Габриэль Марсель "Экзистенциальный поворот" и критика научно-технической цивилизации

Габриель Марсель¹, выдающийся французский философ и литера­тор, родился 7 декабря 1889 г. в Париже. В 1906—1910 гг. он учился в лицее Карно в Сорбонне, где испытал влияние гегелевского и шел­линговского идеализма, неокантианства, а с 1908 г. — философии Берг­сона, лекции которого он слушал в College de France. Бергсонианство привлекло внимание молодого Марселя к проблемам интуиции. Но в отличие от Бергсона, разъединившего интеллект и инстинкт, интел­лект и интуицию, Марсель возвратился к идеям интеллектуальной интуиции, что снова обратило его взоры к позднему Шеллингу. Испы­тав воздействие английских неогегельянцев Ф. Бредли и Б. Бозанке- та, а также американских персоналистов Дж. Ройса и У. Хокинса, Марсель начал развивать экзистенциально-персоналистскую филосо­фию, в которой центральную роль играла "метафизика участия и вер­ности"; в ней все более отчетливо проступали религиозные черты. Еще в студенческие годы Марсель сотрудничал с группой А. Жида и журналом "Nouvel Revue Fran5aise", оказавшими большое влияние на формирование французской литературы XX в. После окончания Сор­бонны Марсель некоторое время был доцентом философии в лицеях. Он активно сотрудничал с различными литературными и философс­кими журналами. Мыслитель с литературным даром, Марсель писал философские драмы, эссе, придавал философским сочинениям форму дневников, искренних исповедей. В 1927 г. был опубликован написан­ный в 1914 —1923 гг. "Метафизический дневник" — работа, которая в немалой степени способствовала развитию экзистенциалистской и пер- соналистской мысли во Франции. (Правда, Марсель не соглашался называть свою философию "христианским экзистенциализмом", ибо опасался, что его сочтут последователем Сартра, к которому он отно­сился критически.

)В 1929 г. Марсель, который и раньше склонялся к христианству, принял католическую веру. Однако в своих сочинениях он так или иначе дистанцировался от официальных доктрин католичества, от нео­томистской философии. Основные философские произведения Г. Мар­селя: "Бытие и обладание" (fitre et avoir), 1935; "Конкретные пози­ции и подходы к онтологической тайне", 1933; "Homo viator. Проле­гомены к метафизике надежды", 1944; "Таинство бытия", 2 тома, 1951 (работа написана на основе лекций, прочитанных в Англии); "Люди против человеческого", 1951; "Человек, ставший проблемой", 1955; "Современность и бессмертие", 1959; "Философские фрагменты. 1909­1914", 1962. Благодаря литературным и философским сочинениям, которые были удостоены самых высоких премий во Франции и за рубежом, Марсель после второй мировой войны стал одним из власти­телей дум, мыслителем и литератором с мировым именем. Он читал лекции и выступал с докладами во многих университетах. Прочитан­ный им в 1961 г. в Гарвардском университете курс лекций был опуб­ликован (в США и затем во Франции) под примечательным заголов­ком "Экзистенциальные основы человеческого достоинства". Умер Г. Марсель в 1973 г.

Главным методом философствования Г. Марселя было описание опыта переживаний личности. Некоторые исследователи считают, что Марсель примыкал также к традициям христианской метафизики, к традициям онтологии. Действительно, вопрос о бытии — об "утрате" бытия, об отчуждении от него — Габриель Марсель поместил в центр философствования, что объективно сближает его с экзистенциалист- ско-персоналистской мыслью. Но нельзя не заметить, что в противо­вес рационалистическим "прояснениям бытия" (например, у Яспер- са), Марсель подчеркивает: вопрос о бытии — не философская проб­лема, а тайна, мистерия, которая всегда останется тайной. Единствен­ное, что доступно человеку, — причастность, приобщение (participa­tion) к бытию, благодаря которому постепенно наполняется смыслом человеческая экзистенция. "Причастность к бытию не является чем-то внечеловеческим, абстрактным. Напротив, причастность к бытию — полностью в смысле христианского социального учения — реализует­ся как причастность к жизни Другого. Причастность к бытию есть причастность к Ты (Toi). Бытие, поставленное в распоряжение друго­го (disponibilite), делает изолированного индивидуума существом, живущим социальной жизнью, и таким образом снимает отчуждение. Социальная верность базируется на любви, и она есть прообраз отно­шения человека к божественному Ты"².

"Вопрос о бытии в творчестве Марселя, — отмечает Г. Тавризян, — не лежит в области философии (это не онтология в традиционном смысле), как не лежит и в области теологии. Бытие в контексте марсе- левского творчества — это основание таких ценностей как верность, любовь, братство человеческое, основание, в котором отношения смерт­ных как бы заимствуют нечто от вечности. Это надежда, которую обрела экзистенция; прямо говорить о бессмертии души здесь невоз­можно, экзистенциализм тем самым перестал бы быть самим собой...". Бытие у Марселя — "то, что не может обмануть".

Это верно. И однако в философии Марселя основной проблемой, как и в онтологии в целом, становится тема бытия, а центральной антиномией — антитеза "бытия" и "обладания". "Бытие" — главная характеристика присутствия человека в мире, зависящего в конечном счете от Бога и Его промысла, от обеспечиваемого Богом единства тела и духа индивидов. "Обладание" — категория, с помощью которой католический философ пытается зафиксировать черты "неподлиннос­ти", обусловленные неумеренными желаниями (они предшествуют стадии обладания), гипертрофированной "волей к власти" и т. д.³

Итак, Габриель Марсель одним из первых осуществил новый, и именно "экзистенциальный поворот" в философской антропологии ка­толицизма, и притом уже в сочинении 1914 г. "Экзистенция и объек­тивность". О первопричинах, побудивших философа к переосмысле­нию проблемы человека, связанному с трагическими переживаниями предвоенного и военного времени, сам он впоследствии писал, что никто не подозревал, какой хрупкой и ненадежной была цивилиза­ция; толща веков цивилизации, как казалось, сообщала ей такую проч­ность, что было бы безрассудно ставить ее под сомнение. Но при­шлось во весь голос заговорить о кризисе цивилизации.

Крупнейшим религиозным мыслителям нашего столетия, и среди них Габриелю Марселю, принадлежит несомненная заслуга: они были яркими критиками той формы, которую человеческая цивилизация приняла в XX в. Они с тревогой загодя указывали человечеству на возможные опасные последствия бездумного научно-технического ро­ста, которые, к сожалению, оказались реальностью. В наше время тезисы критической "философии кризиса" стали столь известными и столь распространенными, что о "первоисточниках" ее перестали вспо­минать. Между тем у истоков — вместе со светскими философскими учениями — стоит и концепция Марселя. В первые десятилетия XX в. экзистенциально-антропологический подход Марселя был большим нов­шеством и для религиозной философии. Обратим внимание и на то, что поворот Марселя к экзистенциальным проблемам произошел рань­ше, нежели возник и оформился собственно экзистенциализм как на­правление в западной философской мысли.

"Мир объективности" — представленный прежде всего наукой и "ускоряющимся, гиперболическим развитием техники", пагубной "ме­ханизацией мысли" ("Метафизический дневник"), а также хозяйством, политикой и их институтами — согласно Марселю, оказался сосредо­точием хищнических, господских устремлений и действий человека, утрачивающего свою сущность перед лицом бюрократических инстан­ций и всей "искусственной среды" социального бытия. Главная причи­на такой ситуации, по Марселю: люди роковым образом превращают общество в некое лицо, в какого-то помимо них самих действующего субъекта. Но на деле "... на какие бы технические усовершенствова­ния ни оказалось способным общество, оно всегда будет лишь квази­личностью, псевдосубъектом"⁴. Потому-то и требуется, настаивал Мар­сель, и в центр жизнедеятельности общества, и в центр философии поставить именно человека, единственно способного быть действитель­ным субъектом действия и познания.

"Конкретная философия" — так назвал свою философскую док­трину Г. Марсель — полностью сосредоточена вокруг проблематики "экзистенциального мира" человека. Прославление человека и осмыс­ление его бытия рассматриваются как задача, разрешить которую под силу только религиозной экзистенциальной философии. Мир "раз­бит" ("Разбитый мир" — название одного из драматических произве­дений Марселя); в нем превалирует не бытие, а обладание. Ранее упо­мянутое "Бытие и обладание" — выдающееся философское сочинение Г. Марселя. Из "сферы обладания", — где мы охвачены "потоком опасностей, тревог и разных техник", — человек должен прорваться к "самому бытию".

Одна из центральных идей Марселя — необходимость "тотальной евангелизации души" перед лицом современного социального и нрав­ственного кризиса. Нельзя, утверждает он, представить себе спасения человека и человечества от обрушившихся на них в XX в. бед, стра­хов, угроз, потрясений, если не признать "сверхземной (сверхъесте­ственный) порядок". Есть все основания отнести концепцию Марселя к религиозной философии. Но в его сочинениях в религиозную форму заключено нетрадиционное философское содержание. В сочинениях Марселя преимущественное внимание уделено человеку, а традицион­ные сюжеты — Бог, Его бытие и т. д. — явно отодвинуты на задний план. Далее, ответим на вопрос: что Марсель считает главным в чело­веке? Традиционная ориентация полагает наиважнейшим делом и уде­лом человека богопослушание. Марсель и другие современные рели­гиозные мыслители на первый план выдвигают поиски человеком сво­его Я, своей неповторимой духовности. В этой духовности чувствам, эмоциям, интуиции человека придано не меньшее значение, чем разу­му. "Исправляя", расшифровывая Декарта, Марсель формулирует тезис: "Я чувствую, следовательно, я существую"⁵. Ничто не утешает человека; ему не гарантируется ничего, кроме постоянного поиска пути к духовному совершенству. Homo viator (человек-пилигрим, веч­ный путешественник) — вот, согласно Марселю, наилучший образ человеческой сущности⁶. В отличие от традиционалистов, которые более склонны говорить о "попечении" Бога над судьбами человеческими, Марсель — в унисон с экзистенциалистами — подчер­кивает и драматизирует моменты жизни человека в современном мире, такие как страх, отчаяние, покинутость, отчужденность. Отсюда по­нятно, почему хранители "чистоты" религиозных традиций рьяно вы­ступили против ранней концепции Марселя.