Глава 9. Этика стоиков 89

ренности. Значительное место в ней занимает тема нравственного со­вершенствования личности.

По Эпиктету, свобода состоит в том, чтобы: а) хотеть только того, что от тебя зависит, б) желать или не желать по своему усмотрению, в) избавиться от желаний, а не удовлетворять их, г) жить в соответст­вии со своими убеждениями, д) отречься от того, что неминуемо долж­но погибнуть. Свобода заключается не в осуществлении желаний, а в их уничтожении. Тот, кто хочет властвовать над людьми, несвободен. Несвободен и тот, кто желает невозможного, трудно достижимого, «чужого», таких благ, из-за которых люди сражаются друг с другом, применяют насилие. Меланхолия, страх, тревога указывают на раб­скую зависимость человека. Конкуренция, борьба и целеустремлен­ность исключают свободу. Фатализм и толерантность стоиков упразд­няют проблему справедливости. Социальный и нравственный протест принимает в стоицизме пассивную форму.

От Эпиктета остались две большие работы — «В чем наше благо?» и «Беседы». «Беседы» записаны его учеником Флавием Аррианом, за­печатлевшим образ мыслей учителя и содержание его бесед. Арриан назвал свой пересказ «Учебник». Этот «Учебник» позднее лег в осно­ву устава св. Бенедикта, стал настольной книгой многих европейских моралистов — от Тертуллиана до Монтеня, Паскаля и Канта.

Эпиктет постоянно обращается к проблеме господства и подчине­ния, конфликта внешнего принуждения и внутренних убеждений, за которые ответственен сам человек. Философ утверждает: «Человек над человеком не господин»¹. По Эпиктету, рабство и зло есть одно и то же. Бог (Зевс) — господин и отец людей — выше и сильней цезаря. Тюремщики, господа, хозяева реальны и страшны только для тех, кто чувствует себя «беглым рабом». Упраздните нелепые мнения и стра­хи—и никто не будет властвовать над вами. Волнения и опасения свойственны рабским существам. Свободный человек рассудителен и спокоен. А разного рода треволнения, мучительные состояния, все то, что тяготит и угнетает, ужасное и страшное — не более чем легко уст­ранимые представления и восприятия. Задача стоической добродете­ли — дать человеку спокойствие и уверенность. Стоик не видит траге­дии ни в чем: «Трагедии имеют место среди богачей, царей и тиранов, а бедняк один не участвует в трагедии, разве только как участник хо­ра»². У него нет трагедийного чувства. Но он может участвовать в «иг­ре», пока она ему нравится, стараться хорошо исполнить свою роль, а

¹ Беседы Эпиктета. С. 253.

² Там же. С. 243.

90 Часть I. Античное наследие

если наскучило — бросить игру и уйти. Общество — не тюрьма. В иг­ре самой по себе нет глубокого смысла и практической заинтересо­ванности — тут люди-актеры лишь демонстрируют мастерство, то, че­му они научились. Они могут играть свои роли с воодушевлением или плохо, могут вовсе отказаться от игры. Не случайно Эпиктет так лю­бил сравнивать этическое поведение стоика с выступлениями атлета, кифареда, декламатора. В таких выступлениях главное — искусство, умение, подготовка. Стоик, как и актер, будет обращать свое внима­ние не на цель или достижение, а на само действие. Поступок облада­ет самоценностью. Человек не вступает во взаимодействие. Каждый выполняет в одиночку то, что считает нужным и положенным по его роли: «ты сделаешь то, что твое, и я — то, что мое. Твое — убить, мое — умереть без трепета».

Стоики трактуют общественную жизнь как театр. Люди разыгрывают социальную драму. Театр меняет социальные структуры, в нем присутству­ют собственные миры индивидов. В театре умирают эстетично и правди­во. Театр забирает людей из мира, который их произвел и воспитал. С под­мостков общества стоик уходит на подмостки театра. Действуя театрально, он сопротивляется социальному контролю и противостоит обществу. Эта техника отстранения и создания собственных миров используется стоиками: «Можно, хотя и ценой значительных психологи­ческих затрат, возвести себе крепость разума. Пребывание внутри этой крепости позволяет почти не обращать внимания на каждодневные ожи­дания со стороны общества. Как только кому-то удается построить такую башню, интеллектуальная конструкция этого сооружения все больше и больше начинает формироваться самим индивидом, а не идеологией ок­ружающей его социальной системы»¹.

Центральным понятием этики Эпиктета является понятие свобо­ды воли. В этом слышится отзвук сократического идеала внутренней свободы. Самое главное — это свобода воли. Над свободой воли чело­века никто не властен, даже Зевс. В ней заключаются и добро и зло. Говоря о свободе воли, Эпиктет нигде не ведет речи о произволе и аномии. Свобода воли не образует у него и предпосылки моральной ответственности, не означает антиавторитарной позиции, не ведет к отчуждению и обособлению человека. По Эпиктету, мораль — это бескомпромиссная мораль убеждений, твердых принципов. Эти принципиальные суждения изменяют наши представления о проис-

Бергер, П. Общество как драма//Человек. 1995. № 4. С. 28.