проблемы. В конце второй части "Этики" наш философ резюмирует моральный аспект своих теорий:

"Наконец, остается показать, насколько это учение полезно для жизни.

I. Поскольку мы действуем единственно по воле Бога, будучи частью божественной природы, то чем активнее и совершеннее производимые нами действия, тем лучше мы познаем Бога. Значит, кроме умиротворения, приносимого душе, эта доктрина полезна еще и тем, что объясняет нам, в чем состоит высшее счастье или блаженство: только в познании Бога, которое побуждает нас совер­шать действия и поступки, продиктованные любовью и милосерди­ем. Благодаря познанию Бога мы ясно понимаем, как далеки от истинного уважения к добродетели те, кто в ответ на самое низкое рабство ждет от Бога высоких наград и благодеяний, как будто добродетель и служение Богу уже сами по себе не становятся счастьем и высшей свободой.

II. Учение полезно, поскольку учит, каким образом мы должны себя вести по отношению к судьбе или неподвластным нам вещам: ждать, т. е. со стойкостью духа переносить все превратности судьбы, ведь все вытекает из вечного закона Бога с такой же необходи­мостью, с какой из сущности треугольника следует, что три его угла равны двум прямым.

III. Учение полезно для общественной жизни, потому что отучает нас ненавидеть, презирать, насмехаться, сердиться, завидовать. По­мимо этого, она учит каждого довольствоваться немногим своим и помогать ближнему не из-за сострадания, пристрастия или суеверия,

Геометрический анализ страстей 251

а руководствуясь только рассудком, т. е. в соответствии с требова­ниями времени и обстоятельств. <...>

ГУ. И, наконец, это учение объясняет, каким образом надо управлять гражданами, чтобы они не были рабами, а свободно исполняли свой долг".

6. НРАВСТВЕННЫЙ ИДЕАЛ СПИНОЗЫ И AMOR DEI INTELLECTUALIS

Воплощение в жизнь морального идеала, берущего начало в вышеописанных метафизических и гносеологических предпосыл­ках, предполагает этапы, которые можно сгруппировать следующим образом: 1) беспристрастное и трезвое толкование человеческих страстей; 2) переоценка понятий совершенства и несовершенства, добра и зла; 3) прогресс морали, поставленный в связь с познанием; 4) высший идеал человека — любовь к Богу. Рассмотрим вкратце ключевые положения.

6.1. Геометрический анализ страстей

Человеческие страсти, пороки и безумства Спиноза анализирует при помощи геометрического метода (т. е. когда из точек, линий и плоскостей образуются объемные тела, а затем выводятся соответ­ствующие теоремы). По своему образу жизни человек не составляет исключения из общего порядка Природы, а подтверждает его. Че­ловеческие страсти обязаны своим происхождением отнюдь не "сла­бостям" и "недостаткам" индивида и не "бессилию" и "непостоян­ству" его души (или мыслей), поэтому их не следует ненавидеть и порицать, но необходимо объяснять и понимать, как любую другую реальность Природы. В самом деле, везде и всюду действия Природы равнозначны, следовательно, и способ ее изучения во всех проявле­ниях должен быть единым.

Спиноза предполагает, что страсти берут начало из влечения (conatus), устойчиво сохраняющегося в течение неопределенного периода времени; эта склонность сопровождается соответствующей идеей, т. е. в ней участвует сознание. Conatus в умственной сфере называется волей, в телесной — влечением (appetitus). Положительный модус его мы называем удовольствием или радостью (laetitia); проти­воположное явление мы называем неудовольствием или печалью (tristitia). Из этих двух главных страстей возникают все остальные. В частности, мы называем "любовью" аффект удовольствия, а "не­навистью" — аффект неудовольствия, с идеей внешней причины.

252

Спиноза

Аналогичным способом из человеческого сознания Спиноза выводит все страсти. Философ характеризует "страсть" как "неаде­кватную и смутную идею". Пассивность ума вызывается именно неадекватностью идеи. И поскольку для Спинозы разум и тело суть одно и то же в двух различных аспектах, то оба рассмотренных выше определения страсти согласуются друг с другом. На основе этого легко объяснить заключительную дефиницию: "...аффект, называе­мый страстью души (animi pathema), представляет собой смутную идею о наличии жизненной силы в теле либо в одной из его частей, присутствующей в большей или меньшей степени".

Как явления природного мира страсти неукротимы: одна порож­дает другую с неотвратимой силой. "Без сомнения, дела человечес­кие шли бы намного лучше, если бы человек умел говорить и молчать по необходимости. Однако опыт доказывает, что меньше всего люди способны контролировать свою речь и обуздывать влечения. И если бы из опыта не было известно, что мы совершаем много вещей, в коих позднее раскаиваемся, а часто, когда мы взволнованы или возбуждены противоречивыми страстями, даже зная, каково лучшее решение, выбираем худшее, то ничто не помешало бы думать, что мы поступаем сообразно свободной воле. Так, ребенок уверен, что он "свободен" требовать молока, разгневанный подросток убежден, что он "свободно" стремится к мщению, а трус — к бегству. Равным образом пьяница убежден, что он разумно и свободно говорит то, о чем бы в трезвом уме промолчал; помешанные, болтуны, дети и многие другие уверены, что говорят сообразно своей свободной воле, в то время как они просто не в состоянии обуздать свою болтливость. Итак, сам опыт не меньше, чем рассудок, доказывает, что люди сознают только собственные желания и поступки, но не ведают об их причинах".

Из этого кажущегося беспощадным анализа Спиноза выводит этически позитивное заключение. Если мы предполагаем, что по­ступки людей, которые мы считаем вредными, вызваны их свобод­ной волей, мы начинаем их ненавидеть; однако если нам известно, что они не вольны в своих действиях, мы не станем их ненавидеть или, во всяком случае, будем ненавидеть намного меньше (посколь­ку рассматриваем и судим поступки с помощью тех же критериев, с какими подходим к любому неизбежному естественному явлению, например, падающему камню).

Спиноза доходит до того, что просто говорит: "ненависть растет, когда она взаимна", но может "растаять от любви". Ненависть порождает ненависть, а любовь способна ее погасить; но если неизбежна взаимосвязь причин, о которой говорит философ, то как может человек отвечать любовью на ненависть? Для этого, считает Спиноза, необходим хотя бы один компонент свободы.

т

"По ту сторону добра и зла " 253