матизировать платоновские ответы именно конечные ответы не выявлены в платоновском литературном наследии, которое демонстрирует различные пути ре- шения поставленных вопросов, как правило, не оста- навливаясь ни на одном из них. Вот это и есть истинный «платоновский вопрос» — дает ли плато- новский корпус ответы на поставленные в нем вопро- сы, дает ли их сам Платон адекватно смыслу своего учения, в какой форме он это делает и как соотносят- ся собственно платоновские решения с аналогичными построениями в драматургической композиции пла- тоновского литературного диалога.

При всей несистематичности, ироничности и неуло- вимости философское учение Платона, представлен- ное в диалогах, выстраивается в яркую и весьма самобытную картину, которая, невзирая на все кри- тики, покорила и покоряет умы и сердца миллионов людей в течение двух с лишним тысячелетий. Этого многовекового Платона тюбингенцы назвали «мифом», пожалуй, сам основатель Академии не отверг бы та- кого наименования. Однако прежде чем «демифоло- гизировать» Платона, не худо было бы прислушаться к тому, что сам Платон называет мифом и какое мес- то уделяет ему в своем собственном мире. Уместно вспомнить, что миф и логос различаются у Платона не только по степени достоверности, но, что гораздо важнее, по предмету приложения: их области приме- нения не пересекаются — где требуется логос, там бес- силен миф, где хорош миф, там абсолютно неадекватен логос¹⁹. Логика, по Платону, — не универсальное ору- дие («органон») для всех правильных решений, равно как и недостаточное оснащение для успешного челове-

19 См. «Тимей», 28 а, где за бытием закрепляется логос, за становлением.— миф. Это разделение подтверждается в «Фи- лебе» (55 d - 62 с) и «Меноне» (96 е - 100 с).

ческого житья-бытья. Кроме точного знания и правиль- ного рассуждения, требуется еще и «правдоподобный миф», «правильное мнение», «уподобление», «анало- гия» и т. п.

Присутствие всех так называемых красот слога в платоновских диалогах — далеко не прихоть стилис- та, это сознательный выбор философа, опирающегося на продуманную онтологическую концепцию. Разуме- ется, поставив твердое «не стиль, а метод», мы впали бы в ошибку; правильнее было бы сказать: «и стиль, и метод», — а задача платоноведения — в каждом отдельном случае тщательно взвесить на весах крити- ки, в какой мере тот или иной прием выполняет сти- листическую функцию, а в какой — методологическую. В любом случае можно с уверенностью утверждать: литературная деятельность философа Платона не мо- жет рассматриваться как непосредственное художе- ственное творчество, повинующееся безотчетному вдохновению. Платон— мастер, расчетливый мастер, вырабатывающий новые приемы словесного искусст- ва, отвечающие его концепции мира истины и мира мнения, правдивого и неправдивого искусства, воспи- тания, вдохновения, иронии и энтузиазма. Заклю- чительный эпизод «Федра», который в тюбингенской интерпретации свидетельствует об отказе Платона от письменного выражения своей философии, на самом деле лишь фиксирует трудности, с которыми сталки- вается философское умозрение при попытке дать сло- весное выражение тому, что уже за пределами языка; требуется незаурядное диалектическое искусство, что- бы умелым ведением беседы через вопросы и ответы, максимально оградите высказываемую мысль от пре- вратного или недостаточного понимания, — в этом письменный текст должен сколь это возможно следо- вать устному диалогу: вопросы и ответы, притчи и ана- логии, имитация живых характеров, воспроизведение