Философская онтология Сартра

В "Бытии и ничто", как и во всем творчестве Сартра, основной проблемой становится толкование диалектической, противоречивой свя­зи природы и человека, индивида и общества, господства и рабства, принуждения, необходимости и свободы, ответственности, выбора. Раз­думья над этой диалектикой — стержневая тема как традиционной, так и современной Сартру философии. Но в том-то и дело, что сарт- ровская онтология включает в себя явную или скрытую, но всегда страстную полемику против самых различных подходов к бытию мира и человека. При этом из этих разных подходов и концепций Сартр умеет заимствовать ценные идеи. Прежде всего в вопросе о размеже­вании материализма (в частности, марксистского материализма) и идеализма Сартр сумел принять в расчет и поддержать опровержение материализма, предпринятое сторонниками трансцендентализма XX в. Мы уже видели, в какой яркой экзистенциальной форме протест про­тив "давления" самовластного мира вещей воплощен в литературных произведениях Сартра. В философских сочинениях, особенно пред­шествовавших повороту Сартра к марксизму, материализм отвергался не менее решительно. Суть всякого материализма Сартр усматривал в том, что люди анализируются как вещи, предметы, совокупность оп­ределенных реакций, в принципе не отличающихся от совокупности качеств и явлений, благодаря которым существуют стол, стул или камень. Материализм хочет уравнять человека с камнями, растения­ми, червями, превратить его не более чем в сгусток материи. Материю же Сартр наделяет негативными характеристиками: она есть "отрица­ние", "постоянная угроза нашей жизни", "колдовская материя", кото­рая искажает, уродует человеческие действия. Материальность вещи или инструмента, замечает Сартр, есть радикальное отрицание изоб­ретения и творчества. И хотя материальная детерминация для челове­ка неизбежна, из этой детерминации проистекает безысходный тра­гизм человеческого существования.

Вместе с тем Сартр не может согласиться с трансценденталистами (в частности, с феноменологами), которые просто предложили "выне­сти за скобки" все материальное, вещное, объективное. В философ­ской онтологии, таково мнение Сартра, исходным должно быть не отгороженное от мира, не "порождающее" мир бытие-сознание, но бытие, которое обладает онтологическим первенством перед сознани­ем. Вместе с тем надо найти такую точку отсчета, благодаря которой преодолевался бы дуализм трансцендентного (т.е. независимого от со­знания) бытия и сознания.

Главная особенность онтологии Сартра определяется той ролью, которая придается категориям "бытия-в-себе" и "ничто". "Бытие-в- себе" (l'etre-en-soi) — это и есть "что"; оно — символ самостоятельно­сти, "плотности", непрозрачности, полноты мира, независимого от че­ловека. Бытие-в-себе — глубина, у которой нет границ и краев. С помощью этого понятия Сартр, по-видимому, хотел зафиксировать различные свойства природы, поскольку она противостоит человеку: необъятность, глубину, непостижимость, таинственность, самовласт­ность космического универсума. Еще Паскаль говорил о природе и ее неисчерпаемости для познания, одним из первых почувствовав страх и тревогу за хрупкость человеческих бытия и сознания, несоизмери­мость усилий человека и глухого к этим усилиям необъятного и гроз­ного мира. Человек как бытие обозначается в онтологии Сартра с по­мощью категории "бытие-для-себя" (l'etre-pour-soi).

В философии Хайдеггера Сартр ценит и заимствует то, что цент­ральное онтологическое значение придается категории Ничто. Но если у Хайдеггера Ничто есть некоторое общее обозначение темного и непо­стижимого противовеса Бытию, то в сартровской диалектике бытие и Ничто тесно переплетаются — и не где-то в отдаленных глубинах, недрах бытия, а в самом "ближнем" бытии, включая человека и его действия. «"Нет", как внезапное интуитивное открытие, по-видимому является сознанием бытия, сознанием "нет". В мире, где повсюду бы­тие, существует не только Ничто, которое, по определению Бергсона, непостижимо... Необходимое условие, которое должно быть выполне­но, чтобы мы были в состоянии сказать "нет", состоит в том, что не­бытие должно постоянно присутствовать как в нас, так и вне нас, т.е. Ничто проникает в бытие»²⁹'.

С помощью вездесущего Ничто Сартр и пытается метафизически обобщить все те состояния, которые он мастерски описывал в художе­ственных произведениях, — хрупкость человеческого существования, пронизывающий страх, отчуждение от мира, отвращение к миру и к "аду" вынужденного "бытия-вместе-с другими", образующего одно из социально-исторических измерений человеческого бытия. Существу­ют и бытие, и Ничто, но Ничто коренится в человеке, в "экзистенции" как существовании, т. е. в бытии-для-себя. Если у Хайдеггера дест­рукция мира бытия — некая безличная сила и сторона Ничто, то у Сартра деструктивное, отрицающее Ничто тесно связано с человеком и его бытием. "Человеческое бытие — не только такое бытие, благода­ря которому негативность раскрывает себя в мире, но которое может применить негативный подход по отношению к самому себе..."²⁹⁶

Итак, абсурдность, негативность — черты человеческого существо­вания, за которые человеку непременно приходится нести ответствен­ность. Если случилась война и кого-то призвали в армию, если люди хоть как-то причастны к войне и не протестуют против нее, они в ответе за войну. Ибо человеческая свобода — определение самого бытия человека. Свобода, на которую человек обречен, это выбор, который у него всегда есть. Свобода лежит в фундаменте всех сущностей.

В статье "Экзистенциализм это гуманизм" Сартр уточняет еще один важный для него момент. Он выступает против тех, кто полагает: отрицание существования Бога, явный или скрытый атеизм, ничего не меняет и в повседневном поведении человека, и в его бытии. На самом деле атеистические предпосылки — а их принимает и Сартр — корен­ным образом меняют трактовку жизни и человека. Сартр ссылается на слова из Достоевского "Если бог не существует, все позволено". Для экзистенциализма, говорит он, это отправной момент. Человек свобо­ден, он и есть свобода. Нет ничего ни над нами, ни перед нами в светлом царстве ценностей, нет оправдания и извинения за содеянное нами. Мы одиноки и покинуты. Человек, снова и снова повторяет Сартр, приговорен быть свободным. В упомянутой работе Сартр ссыла­ется на свой спор с марксистами, которые подчеркивали, что человек в своем стремлении к свободе не одинок, что он может рассчитывать на помощь других, на то, что происходит в Китае или в России и т.д.

С чем-то Сартр согласился: он всегда полагался на помощь товарищей по борьбе. Однако заметил: здесь так много "но", что в строгом смыс­ле расчетов на внешнюю помощь и на обстоятельства строить нельзя. Итак, снова вывод: индивид должен выбирать свою сущность незави­симо от того, как сложатся обстоятельства или как поступят другие, в том числе и близкие по устремлениям, люди. Ссылки на обстоятель­ства не должны затемнять наших выбора и ответственности. Человек существует только тогда, когда реализует себя, свой экзистенциаль­ный проект; и он ничто, кроме суммы своих действий, ничто кроме результатов, к которым уже привела или приведет его жизнь. В рабо­тах 60-х годов Сартр, который испытывал тогда все большее влияние марксизма, попытался поместить экзистенциалистскую онтологию в контекст более широкого взгляда на общество и историю.