Проблематика бытия в философии Хайдеггера Аналитика Dasein

В первой части этого раздела уже шла речь о теме "Бытие челове­ка и бытие мира" и говорилось о повороте экзистенциалистской фило­софии к построению новой онтологии. Как отмечалось, на первый план было выдвинуто не безличное бытие мира, а человеческое бытие, в которое в свою очередь были акцентированы лишь некоторые аспек­ты и моменты. Теперь мы попытаемся, обращаясь к текстам Хайдегге­ра, более подробно ответить на вопрос: в чем отличие и смысл тех аспектов бытия, к которым было привлечено особое внимание класси­ков экзистенциализма? Для ответа обратимся к ранней работе Хайдег­гера "Бытие и время".

Итак, помыслить бытие во времени есть, как можно судить по названию основного хайдеггеровского труда, основная задача филосо­фа. Логично предположить, что свои размышления Хайдеггер и дол­жен был бы начать с бытия. Однако главный итог того влияния, кото­рое оказала на его мышление феноменология Гуссерля, как раз и де­лает этот вариант невозможным. Хайдеггер не может сразу присту­пить к рассмотрению бытия. В противном случае его подход можно было бы назвать догматическим: он рассматривал бы "бытие" некри­тически, как нечто самоданное. Поэтому он начинает с "прояснения самого смысла" вопроса о бытии. Надо сперва выяснить, каково же то сущее, которое ставит вопрос о бытии. Поэтому анализ Dasein стано­вится той основой, фундаментом, на котором может, быть сформули­рован главный вопрос, волнующий Хайдеггера. Эту подготовитель­ную работу философ и называет фундаментальной онтологией. В свою очередь ее главная составляющая — аналитика Dasein. Хайдеггер неоднократно разъяснял ("Кант и проблема метафизики", "Цоллико- неровские семинары"): понятие аналитики лишь подсказано употреб­лением этот термина в греческой традиции и у Канта. В "Бытии и времени" главным отличием аналитики Dasein становится не расчле­нение Dasein на элементарные составляющие, а возвращение к един­ству, синтезу самой "онтологической возможности бытия сущего", что совпадает с вопросом о "смысле бытия как такового". Посмотрим, как развертывается, как осуществляется аналитика Dasein (через практи- цирование Dasein-анализа).

Итак, базовая категория "Бытия и времени" — Dasein. О ее значении для философии Хайдеггер впоследствии писал так: «Вывес­ти мысль человека на путь, который ведет ее в отношение истины бытия к существу человека, открыть мысли тропу, где она сумела бы собственным образом продумать само бытие в его истине — "на пути" туда мысль, опытом которой было "Бытие и время"... Чтобы как от­ношение бытия к существу человека, так и сущностное отношение человека к открытости ("Вот") бытия как такового схватить одновре­менно ив одном слове, для сущностной области, в которой стоит человек как человек, было избрано имя Dasein»⁸.

Понятие Dasein употребляет еще Кант, хотя и достаточно редко и подчас не отличая его от Sein,, бытия. А вот Гегель в "Науке логики" использует категорию Dasein тогда, когда хочет отличить от бытия как такового особое бытие — то, в котором главным является нали­чие, данность некоего сущего, именно "присутствие". (Отсюда закре­пившийся в переводах гегелевских текстов термин "наличное бытие".) Что касается Хайдеггера, то он, рассматривая Dasein как базовую ка­тегорию своей онтологии⁹, изначально придает этому понятию особый смысл. (Следует учесть, что в "Бытии и времени" это фундаменталь­ное понятие осталось — во многом из-за непривычности хайдеггеров- ского философского языка — неясным. Поскольку в последующих работах Хайдеггер неоднократно обращался к прояснению Dasein, эти разъяснения полезно использовать.) Суть проблемы — в комплекс­ном значении Dasein, вмещающем в себя целую гамму различных от­тенков смысла (переводчики тщетно бьются над тем, чтобы передать их одним словом-аналогом: здесь-(тут-)(вот)бытие, бытие-сознание и т.д.). Какие же оттенки смысла особенно важны для Хайдеггера в понимании Dasein?

Аналитика Dasein в "Бытии и времени" включает в себя следую­щие превоначальные шаги (§ 9). Dasein — особое сущее. Прежде всего, бытие этого сущего "всегда мое" ¹⁰. Далее, в бытии этого сущего оно само относится к своему бытию. "Сущность" этого сущего лежит в его быть (S. 42). Или иначе — "сущность" Dasein заключена в его экзистенции (Ibid.). При этом Хайдеггер делает оговорку: экзис­тенция в применении к Dasein не тождественна традиционному толко­ванию термина existentia, где превалировал внешний эффект "налич­ности". Речь идет, согласно Хайдеггеру, о способе быть, которое спе­цифично именно для Dasein.

Существенно, что это Da-sein, т.е. "здесь"-(тут-)бытие: указание на "присутствие здесь", действительно, приобретает исходное значе­ние. Однако не менее важен следующий момент: здесь-(тут-)бытие, согласно Хайдеггеру, есть такое сущее, которое не просто бывает сре­ди прочего сущего. Этому сущему присуще то, что вместе с его бытием и через его бытие само бытие раскрыто для него. Уразумение бытия само есть определенность здесь-бытия". Итак, Dasein есть бытие, наделенное сознанием, есть здесь-(тут-)бытие, т.е. присут­ствие. Но такое здесь-присутствие, через которое "говорит" само бытие.

В основе онтологии Хайдеггера, глубоко повлиявшей на дальней­шее развитие экзистенциализма — основательное продумывание темы экзистенции, или человеческого существования. Чем отличается человеческое сущее от всех других сущих? Иным способом су­ществования. В § 12 "Бытия и времени", а также в последующих работах Хайдеггер акцентирует понятие "экзистирование". «Сущее, существующее способом экзистенции, это человек. Только человек эк- зистирует. Скала существует, но она не экзистирует. Дерево суще­ствует, но оно не экзистирует. Лошадь существует, но она не экзисти­рует. Ангел существует, но он не экзистирует. Бог существует, но он не экзистирует. Предложение: "Только человек экзистирует" никоим образом не значит, что только человек оказывается действительно су­щим, и все сущее недействительно или (есть) только кажимость, или человеческое представление. Предложение: "человек экзистирует" оз­начает: человек есть то сущее, чье бытие отмечено открытым стоянием внутри непотаенности бытия, отличительно благодаря бытию, отличе­но в бытии» ". Экзистенция имеет своего рода онтологическое первен­ство перед сознанием, хотя сознание первостепенно важно для экзис- тирования. "Всякое сознание заранее предполагает экстатически по­нятную экзистенцию в качестве essentia человека, причем essentia оз­начает то, в качестве чего человек существует, пока он человек. Со­знание, наоборот, и не создает впервые открытость сущего, и не пре­доставляет впервые открытость для сущего"¹². Итак, при определении специфики экзистенции Хайдеггер вмешивается в вековечный спор о специфике человека, его отличии от неорганического и животного мира. Специфика человека определяется им скорее не через разум, сознание, не через специфику деятельности, а через особое положение человеческого сущего в бытии и через "устанавли­вание" по отношению к бытию. Таким образом, на понятие Dasein и его истолкование возлагается дополнительная философская нагрузка. Далее Хайдеггер ставит специальный вопрос о возможностях, которые истолкование Dasein дает для построения философской онтологии.

Автор "Бытия и времени" заключает: анализируя Dasein, здесь- бытие (т.е. создавая, по терминологии Хайдеггера, экзистенциаль­ную аналитику), мы делаем единственно верный шаг к созданию фун- даменталыюй онтологии, т.е. учения о бытии как таковом. Но почему аналитику Dasein Хайдеггер называет экзистенциальной? Мы уже видели, что Хайдеггер именует экзистенцией способность здесь-бы- тия, Dasein, особым образом "устанавливаться" по отношению к бы­тию — быть открытым к непотаенности бытия. Тем самым Dasein обретает, согласно Хайдеггеру, преимущества перед всяким сущим. Человеческое сущее решающим образом определено экзистенцией (здесь первое — онтическое, т. е. относящееся к самому бытию, преимуще­ство Dasein — S.12). "Устанавливание" по отношению к бытию как таковому дает Dasein еще одно преимущество: второе — онтологичес­кое, т. е. относящееся к философии бытия, — преимущество Dasein. Третье преимущество Dasein возникает из объединения первого и второ­го моментов ("онтически-онтологическое" преимущество, условие возможности всякой онтологии — S. 12,13). Здесь-бытие, продолжает Хайдеггер, есть сущее, которое в своем бытии понимающим образом "устанавливается к этому бытию". Или, как мы уже видели из разъясне­ний Хайдеггера: "здесь-бытие экстатирует" (S.52—53). Особенности и преимущества Dasein, разъясняет Хайдеггер, состоят в том, что оно

• единственное бытие, которое способно "вопрошать" о самом себе и бытии вообще, благодаря чему оно, собственно, и "устанавливает себя" ("устанавливается") по отношению к бытию (S.7). Вот почему такое Dasein, или бытие-экзистенция, и есть, согласно раннему Хайдегге­ру, фундамент, на котором должна строиться всякая онтология.

Попытка Хайдеггера связать Dasein и Sein, которая подчас кажет­ся всего лишь жонглированием далекими от жизни философскими понятиями, на деле имеет отношение к фундаментальным вопросам философии и культуры. Хайдеггеровское понимание специфики чело­веческого бытия не лишено оснований. Ни одно из известных нам живых существ, кроме человека, не способно помыслить, задаться вопросом о бытии как таковом, — об универсуме и его целостности, о своем месте в мире. Здесь, кстати, видно определенное различие в понимании "экзистенции" Хайдеггером и Сартром. Сартр, употреб­ляя это понятие, делает акцент на индивидуальном выборе, ответ­ственности, поисках собственного Я, хотя, конечно, ставит в связь с экзистенцией и мир в целом. У Хайдеггера акцент все же перенесен на бытие — для "вопрошающего" человека само бытие раскрывается, "светится" через все, что люди познают и делают. Надо только изле­читься от опаснейшей болезни, поразившей современное человечество,

• "забвения бытия". Страдающие ею люди, эксплуатируя богатства природы, "забывают" о ее целостном независимом бытии, видя в дру­гих людях всего лишь средства, "забывают" о высоком предназначе­нии человеческого бытия.

Итак, первый шаг экзистенциалистской онтологии Хайдег­гера — констатация "изначальности" человеческого бытия как бытия-вопрошания, бытия-установления, как бытия, ко­торое "есть я cari'. Следующий онтологический шаг, который экзистенциалисты — Хайдеггер и другие — приглашают сделать сво­его читателя состоит в том, что вводится понятие и тема бытия-в-мире (S.56—57). Ведь суть человеческого бытия, действительно, состоит в том, что это бытие-в-мире, связанное с бытием мира.

Бытие-в-мире, с одной стороны, раскрывается у Хайдеггера через неотъемлемое от человека "озабоченное делание" — и это напоминает немецкую классическую философию, в частности понятие "дело-дей­ствие" у Фихте. Бытие-в-мире "светится", по Хайдеггеру, через "де­лание", а "делание" раскрывается через "заботу". Не следует, поясня­ет мыслитель, путать заботу как категорию философии с конкретны­ми "тяготами", "печалью", "жизненными заботами" — в философии экзистенциализма речь идет об общей, "метафизической" заботе: обес­покоенности миром, самим бытием. Итак, Dasein способно не только вопрошать о бытии, но и заботиться о себе как бытии, заботиться о бытии как таковом. Эти моменты, действительно, характеризуют бы­тие человека в мире и очень важны, особенно сегодня, когда именно забота человека и человечества о бытии, о сохранении бытия планеты, цивилизации, о сохранении природной среды должна противостоять вырвавшимся из-под контроля деструктивным тенденциям человечес­кой жизни.

В первом разделе "Бытия и времени" Хайдеггер анализировал бы­тие-в-мире через его сущностную структуру — "разомкнутость", кото­рая в свою очередь была поставлена в связь с категорией "забота". А вот второй раздел "Бытия и времени" Хайдеггер начинает с обескура­живающего заявления: проведенный до сих пор экзистенциальный ана­лиз бытия Dasein не может претендовать на исходное значение, ибо пока бытие Dasein в собственном смысле не раскрыто (S. 233). Ана­лиз как бы начинается с начала. На этот раз Хайдеггер намеревается сосредоточиться на проблеме времени.

Проблема времени

Хайдеггер устанавливает: исходная онтологическая основа экзис- тенциальности Dasein — это временность (Zeitlichkeit). Поэтому до­бытые до сих пор онтологические структуры надо высветить снова — с раскрытием их временного смысла. Такова намеченная Хайдеггером программа (§45). Однако к ее реализации мыслитель движется околь­ными путями, что вообще характерно для реализации программных задач "Бытия и времени". Казалось бы, если "временность образует исходный бытийный смысл Dasein", то следует приступить к его рас­крытию. Однако на пути к этой цели Хайдеггер воздвигает своеобраз­ную "онто-феноменологию" смерти. Именно через аналитику феноме­на смерти Хайдеггер надеется подобраться к "охвату целостности Dasein" (§ 47). Анализ Хайдеггера противоречив, даже парадоксален.

Парадокс состоит в следующем. Через обращение к смерти пред­полагается осмыслить da, т. е. "здесь", "вот", именно бытийную сто­рону Dasein. Однако со смертью каждого человека кончается это da, здесь-, вот-присутствие. Так, может быть, смерть другого поможет высветить этот экзистенциал? Нет, отвечает Хайдеггер. Ибо смерть, насколько она "есть", всегда моя (§ 47). "Умирание показывает, что смерть онтологически конституируется всегда-мне-принадлежностью и экзистенцией" (С. 240). Почему Хайдеггера в его онтологиц так интересует проблема смерти и как он связывает ее с проблемой времени?

Трудность философской проблемы смерти Хайдеггер видит в том, что биологические, биографические, этнолого-психологические подходы к смерти уже предполагают какое-либо понятие смерти. Но понятие это остается весьма смутным. Между тем надо учесть, что "экзистен­циальная" интерпретация смерти должна предшествовать всякой био­логии и онтологии жизни. Хайдеггер и предлагает, в итоге скрупулез­ных размышлений над темой умирания, следующее "экзистенциаль­ное" толкование смерти: человеческое Dasein перед лицом смерти по­ставлено перед возможностью — без первичной опоры на "озаботив­шуюся заботливость" — быть самим собой. Но это возможно через страстную свободу к смерти, которая отрешается от всех людских иллюзий и поэтому предстает как уверенная в себе, как наводящая ужас (§ 53). Так Хайдеггер раскрывает смысл категории "бытие к смерти". Но и экзистенциальное обращение к проблеме смерти пока не дало разрешения центрального вопроса: ибо "заступание в смерть" не дает гарантии "способности быть". И Хайдеггер приступает к ис­следованию других феноменов с точки зрения их "экзистенциально- онтологических оснований — совести (§ 55 — 57, 59), вины (§ 58), решимости (§ 60, 62). "В ходе этого анализа, — пишет Хайдеггер, — стало ясно, что в феномен заботы прочно встроены экзистенциальные феномены смерти, совести и вины. Членение целости, их структурно­го целого стало еще богаче и тем самым экзистенциальный вопрос о единстве этой целостности еще настоятельнее" (С. 317).

И вот только после этого Хайдеггер переходит, наконец,- к теме времени (§65). "Исходное единство структуры заботы лежит во вре­менности". Если Dasein есть, то тем самым уже поставлен вопрос и о "вот", "теперь", т. е. о настоящем и о будущем. "Первичный феномен исходной и собственной временности есть будущее" (С. 329)

В заключительных параграфах "Бытия и времени" Хайдеггер зат­ронул широкий спектр проблем, отнесенных им к теме времени. Это прежде всего попытка новой интерпретации связи пространства и вре­мени. Dasein — такое здесь-бытие, которое имеет отношение к про­странству, но пространственным (в том же смысле, в каком простран­ственная протяженная вещь) не является. Основа "вторжения" Dasein в пространство, согласно диалектическому взгляду Хайдеггера, это время, а именно "экстатично-горизонтная временность" (§ 70). В центре второго раздела "Бытия и времени" — проблема временности и исто­ричности. Анализ историчности Dasein — это попытка доказать, что сущее не потому "временно", что "выступает в истории", но напротив, оно потому исторично, что в основе своего бытия оно характеризуется временностью (§ 72). Лишь собственная временность, которая вместе с тем конечна, делает возможным нечто подобное судьбе, т. е. соб­ственную историчность (§74). Хайдеггер анализирует такой сущност­ный момент "озаботившегося времени" как датируемость, задавая воп­рос: что есть "теперь" и "теперь-структуры" времени? Экзистенциаль­ная концепция обосновывается в борьбе с расхожей, обычной ("вуль­гарной") интерпретацией времени. «Всего доходчивее главный -Тезис расхожей интерпретации времени, что время бесконечно, — пишет Хайдеггер, — обнажает в таком толковании нивелировку и сокрытие мирового времени и временности вообще. Время подает себя ближай­шим образом как непрерывная череда теперь. Каждое теперь есть уже итолько-что, соответственно вот-вот. ЕсЛи харак­теристика времени первично и исключительно держится этой цепоч­ки, то в нем как таковом в принципе не найти начала и конца... Так что время "в обе стороны" бесконечно». Разбирая гегелевскую кон­цепцию времени, Хайдеггер делает вывод, что Гегель движется в на­правлении вполне расхожего понимания времени (§ 82).

Задумывая "Бытие и время", Хайдеггер наметил основные шаги, которые должны были привести к целостному пониманию бытия и времени. Сперва аналитика Dasein должна была раскрыть горизонт, в котором станет понятным вопрос о бытии как бытии (§5). Для этого необходимы, согласно Хайдеггеру, три этапа анализа.

1. Фундаментальная структура Dasein в его повседневности ("жизнь" в своей "фактичности") должна быть выявлена как бытие-в- мире.

2. Необходимо показать, что это бытие-в-мире является сущност­ным образом временным и историчным.

3. Затем, на основе временности Dasein время должно быть понято как необходимым образом принадлежащее к смыслу бытия.

Первые две задачи были в основном выполнены. А третий раздел "Бытия и времени", составлявший главную цель работы Хайдеггера, так и не был написан. Проделанная Хайдеггером предварительная работа — выяснение способа бытия Dasein — была на последних стра­ницах этого труда снова обозначена только как путь к главной цели, разработке смысла бытия вообще (S. 436). Так, остались без ответа вопросы о том, каким образом возможен переход от сущего и понима­ния способа бытия этого сущего к бытию, а также: как связаны вре­менность Dasein и трансцендентальный горизонт вопроса о бытии. Хайдеггер также не добрался до обсуждения вопроса о том, какова взаимосвязь бытия и истины. По мнению самого Хайдеггера, решить эти вопросы в конце 20-х годов ему помещало то, что он еще не в полной мере освободился от языка традиционной метафизики.

Отношение к метафизике — еще одна важнейшая тема, позволяю­щая понять специфику философии Хайдеггера и одновременно при­нять в расчет ее эволюцию уже после "Бытия и времени".