2.4. Обстоятельства, исключающие участие в уголовном судопроизводстве.

Институт отвода, то есть, отстранения от участия в деле некоторых участников судопроизводства ввиду обстоятельств, исключающих такое участие, был достаточно полно разработан еще в Соборном уложении 1649 года. Нормы этого института распространялись только на судий, но не на свидетелей. Соборное Уложение в ст. 158-159, 161 главы X запрещало в принципе отвод свидетельских показаний. В данном нормативном акте отвод свидетелей допускается. Вопрос об отводе решался судом. Причем, заявление об отводе необходимо было делать до начала судоговорения.

Согласно ст. 13, главы I «Краткого изображения процессов и судебных тяжеб», судья не может участвовать в производстве по уголовному делу, если он 1) находиться в родственных или дружественных отношениях с челобитчиком или ответчиком; 2) находиться с ними во враждебных отношениях; 3) является слугою челобитчика; 4) «ежели он равное дело имеет судить, которое такого ж есть обстоятельства»; 5) либо имеются другие обстоятельства, дающие основание полагать, что он лично, прямо или косвенно, заинтересован в исходе данного дела: «или будет он в одной компании со ответчиком часто бывает, или со оным на ухо шептающагося видел и прочие причины…»³. При удовлетворении отвода выбывший член суда заменялся равным по чину офицером.

Поскольку закон устанавливал круг так называемых «негодных и презираемых свидетелей, которых в суде принять не мочно», то допускался и отвод свидетелей сторонами, на этих основаниях. Однако, челобитчик или ответчик, отводящие свидетелей по причине их «негодности», должны были доказать свой отвод. Причем сделать это необходимо было до того, как свидетель примет присягу.

2.5.Доказательства и доказывание.

В «Кратком изображении процессов» впервые давалось общее учение о доказательствах, т.н. теория формальных доказательств, по которой ценность каждого из них определялась не судом, а законодателем.

Доказательства в тексте закона располагаются по степени их ценности. Соответственно, самым ценным доказательством с точки зрения закона являлось собственное признание вины обвиняемым – «лучшее свидетельство всего света», а наименее ценным – присяга. В петровских судах всегда старались добиться собственного признания обвиняемого, вынуждая его к этому пыткой или допросом с пристрастием (угрозой пытки).

В законе перечислены условия, необходимые для применения пытки. Это и «важность дела», и наличие оснований для подозрения, а также нежелание ответчика признаться правильность возводимых на него в доносе обвинений. (Курсив мой – Т.А.). Так, показания одного свидетеля-очевидца совершенного преступления было не достаточно для обвинения подсудимого. Однако эти показания расценивались как основание для подозрения и влекли за собой пытку.

Порядок применения пытки оставался старым. Пытку назначали и ответчику и свидетелю, если правдивость их показаний вызывала сомнение, то есть, появлялись основания для подозрения. Указ 1673 г., предусматривал троекратную пытку огнем и кнутом. Там же устанавливались количество и последовательность ударов¹.

Очередность пытки соучастников определялась в главе 6, ст. 5 Краткого изображения процессов следующим образом: «Когда судья в одном злодействе многих имеет пред собою преступников, которых жестоко допрашивать потребно, тогда надлежит ему онаго, от которого он мнит скоряя уведать правду, прежде пытать. И буде от сего еще подлинно не уведает, то того, который в злодействе более всех подозрителен явился, прежде всех пытать. Буде же все преступники в равном явятся подозрении, и между оными отец с сыном или муж с женою найдется, тогда сына или жену наперед к пытке привесть»².

Следующим по значимости видом доказательств были свидетельские показания. Следует отметить, что ценность этого вида доказательств напрямую зависела от личности свидетеля. При этом в законе отмечалось, что «свидетель мужеска полу паче женска, и знатный паче худого, ученый неученого и духовный светского человека почтен бывает»³.

Круг отводимых свидетелей, по сравнению с предыдущей эпохой, значительно расширился. Не могли быть свидетелями: клятвопреступники, проклятые церковью, не бывшие у святого причастия, лица, портящие тайно межевые знаки, изгнанные из государства, лишенные чести, явные прелюбодеи, разбойники, воры, убийцы. А также, лица, находившиеся в родственных или близких отношениях с истцом или ответчиком, либо зависимые от них лица, лица, состоящие с ними во враждебных отношениях, иностранцы и лица, не достигшие 15 лет⁴. Следовательно, основным критерием пригодности свидетелей была достаточно широко трактуемая в законе добропорядочность лица.

Следует отметить, что система свидетельских показаний значительно упростилась. Исчезли такие архаичные формы, как «общая ссылка» и «ссылка из виноватых». Однако ужесточились требования, предъявляемые к показаниям свидетелей. Так, показания одного свидетеля, даже самого достойного, не считаются теперь «совершенным доказательством». Если не хватало свидетельских показаний для подтверждения виновности обвиняемого, то, как уже отмечалось выше, применялась пытка.

В законе развивалось учение о письменных доказательствах, давался их примерный перечень с разделением на две основные категории: документы, зарегистрированные в государственных органах, и различного вида записи, частная переписка. Письменные доказательства имели различную доказательственную силу. В соответствии с теорией формальных доказательств большей доказательственной силой обладали записи в «городовых, судейских книгах», купеческие торговые книги считались за половину доказательства, если в них не было подписи должника.

Последним видом доказательств, допускавшихся законом, была «присяга ответчика». Она выступала в качестве дополнительного доказательства в случае, когда по системе формальных доказательств, сторона оставалась в подозрении, т.е. наполовину обвинена или наполовину очистилась от подозрения, и были исчерпаны все иные способы разрешить дело. После принесения присяги ответчик считался оправданным, при отказе от присяги – обвиненным.