5.2. Каждая монада представляет вселенную и является как бы микрокосмом

Решение первой и основной проблемы, касающейся природы монады, немедленно выдвигает второй, не менее важный вопрос: что воспринимает и представляет каждая монада? Ответ Лейбница четок.

Каждая монада представляет все остальные, иными словами, вселенную целиком: "Каждая субстанция с точностью выражает сущ­ность всех остальных в силу существующих между ними связей", сотворенная монада представляет всю вселенную как целокупность.

Вот два отрывка с примерами, первый — из "Рассуждения о метафизике": "Всякая субстанция — как целый мир, как живое зеркало Бога или же всей вселенной, она отражает ее (вселенную) по-своему, особо, так же как один и тот же город представляется по-разному в зависимости от местонахождения наблюдающего. По­этому мы можем сказать, что вселенная умножается во столько раз, сколько существует субстанций, а Божья слава умножается с ней наравне, пропорционально различным представлениям о Его творе­ниях. <...> Можно сказать, что всякая субстанция каким-либо

Каждая монада как микрокосм

279

образом несет в себе особенности бесконечной мудрости и всемогу­щества Бога, подражая Ему по мере своих возможностей: она отражает, хотя и смутно, все происходящее во вселенной, прошлое, настоящее и будущее, а также все, имеющее определенное сходство с восприятием или бесконечным познанием. Поскольку все другие субстанции отражают, в свою очередь, эту субстанцию и приспосаб­ливаются к ней, можно сделать вывод, что она распространяет свою силу на все остальные субстанции по аналогии с всесильным Твор­цом".

В следующей цитате из "Монадологии "Лейбниц уточняет: "Впро­чем, в том, что я сказал, видны априорные основания, почему не может быть иначе: Бог, приводя в порядок целое, заботится о каждой части, о каждой монаде, а представляющую природу монады ничто не может ограничить так, чтобы она представляла лишь одну часть вещей; смутно она представляет детали всей вселенной, а отчетли­во — только небольшую часть вещей — тех, которые наиболее близки к каждой монаде или превосходят ее по размерам; в против­ном случае любая монада была бы Божеством. Значит, монады ограничены не предметом, а способом познания предмета. Все монады смутно относятся к бесконечному, ко всему, но они огра­ничены и различаются между собой восприятиями". Это то, что греки называли "заговором всех вещей между собой", а философы Возрождения обозначили выражением omnia ubique (все везде), иными словами, присутствие и отражение всех вещей в каждой.

Следовательно, можно сказать, что учение Лейбница, согласно которому всякая монада представляет все остальные, является новым вариантом классической доктрины "все во всем", впервые изложенной греческими естествоиспытателями и медиками, а затем дополненной и разработанной с метафизических позиций античными неоплато­никами и учеными Возрождения.

Кроме того, выясняется, что античное учение о человеке как микрокосме теперь распространилось на все субстанции: всякая монада есть микрокосм.

По Лейбницу, с тех пор как всякая монада стала "постоянным живым зеркалом вселенной", зеркалом всех событий вселенной, мы, если обладаем достаточно проницательным пытливым умом, можем распознать в мельчайшей монаде все, что произошло, происходит и произойдет в будущем, сможем увидеть то, что отдалено во времени и пространстве, полную историю вселенной. В душе каждого из нас (как во всякой монаде) представлена единая "связь вселенной", но только в неопределенном будущем станет возможным объединение того, что пока от нас сокрыто.

Смысл этой концепции Лейбниц передал выразительной форму­лировкой: "Настоящее всегда несет в себе зародыш будущего", в

280

Лейбниц

каждом мгновении присутствует совокупность времен и событий во времени. Это принцип "все во всем" еще и в хронологическом срезе.

5.3. Принцип тождества неразличимых

Из всего вышеизложенного вытекает третья проблема: если все монады представляют всю вселенную, как же они различаются между собой?

Сам вопрос частично подсказывает ответ, надо лишь его допол­нить. Каждая монада представляет всю вселенную, но с разным (большим или меньшим) уровнем различения восприятий и под разными углами рассмотрения, и именно тип перспективы делает каждую монаду не схожей с другими.

По Лейбницу, разнообразие перспектив в представлениях на­столько велико, что различные вещи не только отличаются друг от друга по видам, но даже в пределах одного и того же вида не существует хотя бы двух вещей, абсолютно одинаковых при сравне­нии. "Точно известно, что, несмотря на принадлежность к одному и тому же виду, два листа, два яйца, два тела никогда не бывают совершенно сходными, и бесчисленное множество разновидностей, которые не могут быть включены в существующее понятие, опреде­ляются как другие особи, но не другие виды. Удивительно, что Высшая мудрость нашла средство с помощью субстанций бесчис­ленными способами разнообразить один и тот же мир в одно и то же время; поэтому мир, уже обладая бесконечным многообразием в себе и будучи многообразным и по-разному выраженным посредст­вом бесконечного числа различных представлений, продолжает по­лучать бесчисленное их множество...".

Все, что говорит Лейбниц в примерах, относящихся к листьям, яйцам, телам, и в ранее цитировавшемся примере о каплях воды, представляющих собой совокупности монад, точно подходит для каждой отдельной монады.

Отсюда Лейбниц выводит принцип "тождества неразличимых", согласно которому не существует двух неразличимых субстанций (иначе говоря, абсолютно не дифференцированных, а следователь­но, тождественных), или, другими словами, если допустить, что могут существовать две неразличимые субстанции, то они неизбежно совпадут и станут единой тождественной субстанцией. По мнению Лейбница, этот принцип крайне важен и способен изменить "поло­жение метафизики" (вместе с принципом достаточного основания, о котором мы поговорим ниже). Таким образом, философия Лейб­ница, во-первых, представляет новый способ объяснения индивиду-

Закон непрерывности

281

альности каждой субстанции, во-вторых, дает обоснование беско­нечного разнообразия субстанций и гармонии вселенной.

1). Касательно первого принципа Лейбниц говорит: "Принцип индивидуализации относительно особей сводится к принципу раз­личения. <...> Если бы две особи были во всем одинаковы и равны — одним словом, неразличимы между собой, не было бы и принципа индивидуализации и, осмелюсь сказать, в этих условиях не было бы никакого индивидуального различения и отличия особей".

2). Второй принцип допускает чрезвычайное богатство действи­тельности. Если даже две монады, какими бы скромными и малыми они ни были, не тождественны, тогда вселенная не только в своей совокупности, но и в мельчайших простых элементах дает бесконеч­ную дифференциацию, что означает бесконечное многообразие, безграничное богатство: величайшее из возможных.

И, наконец, следует подчеркнуть, что различные ракурсы, в которых монады представляют вселенную и разный уровень позна­ния, позволяют Лейбницу установить иерархию монад. На самой низкой ступени находятся монады, у которых ни одно восприятие не достигает уровня апперцепции; за ними следуют монады с повыша­ющимися уровнями восприятия, доходящими до памяти на верхних уровнях и разума — на самых высоких. В Боге все представления на уровне абсолютной ясности и осознанности, поэтому Бог совершен­ным образом видит все во всем.

5.4. Закон непрерывности и его метафизическое значение

Лейбниц всегда особо выделял закон непрерывности. Вот что он пишет в "Новых, опытах": "Ничего не происходит одним махом, и одним из моих наиболее проверенных принципов является убежде­ние, что природа никогда не делает скачков; когда я говорил о нем впервые в «Nouvelles de la Republiquedes Lettres» («Новости из республики ученых»), то назвал этот принцип законом непрерывнос­ти; его значение в физике очень велико. Он устанавливает, что переход от малого к большому и от большого к малому всегда совершается через промежуточные величины, как по отношению к степеням, так и по отношению к частям, и движение никогда не берет начало непосредственно из состояния покоя, а возвращение к состоянию покоя возможно не иначе как через меньшее движение, подобно тому как никогда нельзя пройти некоторого пути или длины, не пройдя предварительно меньшей длины ..." Этот закон имеет ценность не только для физики, но и для геометрии (между параболой и эллипсом целый ряд бесконечно малых разностей, следующих друг за другом по градации, аналогично случаю перехода

282

Лейбниц

от движения к покою), и для метафизики: между субстанцией и субстанцией (так же как между состоянием и состоянием) бесконеч­но малые разности с совершенной непрерывностью переходят одна в другую. Закон непрерывности дополнителен к закону тождества неразличимых: "Закон непрерывности устанавливает, что в ряду сотворенных вещей любая возможная позиция занята, тогда как принцип тождества неразличимых устанавливает, что любая возмож­ная позиция занята только один раз" (Ф. Коплстон).

5.5. Сотворение монад и их неразрушимость

Только Бог есть единая простая первичная монада, последнее основание вещей. Все остальные монады произведены или "сотво­рены" Богом: "Они возникают из беспрерывных излучений Боже­ства". "Излучение" — термин неоплатонизма, применен здесь Лейб­ницем, чтобы отразить сотворение из ничего.

Кроме того, единожды сотворенные, монады не могут умереть: они могли бы погибнуть, только уничтоженные сотворившим их Бо­гом. "Субстанция не может возникнуть иначе как сотворенная, а по­гибнуть — путем уничтожения. Одну субстанцию нельзя разделить на две, а из двух субстанций нельзя сделать одну, так что число суб­станций естественным путем не увеличивается и не уменьшается..."