Глава 8. Киники. Мудрость и бесстыдство

71

Киники отвергли классический идеал калокагатии, включая его внешнее оформление — богатство, телесную красоту, величавую по­ступь, степенную рассудительную речь, и практически упраздняли античную культуру стыда, которая к тому времени переродилась во внешние приличия, снобизм и предрассудок. Своих приверженцев они учили преодолевать стыд и смущение. Так, считалось постыдным не иметь рабов и обслуживать себя самому, просить подаяния, бедно одеваться, питаться плохой и дешевой пищей. Норма стыда дискри­минировала обедневшие слои и оказывалась на деле классовой нор­мой, утверждавшей паразитизм, обогащение, сверхпотребление. «Умеренность провозгласили добродетелью для того, чтобы обуздать честолюбие великих людей и утешить людей незначительных, облада­ющих лишь скромным достоянием и скромными достоинствами»¹.

Киники призывали не стыдиться бедности. Более того, они сдела­ли из лишений и нужды добродетель, старательно их приукрашивали и идеализировали. Бедность, бесправие, изгнание не являются траге­дией. Самого малого достатка хватит, чтобы жить и совершенство­ваться в добродетели, говорили они. Нравственное совершенствова­ние не нуждается в изобилии. В те времена считалось недостойным громко превозносить богатство и презирать бедность. Словосочета­ние «бедность презренная» употреблялось как литературное выраже­ние. Кинизм суть этическая апология бедности, показывающая, что богатство и добродетель — враги.

Идеалом киника является автаркия, независимость, самодостаточ­ность личности. Превыше всего он ставит свободу и добродетель. Свобода ассоциируется с господством разума над страстями, сохраня­ется оппозиция «свобода — рабство». Рабство является синонимом зависимости, губительной для добродетели. Киник Бион из Борисфе-ны учил: «Добродетельные рабы свободны, а погрязшие в пороках граждане — рабы множества страстей» [Антология кинизма... С. 174]. Рабство означает трусость и малодушие, душевное беспокойство, а также страх смерти и страх перед богами. Освобождение понимается как удовлетворение, внутреннее равновесие и спокойствие, а также — смерть. Идея свободы объединена с рассуждениями о совести, убеж­дениях, необходимости самоограничения. Идеал свободной личности несовместим со стяжательством. Благородными людьми, по Диогену, являются «презирающие богатство, славу, удовольствие, жизнь, но почитающие все противоположное — бедность, безвестность, труд, смерть» [Там же. С. 140]. В политическом аспекте свобода означает

¹ Ларошфуко, Ф. де. Максимы и моральные размышления. М.; Л., 1959. С. 58.

72

Часть I. Античное наследие

анархизм и космополитизм. Свобода проистекает из знания добра и зла. Свободный человек — антипод тирана. Тиран — это несвободный и несчастный человек, голова которого набита вздором насчет под­линных жизненных ценностей. Призыв к свободе совпадает с призы­вом к нравственной жизни. Однако они нигде не говорят о том, что именно свобода, и только она, обусловливает вменение нравственно­сти. В соответствии с антитезой «разум — вожделение» они нередко отождествляют свободу с освобождением от потребностей и даже с са­мой смертью: освободиться означает умереть.

Киническая философия — это философия поступка и нравственно­го совершенствования. Вместе с тем наряду с выражением политическо­го недовольства и этического негодования у киников можно встретить и прописи о смирении: «Не следует пытаться изменить обстоятельства, а лучше самому приготовить себя к любому обороту событий... Приспо­сабливайся к обстоятельствам» [Антология кинизма... С. 183].

Мудрец-киник не стремится к уединению и не бежит от простых радостей жизни. Но не зависит от даров богини счастья Тюхе, непосто­янной, завистливой, иррациональной, непредсказуемой, аморальной «любовницы мира», похожей на гетеру — она играет, смеется, обманы­вает и никогда не показывает «то, что есть». Объясняя это тем, что больные нуждаются во враче, философ-киник не упускает случая об­личать распущенных и поучать невежественных. Добродетельная жизнь не тяжела, поэтому киник доволен жизнью и весел. Говорят, что Кратет «всю жизнь прожил, шутя и смеясь, как на празднике». Когда Диоген был захвачен в плен и выставлен на продажу, он сказал сидев­шему рядом удрученному собрату: «Не печалься — пользуйся тем, что есть». Он же говорил, что «истинное заключается в том, чтобы душа была спокойной и веселой»: «Счастье состоит единственно в том, что­бы постоянно пребывать в радостном состоянии духа и никогда не го­ревать, где бы и в какое бы время мы ни оказались» [Там же. С. 135]. Счастлив тот, кто не знает страстей, тревог, печали, страха, «кто не ста­нет горевать из-за кончины друга или даже ребенка, тем более из-за собственной смерти» [Там же. С. 200]. Киники всегда стремились воз­ражать трагическому сознанию, они отвергали любые попытки толко­вать жизнь в трагическом ключе, любую страдальческую ноту, которые являются симптомами кризисного состояния общества и признаком элитарной точки зрения на все происходящее. Киники не хотели при­знавать себя несчастными, жертвами, пострадавшими. «Несчастное сознание» свойственно только безнравственным людям.

Аскетизм киников обусловлен их близостью к бедной части обще­ства, к труженикам. Первыми среди эллинов понятие аскезы ввели в