Этика покаяния, ответственности, единства человечества

Размышления о вине, покаянии, ответственности для западной фи­лософии нашего столетия не новы. Оснований для них было более чем достаточно: две мировых войны и не исчезающие локальные войны, Освенцим и Гулаг, Чернобыль, да и многие другие трагические собы­тия XX в. Среди авторов, которые посвятили свои усилия критике "этического разума" и попыткам реформирования социальной фило­софии и этики, большим авторитетом на Западе пользуется X. Йонас.

Ханс Йонас (1903—1994) — один из патриархов современной фи­лософии, учился у Гуссерля, Хайдеггера и Бультмана. В 1933 г. эмиг­рировал из фашистской Германии. С 1949 г. жил и работал в Канаде, с 1955 г. — в США и в Израиле. Сами названия книг Йонаса — а они приобрели особый резонанс в 80-е годы — говорят о направленности его мыслей и интересов: "Принцип ответственности. Попытка созда­ния этики технологической цивилизации", "Понятие бога после Ос­венцима", "Сила или бессилие субъективности?".

Эти и другие книги Йонаса, высокопрофессионального и эрудиро­ванного философа, лишены вместе с тем сциентистской атрибутики привычных философских трактатов. Они вполне доступны и про­стым людям, обращены к их сознанию и нравственности. Йонас при­зывает к созданию этики, построенной на новых принципах. Различие между прежней и новой социальной философией, обязательно вклю­чающей этическую проблематику, он усматривает в следующем.

1. Человеческая деятельность, так или иначе связанная с перера­боткой материала природы, с "искусством обработки" (еще греки на­зывали ее technE), в традиционной философии редко становилась объек­том этического осмысления. Ее либо считали этически нейтральной, либо восхваляли как способ возвышения человека над природой. Но­вая этика, в основание которой положено признание факта "уязвимо­сти природы", должна формулировать моральные измерения "техно­логии" (понимаемой в широком смысле). Необходимо по-новому и строже чем когда-либо поставить вопрос об этическом контексте любо­го знания и любого типа действия. Homo faber (человек-деятель) не должен, как это, увы, случалось в предшествующей истории, подав­лять Homo sapiens, человека разумного.

2. Вся предшествующая этика, согласно Йонасу, была антропоцен­трической. Человек "метафизически" и этически объявлялся "мерой всех вещей". Этот тезис был превращен в основу гуманизма. Теперь необходимо отстоять "собственное этическое право природы". Соот­ветственно в философии антропология должна быть подчинена мета­физике целостного бытия.

3. Человеческое, провозглашенное мерой всех вещей, в традицион­ной этике рассматривалось как нечто константное. Считалось и до сих пор считается, что этику необходимо строить на "общечеловеческих" константах. Вспомним категорический императив Канта, который ори­ентировал индивида на некое всегда (во все времена — jederzeit) себе равное всеобщее. "Существование общества человеческих актеров (дей­ствующих разумных существ) объявлялось предпосылкой, и действие, как считалось, должно быть таким, чтобы оно (пусть не без внутрен­них противоречий) могло быть представлено как всеобщее усилие это­го общества"². Йонас считает необходимым, учитывая именно измен­чивость человеческой деятельности (например, обострение экологи­ческих проблем, появление новой для истории ядерной опасности), сформулировать категорический императив иначе, включив в саму его формулировку коренную задачу выживания человека и природы: "Поступай так, чтобы последствия твоего действия отвечали задаче непрерывности подлинно человеческой жизни на Земле". Дополне­ние: "Включай в свой сегодняшний выбор соображения, позволяющие сохранить будущую целостность человека, делая также и ее предме­том твоей воли"³. (В этом отношении этика Йонаса перекликается с учением Альберта Швейцера.)

4. Однако как бы "космично", "внеисторично", на первый взгляд, ни ставились в предшествующей этике проблемы добра и зла, на деле они всегда коренились в исторически обусловленном недальновидном понимании целей, задач, последствий деятельности индивидов, наро­дов, всего человечества. В традиционных этических формулах внима­тельный взгляд всегда может обнаружить влияние эпохи, конкретной среды, обстоятельств, расхожих идеологем и идеологических дискуссий.

Новая этика, согласно Йонасу, должна стать "этикой, ориентиро­ванной на будущее" (Zukunftethik). Поскольку, однако, многие соци­альные концепции прошлого и настоящего гордятся именно своей "ус­тремленностью в будущее", Йонас уточняет: речь идет не об утопичес­ких проектах марксизма и не о мессианистских религиозных концеп­циях (все равно, обещают ли они человечеству рай или апокалипсис). Взяв за основу концепцию видного немецкого марксиста Эрнста Бло­ха и его выдающееся произведение "Принцип надежды", Йонас под­верг конкретной и обоснованной критике утопизм, присущий любому марксистскому социальному проекту. Вместе с тем он подчеркнул, что ориентация на будущее, не имеющая ничего общего с утопизмом, как воздух, необходима новой этике. Задача — построить этику будущего как этику, философию любого современного действия: здесь необхо­димы, по Йонасу, "дальновидность прогнозов, широта взятой ответ­ственности (перед всем будущим человечеством) и глубина замыслов (вся будущая сущность человека), и ... серьезное овладение властью техники..."⁴ Современная историческая ситуация беспрецедентна по своей опасности — поэтому беспрецедентными должны стать основа­тельность, строгость, ответственность индивидов в деле нравственного ориентирования человечества.