.Глава 11 англо-американская философия последних десятилетий философия анализа

В конце XX столетия аналитическая философия представляет собой сочетание методов и подходов с теми, которые можно назвать "классичес­кими" и которые сформировались еще в начале столетия. В этом отноше­нии данную философию следует рассматривать как весьма прочно связанную со сложившейся традицией.

Примечательно, что именно в последние десятилетия среди фило­софов-аналитиков наиболее часто возникали споры об истоках самой аналитической традиции и ее типических характеристик. Идет интен­сивное переосмысление классического наследия — прежде всего на­следия Б.Рассела, Л.Витгенштейна и Д.Э.Мура, — и уточнение его значения для современного состояния философии. Отошли в прошлое заявления о "революции в философии", жесткие программы и широ­ковещательные манифесты, призванные радикально переориентиро­вать деятельность философов и организовать совместные исследова­ния (такой характер носили, например, программы логического пози­тивизма, философии "обычного языка", натурализированной эписте­мологии и проч.). В центре внимания оказывается способность анали­тической философии гибко н непредвзято рассматривать фундамен­тальные проблемы, в какой бы области научного, обыденного или философского знания они ни возникали. Несмотря на заявления от­дельных англо-американских философов, в том числе и разделявших в свое время установки анализа (например, Ричарда Рорти или Нико­ласа Решера), о "смерти аналитической философии в конце XX в.", данное философское направление остается одним из немногих, сохра­нившим свой потенциал и доказавшим способность к совершенствова­нию. Это проявляется как в возникновении новых проблем и постано­вок вопросов, так и в сохранившейся тесной связи с исходными прин­ципами, заложенными в начале века представителями классического философского анализа.

В этом плане особую актуальность для современных аналитиков представляют не только формально-методологические особенности тех или иных учений, но и их метафизические основания. "Метафизика" (представленная, разумеется, как "строгая наука") считается одной из главных аналитических дисциплин, наряду, скажем, с эпистемоло­гией и философией языка. Симптоматично, что вопрос о статусе и роли последних в корпусе аналитических дисциплин получил своеоб­разное освещение в одной из дискуссий последних десятилетий, при­нявшей форму прямого вопроса: философия языка или эпистемо­логия?

Данный вопрос рассматривается в рамках более широкой пробле­матики — оценке классического наследия аналитической философии. Он, к примеру, обсуждается в работах оксфордского философа Майкла Даммита, автора широко известных книг о Готлобе Фреге'.Остано­вимся, в частности, на его статье "Может ли аналитическая филосо­фия быть систематической и должна ли она быть таковой?" ². В ней Даммит определяет аналитическую философию отнюдь не как особую школу, а как "группу школ, имеющих определенные базисные пред­посылки и отличающихся друг от друга во всем остальном"³. Несмот­ря на многочесленные различия, новейшая аналитическая философия представляется ему сегодня более единой чем прежде. В качестве при­чины этого он называет три обстоятельства.

Во-первых, это широкое и повсеместное изучение в Великобрита­нии и США произведений Фреге, которые кладутся в основу фило­софского образования. Теперь многими именно немецкий логик, а не Рассел или Витгенштейн, признается зачинателем аналитической фи­лософии. Самое краткое определение аналитической философии, по Даммнту, это определение ее как постфрегеанской философии. Во- вторых, если говорить о Великобритании, то в ней еще никогда не было так сильно влияние американской ветви аналитической филосо­фии, И, наконец, в-третьих, изменился основной акцент в деятель­ности аналитиков. Если в течение нескольких десятилетий наиболее сильной ветвью философии в Великобритании была философия пси­хологии, изучающая такие явления как мотивация, намерение, удо­вольствие и проч., то теперь ее место заняла философия языка. Пос­леднюю рассматривают и как основу всех других дисциплин, и как наиболее плодотворный объект самостоятельного исследования. Кро­ме того, именно на "поле" этой дисциплины происходит сближение британской и американской школ анализа.

Раскрывая свой тезис относительно взглядов Фреге, Даммит отме­чает главное достижение немецкого ученого: замену эпистемологии в качестве главной философской дисциплины "логикой". Под последней же он понимал не только то, что традиционно обозначают данным словом, но и философию языка. Аналитики после Фреге прочно усвоили, что только с помощью анализа языка можно анализи­ровать мышление. То есть для этого необходимо эксплицировать имплицитно усваиваемые нами правила употребления языка. Такая экспликация, согласно Даммиту, будет полной (систематической) тео­рией значения для языка.

Л.Витгенштейн в поздний период также отводил центральное мес­то в своих исследованиях философии языка. Разница в позициях Фреге и Витгенштейна, по Даммиту, заключается в том, что первый считал язьндавтономным, а второй подчеркивал взаимопереплетение языка и нелингвистической деятельности. Однако, отмечает он, витгенштей- новские "языковые игры" в силу ряда причин не могут служить удач­ной моделью для систематического объяснения функционирования язы­ка. В отличие от взглядов Фреге, взгляды Витгенштейна не станут прочным фундаментом для будущей работы в философии. Эта работа предполагает прежде всего создание формальной теории значения, которая должна объяснить функционирование языка, не оставляя без объяснения ни одно из семантических понятий, в том числе и таких знакомых как "истина" и "утверждение". Создание строгой теории значения придаст философии языка систематический характер.

Итак, убеждает Даммит, поворотный пункт в современной (глав­ным образом, англо-американской) философии — это осознание под­линной роли Фреге, понимание его действительного вклада в филосо­фию. "Только после Фреге был твердо установлен предмет филосо­фии, а именно, во-первых, целью философии является анализ струк­туры мысли; во-вторых, изучение мысли следует четко отличать от изучения психологического процесса мышления; и, наконец, наиболее правильный метод для анализа мысли заключается в анализе языка"

Самыми известными оппонентами Даммита стали его коллеги по Оксфордскому университету Гордон Бейкер и Питер Хакер, которые до последнего времени, как правило, выступали с совместными пуб­ликациями. Они оспаривают даммитовскую оценку Фреге как зачина­теля аналитической традиции и создателя современной философии языка. Даммит считают они, смотрит на Фреге сквозь "очки" второй половины XX в. Да и с историко-философской точки зрения его под­ход некорректен, ибо ранние произведения он рассматривает в свете поздних, а не наоборот. Что же касается тезиса о том, будто именно философия языка лежит в основе всякой философии, то с ним, на взгляд Бейкера и Хакера, не согласились бы ни Витгенштейн, ни Райл, ни Остин, ни Гране, ни другие ведущие аналитики прошлого.

Идея о том, что мысль обладает уникальной структурой, которая внутренним образом соотносится (изоморфна) со структурой предло­жения, выражающего ее, была нововведением раннего Витгенштейна, а не Фреге, подчеркивают Бейкер и Хакер. Немецкий логик же счи­тал, что одна и таже мысль может быть выражена с помощью разных предложений. Законы логики для Фреге выражают природу объективных, вневременных мыслей, а не человеческого мышле­ния, схватываемого в законах обычной грамматики. Фрегевский пла­тонизм несовместим с идеей (принадлежащей позднему Витгенштей­ну), что смысл связан с употреблением.

"Концепция значения как употребления враждебна позиции пла­тонизма в отношении смысла" ^s.

Собственное исследование Бейкера и Хакера "Фреге: логические раскопки" ⁶, помимо прочего, содержит методологические рассужде­ния по поводу роли историко-философского подхода в аналитической философии. Что же касается взглядов самого Фреге, то как не без юмора пишут авторы, "мы должны остерегаться считать Фреге отсут­ствующим коллегой, современным членом Тринити(-колледжа), на­ходящимся в продолжительном творческом отпуске" ¹. Необходимо учитывать реальные проблемы, которым были адресованы произведе­ния мыслителя, как он сам интерпретировал свои основные понятия. Важно учитывать не только то, что знал тот или иной мыслитель про­шлого, но и то, что ему было неизвестно, не следует надеяться на то, будто у великого мыслителя прошлого мы обязательно найдем ответы на вопросы, которые в настоящее время занимают нас, замечают Бей- кер и Хакер.

Они подчеркивают, что математик по образованию, Фреге доволь­но слабо знал философию и его взгляды стимулировались в первую очередь работами логиков и математико-алгебраистов. В этом плане главными объектами критики для него были психологизм и математи­ческий формализм. Его мышление, безусловно, носит математичес­кий характер. Для него понятия столь же объективны, как и числа, в чем сказывается его догматическая приверженность платонизму. Фре­ге, на взгляд Бейкера и Хакера, был типичным системосозидателем, зачинателем мифологии нового пифагореизма. Три его главные идеи следующие. Во-первых, категории математики суть изначальные кате­гории реальности. Во-вторых, исходные категории мышления явля­ются математическими. В-третьих, язык обладает структурой, предпо­лагающей логические функции и аргументы. "Какие же странные дви­жения мысли в Zeitgeist внезапно трансформировали этого скромного немецкого логика в мессианскую фигуру предполагаемого возрожде­ния философии и превратили его гесЬегсЬё доктрины в очевидные основания новой науки? Ответ на данный вопрос, вероятно, скажет больше о нас самих, чем о нем. Когда мы всматриваемся в произведе­ние Фреге, мы слишком часто пропускаем его мысли, ибо нас отвлека­ют свои собственные размышления" ⁸.

Сам Фреге, показывают Бейкер и Хакер, никогда и не мечтал, что философия станет представлять собой иерархию теорий, в основании которой будет лежать философия языка. Тем не менее ему был близок сциентистский подход к философии, который в последние годы снова стал популярен. Однако, в отличие от современных неофрегеанцев, он не стремился создать формальную теорию значения для естествен­ного языка. В основе неофрегеанства, которое мифологизирует и мо­дернизирует фигуру Фреге, лежит модель языка как исчисления.

Бейкер и Хакер в дискуссии о Фреге и истоках аналитической философии преодолевают характерное для аналитической философии резкое разделение на исследовательский подход "истории идей" и под­ход "истории философии". Они не считают, что история философии должна рассматривать взгляды мыслителя прошлого лишь в связи с современной логико-семантической проблематикой, полностью абст­рагируясь от историко-культурного контекста и модернизируя рас­сматриваемые взгляды. Наоборот, максимально точное воспроизведе­ние этих взглядов окажется и наиболее полезным для современных исследований.

Проблема сознания в новом контексте

В конце 80-х и в 90-е годы споры по поводу философии языка и ее месте среди других аналитических дисциплин, бывшие характерной чертой аналитической философии 70 — начала 80-х годов, постепенно ослабевают. Язык все более начинает рассматриваться как средство анализа процессов сознания. В этом плане, несмотря на утверждение неофрегеанцев, на первое место выходят такие дисциплины как фило­софия сознания и философия психологии. Позиции участников дис­куссии по поводу сознания различаются достаточно резко: от откро­венно сциентистских, делающих акцент на новейших исследованиях в области нейронауки и искусственного интеллекта, до чисто концепту­альных исследований, продолжающих традиции райловского "логи­ческого бихевиоризма". Некоторые из этих позиций и будут рассмот­рены в данном разделе.