Глава 9. Этика стоиков

77

«правильный мир» хотя бы для отдельного сознания. Но сделать это трудно. И даже успех не принесет облегчения и счастья. «Правильный мир» не создан человеком, изменить его также невозможно. Страда­ния узаконены. Поэтому сознательно жить в «правильном мире» — значит к нему приспособиться. Нельзя нападать, но должно оборо­няться, защищая не жизнь, а нравственные ценности. Страсти явля­ются мнимыми и должны быть уничтожены. В этике стоицизма мы не встретим любви индивида к самому себе, любовь к другим является извращением естественного чувства (чувства родителей к детям) и не может служить филантропическим началом.

Вначале стоики шли по стопам киников. Так, Зенон учился у Кра-тета и заимствовал у киников утверждение «Только добродетель есть благо». Иначе говоря, есть добродетель и порок, а между ними нет ни­чего, значимого для морали. Все остальное, в том числе внешнее, оп­ределяется как безразличное, не имеющее никакой ценности. Поэто­му мораль образует тесное пространство. К ней имеют отношение только крайности, а не середина или другие градации. Стоикам не по­требовалось понятия меры Аристотеля. Безразличным живут дети, крайностями — мудрецы и глупцы. Мудрец «правилен во всем», и на­оборот — «ничто не полезно дуракам».

Однако стоики не смогли выдержать строгую киническую пози­цию до конца. Им пришлось откорректировать кинический тезис о жизни добродетельной в согласии с природой ради множества про­стых людей, желавших самой обычной жизни — не маргинальной — и не имевших сумасшедших амбиций философов-мудрецов.

Стоицизм — теория действия, учение о правильных действиях, о выборе. Правильно поступать может только мудрец, способный от­личать добро от зла и читать императивы природы. Стоики описывают действия в терминах: надлежащее, похвальное, прекрасное, симмет­ричное, гармоничное, своевременное. По Эпиктету, действия делятся на 1) направленные на сохранение существования, 2) имеющие фор­мальный характер, 3) моральные (долг). Последние составляют малую часть поведения. Правильно поступить означает сделать то, что надле­жит сделать, когда надо, ради того, для чего следует. Только мудрец мо­жет найти хорошую причину для действия в противовес недостаточ­ной или плохой причине. Мудрец в любом виде деятельности служит образцом, но не как ремесленник и исполнитель, а как мастер добро­вольной осмысленной деятельности. Стоики присваивали моральной деятельности высший ранг, определяя ее как условие счастья.

Особая черта стоицизма — фатализм: судьба неумолима, ничего нельзя изменить, мы живем «благодаря случаю», все является источ-

78

Часть I. Античное наследие

ником тревоги, все, случающееся с человеком, ненадежно, природа шествует уверенно, а человек живет, не уверенный ни в чем, но самые ненадежные те обстоятельства, которые обещают наслаждение. Уве­ренным можно быть только в прошедших событиях, но никак не в бу­дущих, поэтому следует не искать благосклонности фортуны, бежать ее даров, ведь полное счастье — канун несчастий, надо оставить не­верные надежды, отвергнуть разум, обращенный в будущее. Как толь­ко мы примериваемся к вечному, то тут же вынуждены оглядываться на смерть. Таким образом, стоицизм — теория тоталитаризма, которая требует изначально принять анонимную зависимость, считать ее не­преодолимой и существенно усилить самоконтроль.

Зенон ( 336/334—264/262 до н.э.) — по дошедшим до нас сведени­ям, высокий, тощий, «лохматый семитский моралист», голову держал набок, с сильными ногами, смуглый, нескладный финикиец по про­звищу «Египетская лоза». Прибыл в Афины из Китиона, греческой колонии на Кипре, когда ему было то ли 22 года, то ли уже 30 лет, учился у киника Кратета (а также у мегариков и платоников), но ока­зался слишком скромным, чтобы практиковать киническое бесстыд­ство. Не позднее 294 г. открыл свою школу в колоннаде на рыночной площади, разрисованной прекрасными фресками, изображавшими битву при Марафоне.

Зенон был мрачным и едким, избегал многолюдства, жил скупо под предлогом бережливости, любил ученые споры, прожил до пре­клонных лет и умер безболезненно, покончив жизнь самоубийством. В то время Афины, уже приходившие в упадок, философски, полити­чески и нравственно были готовы слушать этого пришельца, который обещал избавление от гнета страха и желаний.

Рассказывают, что Зенон обратился к оракулу с вопросом, как ему жить наилучшим образом. Оракул ответил: «Взять пример с покойни­ков». Стоическая апатия, эпикурейская самоудовлетворенность и скептическое спокойствие были теми доктринами, которые отражали политическое и моральное бессилие. Именно «душевное спокойст­вие», «спокойствие несмотря ни на что» и стало смыслом философст­вования. «Новые» этические философы поняли потребность людей в моральном руководителе и утешающих догмах.

Следует подчеркнуть, что у стоиков не возникал вопрос, как и откуда появилась мораль. Их учение не ведет к обретению морали. Как у Плато­на и Аристотеля, мораль у стоиков связана с счастьем, вмонтирована в счастливую жизнь. Изоляция не мешает счастью. Счастье не связано со временем. Неважно, будет ли оно длительным или кратким.