Основные понятия философии к. Ясперса: экзистенция, всеобъемлющее, философская вера

Философия К. Ясперса заметно отличалась от других разновидно­стей экзистенциалистской философии, например хайдеггеровской, своей приверженностью рационализму, науке, демократии. Правда, и Яс­перс критически оценивал некоторые центральные идеи классической рационалистической философии (например, не принимал ее самоуве­ренный сциентизм). Их результатом, по мнению Ясперса, стало па­губное "раздробление" мира, невнимание к целостности бытия и, как следствие, пренебрежение метафизикой как учением о первоосновах универсума. Ясперовская философия энергично пролагала путь к но­вой метафизике, которой вменялось в обязанность сосредоточиться вокруг трех основных проблемных сфер, очерчиваемых категориями "всё" (das All), "изначальное" (das Urspriingliche) и "одно" (das Eine). "Всё" наличного бытия — это миф, наша "изначальность" — это экзистенция, "одно" — это трансценденция⁶. В разъяснении этих категорий, охватываемых ими сфер и их единства состоит, по Яспер­су, главная задача философии. Одновременно ее выполнение имеет практический, смысложизненный характер. Мир надо осмыслить, чтобы ориентироваться в нем. "Высвечивание экзистенции" (Existenzerhel- lung) нужно нам, индивидам, чтобы обрести свою сущность. Транс- ценденции, ее "откровению" придается смысл религиозно-нравствен­ного спасения, приобщения к вечности.

Ориентирование в мире, пишет Ясперс в работе "Философия", необходимо разделять на научно-исследовательское и философское.

Объективное познание мира наукой принципиально важно для чело­веческой жизни. "Без него невозможно никакое философское ориен­тирование в мире"⁷. Вместе с тем философское ориентирование необ­ходимо и для науки и для практики, ибо оно предупреждает против превращения какой-либо определенной картины мира, которую в тот или иной момент предлагают науки, в абсолютную и окончательную.

"Высвечиванию экзистенции" принадлежит, по Ясперсу, уникаль­ная роль в человеческой жизни. Но что такое экзистенция в понима­нии Ясперса? Об экзистенции, подчеркивает философ, можно гово­рить тогда, когда возникает решимость поставить поистине философ­ский вопрос: что противостоит целостному бытию мира? Ясперс отве­чает на вопрос так: ему противостоит особое бытие. "Это бытие и есть я сам в качестве экзистенции. Она — и есть я, поскольку я не станов­люсь объектом. В ней я знаю себя в качестве независимого — правда, при этом я не могу видеть того, что называю своим Я. Но исходя из такой возможности я живу; только осуществляя ее, я есть я сам. ...Итак, не мое наличное бытие есть экзистенция, но человек в наличном бы­тии — возможная экзистенция". Наличному бытию (Dasein) — в от­личие, скажем, от раннего Хайдеггера, Ясперс не придает решающего категориального значения. "Наличное бытие", или "здесь-бытие", эм­пирично, подвержено смерти. «Экзистенция не знает смерти, а стоит лишь под знаком взлета и падения. Наличное бытие эмпирически "здесь" (da), а экзистенция наличка только в качестве свободы»⁸.

Экзистенциалистов не раз упрекали в непроясненности понятия "экзистенция". Для таких упреков есть некоторые основания. Их можно предъявить и Ясперсу, который одним из первых употребил понятие "Existenzphilosophie" — философия экзистенции. Он сам отмечал (на­пример, в своей "Философской автобиографии"), что начиная с ран­них своих работ разрабатывал экзистенциальную философию, ее глав­ные темы и понятия — вопросы о мире, данном человеку, о неизбеж­ных для человека пограничных ситуациях (смерть, страдание, вина, борьба), об основных чертах эпохи. Но центральным понятием была, конечно, экзистенция. Осознавая необычность и трудность освоения этого понятия, философ вновь и вновь предпринимал настойчивые попытки с разных сторон подступиться к "экзистенциальной" стороне человеческой сущности. И если мы попытаемся без предубеждения вникнуть в смысл раздумий Ясперса, то поймем, что под эгидой слова "экзистенция" речь идет о проблемах, имеющих для индивида и чело­вечества глубинный жизненный смысл. Философ-экзистенциалист го­ворит человеку: твоя истинно человеческая экзистенция лишь тогда "налична", когда ты действуешь как свободное существо, когда не даешь самому себе и другим людям превратить себя в объект манипу­лирования; экзистенция сопряжена с поисками непреходящего смысла бытия, с заботой о наличном бытии (Daseinssorge). Этот мотив найдет развитие и в философии Хайдеггера.

Экзистенция, поясняет далее Ясперс, высвечивается в ситуациях заботы и страдания — ив особенности в погранич-

2 IS27 ной ситуации. Пограничная ситуация — именно такая, в которой "я не могу жить без борьбы и страданий", в которой я "неизбежно беру вину на себя" и мыслю о "неизбывности смерти". Ситуация эта, по словам Ясперса, подобна нерушимой стене — мы наталкиваемся на нее, мы не в состоянии ничего изменить; стена становится единой с нашим наличным бытием. Ситуация, в которую человек помещен, всегда имеет какие-либо определенные границы: индивид — это мужчина или женщина, человек молодой или старый; жизненные шансы и обсто­ятельства его жизни уникальны, но тоже ограничены. А определен­ность границ, подчеркивает Ясперс, резко контрастирует с идеей о человеке вообще, о неограниченности его сил и возможностей, что вызывает в индивиде тревогу и беспокойство. Здесь — через смерть, страдание, борьбу, вину — проявляет себя "специфическая историч­ность" отдельных пограничных ситуаций. Беспокойство и тревога, диктуемые конкретной историчностью, перерастают в открытый общий вопрос о бытии мира и моем бытии в нем. "Всеобщее, которое всегда остается таковым, вплавлено в сознание экзистенции; все мировой бытие — как ставшее, находящееся в процессе становления и возможное в будущем — видно в абсолютной историчности. Сознание бытия в погра­ничной ситуации исходя из исторической экзистенции индивида уг­лубляется до сознания исторически являющегося бытия как такового"⁹.

Но такая "бытийная глубина экзистенции", по Ясперсу, в погра­ничной ситуации вовсе не дана индивиду просто и непосредственно. Необходимо специальное прояснение, высвечивание историчности си­туации. А вот здесь самое главное — не перепоручить "высвечивание" кому-нибудь другому, не "делегировать" другим сугубо единичные, ситуационные, мои и ваши вину, боль и страдание. Тут-то и нужно сохранить уникальную свободу, как и "тревогу, связанную со способ­ностью к выбору"'⁰. Необходимо учитывать, добавляет Ясперс, что во всякой единичной ситуации уникальна и неповторима комму­никация с другими людьми, "схватывание" индивидом своего Я, своей самости через коммуникацию. Еще во "Всеобщей психопатоло­гии" Ясперс проанализировал проблемы и трудности коммуникации врача и больного и пришел к выводу о том, что наилучший вид их общения — экзистенциальный: врач подходит к больному не как к объекту манипуляции, а как к личности с неповторимой судьбой¹¹. В дальнейшем тема коммуникации станет для Ясперса центральной. Яс­перс вводит понятие "любящая борьба", или "любовь-борьбd' (liebender Kampf)¹². Это "не слепая любовь", поясняет философ; лю­бящая борьба ставит другого под вопрос; человек трудно и мучитель­но постигает, наряду со своей, и другие, "чужие" экзистенции. Осо­бые препятствия на пути коммуникации — догматизм, предрассудки, застывшая мораль, эгоистическая гордыня

.Итак, экзистенция "высвечивается" через отнесение человека к бы­тию, к другим людям (т. е. через коммуникацию). Но главное в экзи­стенции, по Ясперсу, это свобода. Вот почему экзистенция необнару- жима в предметно-вещном мире, подчиненном необходимости. Сама суть экзистенции — свобода, неподвластность объективизации, ове­ществлению.

Говоря о свободе, философы и ученые имели обыкновение связы­вать ее главным образом с объективным познанием, осмыслением. Меж­ду тем, по Ясперсу, свобода обеспечивается "не в мышлении, но в экзистировании, не в ее анализе и вопросах о ней, но в ее осуществле­нии..." Когда человек говорит: "я могу", "я не могу", то было бы неверно сводить все дело к конкретным случаям и проверке физичес­ких или духовных возможностей сделать или не сделать нечто. Ибо в смысле трансцендентальной свободы возможно предложение: я могу, ибо я обязан; в смысле экзистенциальной свободы: я могу, ибо я дол­жен. Это "мочь" относится уже не к фактическому осуществлению цели в мире, но к внутреннему или внешнему действию... Здесь — та необусловленность этого "мочь", которая в сознании изначальной сво­боды не знает никаких границ^,3.

Через пограничную ситуацию, экзистенцию и свободу человек, со­гласно Ясперсу, может "пробиться" к другому, не физическому, а ду­ховному миру. Собственно, к этому миру ведет уже простое утверж­дение: "Бог есть". "Во всех потерях остается единственное: Бог есть" ^и. Для философии, однако, этого недостаточно. Философия должна пере­ходить от "высвечивания экзистенции" к глубочайшей метафизике, где главной категорией Ясперс делает "всеобъемлющее" (Umgreifende).

Цель этой категории — объединить в неразрывное целое мир и человека, материально-предметное и духовное. "Всеобъемлющее — это либо бытие в себе, которым мы охвачены, либо бытие, которое и есть мы. Бытие, которое охватывает нас, называется миром и тран- ценденцией. Бытие, которое есть мы, называется наличным бытием, сознанием вообще, духом, называется экзистенцией"^|5. Объяснение того, что такое всеобъемлющее, — это и есть ясперовская онтология мира и человека, аналитическое выявление много­образия оттенков бытия и его единства. Вопросы, которые здесь ставятся и разрешаются — коренные философские темы: как бытий- ствуют мир, дух, сознание и как они объединяются именно благодаря бытию. В ответе на них, по Ясперсу, — торжество разума, который способен не только познать отдельные вещи, состояния, но и раскрыть всеобъемлющие связи этого мира. "Уже десятилетия назад, — отме­чал Ясперс, — я говорил о философии экзистенции... Сегодня я прежде всего назвал бы философию философией разума, ибо мне представля­ется настоятельно необходимым акцентировать эту древнейшую сущ­ность философии. Если разум будет потерян, будет утрачена и фило­софия. Ее задачей с самого начала было и остается обретение разума, преобразование разума — и именно разума в собственном смысле... который не попадает в тупик ограниченностей рассудка"¹⁶.

Ясперс вместе с тем высоко вознес не только разум, но и веру. Однако понятие "вера" он подверг существенному преобразованию, отличив "философскую веру", с одной стороны, от "веры открове­ния", а с другой — от знания.