ленная в «неписаном» учении, отличается, таким образом, не числом фундаментальных принципов и даже не сухим схематизмом изложения, но его односторонним и недо- статочным характером при сравнении с многосторонним исследованием тех же вопросов, проведенным в диалогах (в онтологическом, космологическом и гносеологическом аспектах).

Как и в первой своей монографии на эту тему (1959 г.), Г.-И. Кремер в новой своей работе делает Платона родона- чальником аксиологической теории трансцендентального, предвосхитившим средневековое учение о трансценден- тальности (сущее, единое, благо, истина взаимнопереход- ны, всякое сущее есть благо), однако писаная философия Платона не только не подтверждает, хотя бы косвенно, такую концепцию, но прямо ее отвергает. Если в логичес- ком и космологическом смысле Платон признает неиз- бежность второго (материального и злого) начала, неопределенной двоицы (об этом, как мы имели возмож- ность видеть, говорят «Парменид» и «Филеб»), то это вов* се не значит, что он признает «неопределенную двоицу» фундаментальным принципом познания и сколько-нибудь приемлемым компонентом этики. Никакого подобия ма- нихейскому дуализму добра и зла (пусть даже под «пред- седательством» добра) Платону приписывать нельзя, ибо прежде всего в этике Платон признавал только справед- ливость как абсолютное благо истинным регулятором де- ятельности, отвергая всякие попытки житейского практицизма внедрить принцип терпимости ко злу в ми- ровоззрение философа. Никакими соображениями «выс- шей мудрости» Платон существование зла не оправдывал, признавал лишь идеально справедливое устройство обще- ства, в зле он видел только неизбежный атрибут Мира и существования, а для философа готовил счастливую участь посмертного пребывания вне Мира и вне существования,

50 См.: «Тимей», 48 с - 50 с. Платон, Соч., т. 3 (1), с. 489- 491.

в платоновской терминологии — становления⁵¹. Точно так же не признавал Платон за Миром и существованием ис- тины, отождествляя ее только с Бытием и Благом, но ни в коей мере с неопределенной двоицей. Где начинается множественность, там начинается «докса* и «логос» об истине, но не сама истина, которая содержится лишь в нетронутом совершенстве идеи. Об этом говорят «Менон» и «Филеб»⁵². Предложенная в кремеровской реконструк- ци неписаного учения иерархия ценностей может еще со- гласоваться с реалистической этикой и гносеологией Аристотеля, но никак не с платоновским идеализмом, для которого идея, единое, благо, истина — не ценности, а идеалы, назначение которых не в том, чтобы удовлетво- рить человека и привести его в состояние гармонии с са- мим собой, а в том, чтобы побуждать человека к постоянному восхождению, к постоянному отрицанию в себе неустойчивого начала неопределенной множествен- ности вплоть до совершенного отрешения от всего того, что не есть единое, благо, истина, красота. Значение Бла- га как меры понято Г.-И. Кремером опять-таки односто- ронне, все в том же духе отождествления гносеологии и космологии, тогда как идеализаторский пафос Платона в понятии меры делает ударение на ее устремленности к единению всей и всякой множественности в едином (для вещей — в идеях, для идей — в идее Блага), т.е. плато- новская мера есть мера самоотрицания существующего, а не мера его самоутверждения⁵³.

Часто прибегая к примерам из области геометрии, Платон видел в этой науке не формальный образец для дедуктивных построений (Г.-И. Кремер говорит о more geometrico в изложении неписаного учения⁵⁴), а реальное осуществление своего гносеологического идеа- ла — интеллектуальной работы с идеальными фигура-

51 См.: «Государство», 610-621. Платон, Соч., т. 3 (1), с. 441-454.

52 См. Выше прим. 37.

ми без каких-либо реверансов в сторону не-идеального характера очертаний земных предметов, которым она, казалось бы, должна подражать и служить и которые она, напротив, властительно «исправляет» и любовно «идеализирует» ради обретения истины⁵⁵. Для практи- ческого применения истины геометрии будут по мере надобности снижены и де-идеализированы, но без перво- начальной идеализации не может быть достигнута вооб- ще никакая истина⁵⁶. По такому, а не иному образу геометрии представляет себе Платон и все прочие области познания: истинное знание — это знание идеальной вещи и вещи в ее идеальном исполнении, а знание практи- ческое, — вполне приемлемое подспорье в жизни, но к истинному знанию оно имеет отношение смутной тени, если получено эмпирическим путем, до узрения истины, или более или менее совершенного изображения («эйкон»), если оно сделано с истинного оригинала применительно к его несовершенным копиям⁵⁷.

Этот воинствующий идеализаторский пафос писаной' философии Платона на самом деле гораздо больше способен был эпатировать общественное сознание своим анти-демократизмом и фанатизмом, чем «неписаное учение» своим схематизмом или «абстрактной сухо- стью»⁵⁸. Скорее напротив, в своем сухом и абстракт- ном виде неписаное учение представляло опасность для ложного истолкования в духе позднейшего мани- хейства, что-де философия неспособна мыслить бытие абсолютно единым и вынуждена прибегать к принципу

⁸³ Kramer H.-J. Arete..., S. 201.

⁵⁴ Kramer H.-J. Platone e i fondamenti..., p. 264.

⁶⁸ «Государство», 510 b - 511. Платон, Соч., Т. 3 (1), С. 318- 319, а также 527 a-с, там же, С. 337-338, 529 е, С. 341.

⁵⁴ См.: «Филеб», 61 е - 62 е. Платон, Соч., Т. 3 (1), С. 79-80.

⁵⁷ См.: «Государство», 533 е - 534 а. Платон, Соч., Т. 3 (1), С. 345.