ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ:

ЗАПАД-РОССИЯ-ВОСТОК

книга четвертая: Философия XX в.

Под редакцией проф. Н. В. Мотрошиловой и проф. А. М. Руткевича

Учебник для студентов высших учебных заведений

Второе издание

Греко-латинский кабинет* Ю. А. Шичаляна Москва 200

0Учебная литература по гуманитарным и социальным дисциплинам для высшей школы и средних специальных учебных заведений гото­вится и издается при содействии Института «Открытое общество» (Фонд Сороса) в рамках программы «Высшее образование».

Взгляды и подходы автора не обязательно совпадают с позицией программы. В особо спорных случаях альтернативная точка зрения отражается в предисловиях и послесловиях.

Редакционный совет: Б.И.Бахмин, Я.М.Бергер, Е.Ю.Гениева, Г.Г.Дилигенский, В.Д.Шадриков

И75 История философии: Запад — Россия — Восток (книга четвертая: Философия XX в.). 2-е изд. - М.: «Греко-латин­ский кабинет»®Ю. А. Шичалина, 2000. - 448 с.

ISBN 5-87245-065-6

На обложке: К. Малевич. Черный квадрат. 1914—1915. Фрагмент.

Р. Магрит. Лампа философа. 1936. Фрагмент.

© «Греко-латинский кабинет»®

Ю. А Шичалина Оформление, © И. С Вдовина, 1999 © А. Ф Грязное, 1999 © А К Гусейнов, 1999 ©ИД Джохадзе, 1999 © В. Дитрих, 1999 © Л Б Макеева, 1999 © Н Б Маньковская, 1999

© И А Михайлов, 1999 © Н В Мотрошилова, 1999 ©АЛ Никифоров, 1999 © О В Посконина, 1999 ©AM Руткевич, 1999 © С Н Табачникова, 1999 © Г М Тавризян, 1999 © М А Хевеши, 199

9

Редактор и корректор В. С. Егорова

Отпечатано с готовых диапозитивов.

«Греко-латинский кабинет»® Ю. А. Шичалина ЛР № 040433 от 3 июня 1997 г 119435, Москва, Новодевичий проезд, д. 6а Тел./факс: (095) 246-97-26

9785872450658

Подписано в печать 8.06.2000 г. Формат 60 х 90 '/_|6. Гарнитура Петербург. Печать офсетная. Уел печ. л. 28,0. Тираж 2500 экз Зак. 1827.

Isbn 5-87245-065-6 Отпечатано в гуп

«Облтипография «Печатный двор», 432049, г. Ульяновск, ул Пушкарева, 2

7Глава 1

ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ

ОСНОВНЫЕ ТЕМЫ И ПРОБЛЕМЫ ЭКЗИСТЕНЦИАЛИСТСКОЙ ФИЛОСОФИИ

Европейская философия обратилась к проблеме человека в эпоху Возрождения и на заре нового времени. Но мыслители XX в. сочли необходимым осуществить новый поворот к проблематике человека, причем именно к теме его существования. В результате родилась экзи- стенциально-персоналистская философия XX в.

Необходимо учитывать особую трудность изложения экзистенци­альной философии, которая проистекает из ее аморфности и плю­ральное™. К экзистенциальной философии в широком смысле этого слова целесообразно относить философские учения и направ­ления, в которых акцент сделан на проблеме человека, его существо­вания, развития его личности, отношения человека к природе, обще­ству, другим индивидам, к культуре, Богу и религии. К такому широ­ко понятому экзистенциально-персоналистскому движению можно при­числить целый ряд учений и направлений XX в., о которых уже шла или еще пойдет речь, — экзистенциализм, в том числе религиозный, персонализм, философскую антропологию, герменевтику (в этом учеб­нике им посвящены специальные главы). В данной главе выделена для более обстоятельного анализа собственно экзистенциалистс­кая философия, или экзистенциализм¹. Само название этого направ­ления выражает его программу: заменить классическую "филосо­фию сущностей" (essentia) философией человеческого суще­ствования (existentia). И хотя сегодня экзистенциализм как направ­ление (никогда не бывшее однородным и единым) принадлежит исто­рии, он остается философской классикой XX в. — его изучают в уни­верситетах, колледжах, сочинения выдающихся представителей экзи­стенциализма всегда находят заинтересованных читателей.

Корни экзистенциально-антропологического поворота уходят еще в XIX столетие, когда некоторые философы и писатели (например, Кьеркегор, о котором речь шла в кн. 3 этого учебника) сделали воп­рос о человеке и его существовании главным пунктом своего размеже­вания с философией и культурой прошлого.

Самые ранние по времени формы экзистенциального философство­вания в XX в. — это учения русских философов Н. А. Бердяева и Л. И. Шестова, испанского писателя М. де Унамуно (1864 — 1936).После первой мировой войны получил широкое распространение не­мецкий экзистенциализм, основатели которого К. Ясперс (1883—1969) и М. Хайдеггер (1889 — 1976). Писатели и философы Ж.-П. Сартр (1905-1980), А. Камю (1913-1960), Г. Марсель (1889-1973) пред­ставляют французскую ветвь экзистенциализма. К экзистенциализму был близок также испанский философ X. Ортега-и-Гассет (1883 — 1955).

Анализ экзистенциалистской философии в данном разделе постро­ен следующим образом. Сначала эта философия и ее основные идеи рассматриваются в контексте ее эпохи, затем исследуются те идеи и концепции, которые можно считать характерными для всего направ­ления. После этого более подробно рассматриваются произведения и специфические идеи выдающихся философов, которых правомерно отнести к экзистенциализму.

Экзистенциалистская философия XX столетия, которая, как и вся­кая философия, тесно связана со своей эпохой, несет на себе печать нашего драматического, конфликтного века.

Человек в эпоху социального кризиса

Центральная проблема, на которой сосредоточивают свое внима­ние наиболее крупные философы, обычно относимые к экзистенциа­лизму, а также к персонализму, философской антропологии, — это проблема жизнедеятельности и мироощущения индивида в обществе, переживающем глубокий кризис.

Экзистенциалисты констатировали широкое распространение тра­гических, болезненных чувств и умонастроений индивида. Но они видели смысл философии не только и не столько в констатации, а тем более не в увековечивании настроений страха и покинутости. Им пред­ставлялось, что философия обязана помочь человеку, охваченному трагическими умонастроениями, если не преодолеть их — что в прин­ципе невозможно, — то, во всяком случае, искать и находить свое Я, смысл своей жизни в самых трагических, "абсурдных" ситуациях.

К. Ясперс после второй мировой войны опубликовал цикл работ, посвященных проблеме атомной войны и будущего человечества, а также анализу социальной и духовной ситуации, сложившейся в ФРР. И он не один раз предупреждал, что современному миру грозит опас­ность, которой не знало прошлое: может быть прервана многотысяче­летняя история человечества. Перед философией нашей эпохи К. Яс­перс ставил весьма ответственную и срочную задачу — убеждать че­ловечество, отдельных индивидов, партии и их идеологов в том, что настоятельно необходимо использование "высших возможностей че­ловеческого бытия" в борьбе с охватившим людей отчаянием.

Разумеется, связь экзистенциальной философии человека с эпохой и ее событиями неоднозначна, внутренне противоречива. Так, один из основателей немецкого экзистенциализма, М. Хайдеггер, в 1933 г. не сумел разглядеть суть фашизма и его идеологии, согласившись при­нять от национал-социалистов пост ректора Фрейбургского универси­тета. Однако очень скоро он отошел от дел, почти не публиковал сво­их работ. К чести же других лидеров экзистенциализма надо отме­тить, что они всегда занимали активную антифашистскую позицию. (Французский экзистенциализм приобрел особое влияние в годы вто­рой мировой войны, причем Ж.-П. Сартр, А. Камю, С. де Бовуар были не только активными участниками, но и идеологами движения Сопротивления в своей стране.) И не случайно именно в военный и послевоенный периоды родились наиболее значительные произведе­ния французских экзистенциалистов.

В драматических и философских произведениях Ж.-П. Сартра пе­риода войны предметом страстного, заинтересованного разбора слу­жила ситуация, сложившаяся во Франции и других оккупированных нацистами странах Европы. Ж.-П. Сартр призывал к сопротивлению фашизму, и, несмотря на мифологическую символику поставленной в оккупированном Париже пьесы "Мухи" (в основу ее положен древне­греческий миф об Оресте), призыв был хорошо понят читателями и зрителями. Одновременно сложившаяся во время войны ситуация слу­жила Ж.-П. Сартру и другим экзистенциалистам трагическим пово­дом для выявления самого смысла человеческого существования, сути процессов нравственного выбора, отношения к смерти и т. д., т. е. для постановки проблем, которые экзистенциалистско-персоналистская философия с самого начала ставила в центр философствования.

Роман А. Камю "Чума", написанный уже после войны, также со­держит в себе это двойное измерение. Речь идет, с одной стороны, об алжирском городе Оране, на который, как повествует А. Камю, в 194... г. обрушилась чума. Чиновники муниципалитета упрямо отка­зываются признать болезнь чумой — намек на политиков, долгое вре­мя "закрывавших глаза" на коричневую чуму фашизма, а заодно и на всякое будущее благодушие правителей и подданных перед лицом на­зревающих социальных катастроф. В образе доктора Риэ, берущего на себя тяжесть ответственности в борьбе с чумой, Камю воплотил черты тех, кто решился на активное сопротивление фашизму. Сам Камю отмечал, что явное содержание "Чумы" >— это борьба европей­ского Сопротивления против нацизма. Но он, с другой стороны, впол­не определенно расширял историко-ситуационные рамки борьбы че­ловека с "чумой", так же, как и Сартр, придавал трагическим обстоя­тельствам, бунту и сопротивлению характер человеческой судьбы для обозримого периода истории.

Последние страницы "Чумы" — рассказ о том, что горожане, праз­днуя конец эпидемии, готовы сразу же и забыть о ней. Доктора Риэ это тревожит. Надо предупредить людей: "...микроб чумы никогда не умирает, никогда не исчезает... он может десятилетиями спать... и, возможно, придет на горе и в поучение людям такой день, когда чума пробудит крыс и пошлет их околевать на улицы счастливого города", — таким предостережением А. Камю завершает "Чуму"³.

Наиболее крупные из экзистенциалистских философов были вы­разителями резко критического отношения к обществу отчуждения, к реакционным социально-политическим режимам. Они чаще всего ста­новились защитниками широко понятых демократии, прав и свобод личности (и потому встречавшееся в популярных работах советского времени причисление, скажем, экзистенциализма к реакционно-кон­сервативным буржуазным концепциям по меньшей мере необъективно).

Экзистенциальная философия как идейное течение в философии и литературе XX в. последовательно выдержана в трагико-драматичес- ких, а порою и в пессимистических тонах. Его пытаются сдержать, преодолеть представители религиозных экзистенциальных направле­ний — ведь вера в Бога, по их мнению, все-таки подает надежду человеку. Но и их работы наполнены трагическими образами, рисую­щими отчаянную ситуацию современного человека. Главные символы художественных произведений экзистенциалистов (и даже названия многих из них: "Тошнота", "Мертвые без погребения" Сартра, "По­сторонний", "Чума", "Бунтующий человек" Камю) призваны пере­дать трагико-драматические состояния человеческого существования. В качестве основных категорий человеческого бытия в них выступают забота, покинутость, отчужденность, абсурд, страх, ответственность, выбор, смерть и др.

Моделью человека как такового для экзистенциальных философов стал помещенный в пограничную — на грани жизни и смерти — ситу­ацию отчаявшийся и страдающий человек. Можно спорить с этими философами, доказывая, что неправомерно придавать всеобщее значе­ние поведению человека в стрессовой — пограничной — ситуации. Но вряд ли правильно отказывать философу, писателю в праве изучать, выявлять сущность человека на основе его поведения в экстремальной ситуации. Что же, пользуясь этой моделью, сумела разглядеть в чело­веческой сущности экзистенциалистская философия? И что она реко­мендовала индивиду делать в пограничной ситуации? Это вопросы, которые отнюдь не отпали с утратой экзистенциализмом или персона­лизмом их былой популярности. Отчуждение и страх в современном мире не исчезли, а усилились. Потому и размышление над поставлен­ными проблемами имеет прямое отношение к человеческой судьбе.

Существование человека и его сущность

Трагико-драматическая тональность произведений экзистенциали­стов, по существу, не приглушается, когда анализ перемещается на почву философских абстракций. Но вот то обстоятельство, что экзис­тенциалистская философия человека есть сложное и абстрактное уче­ние, заслуживает быть отмеченным. Ибо эти мыслители протестовали против "диктата" философских абстракций над "жизненным миром" действующего, страдающего человека, однако они сами, будучи фило­софами, не смогли отрешиться от "стихии всеобщего", неотделимой от философии. Философские сочинения экзистенциалистских мыслите­лей трудны для понимания никак не меньше, чем классические произ­ведения философии. Правда, эти философы нередко пытались "пере­вести" свои идеи на язык художественных образов, более близкий и доступный обычному человеку. Но и их художественные сочинения, где господствуют символические иносказания, шифры, где "живут" и "действуют" персонализированные идеи и ценности, понять также нелегко. Для них нужны вдумчивые и терпеливые читатели, не просто следящие за сюжетной линией, но именно озабоченные судьбами и проблемами человеческого бытия. Такие читатели, как правило, нахо­дятся, и их немало. Экзистенциальный философ и писатель пригла­шает их к напряженному, но захватывающему и жизненно важному диалогу. О чем же он? Прежде всего, конечно, о человеческом су­ществовании и его уникальных особенностях.

Ж.-П. Сартр в работе "Экзистенциализм — это гуманизм" поясня­ет специфику существования человека следующим образом. При изго­товлении вещи человек предварительно формирует ее идею. Ремес­ленник, изготавливающий нож, исходит из своих представлений о том, что такое нож и какой именно нож сейчас надо сделать. Сущность здесь как бы предшествует существованию вещи. Принципиально иным образом обстоит дело с человеком. Человеческое дитя рождается, уже существует, но ему еще предстоит обрести человеческую сущность, стать человеком. Итак, в мире человека существование предшествует сущности. Разделяя экзистенциализм на два основных направления — христианское (Г. Марсель, К. Ясперс) и атеистическое (М. Хай­деггер, А. Камю), Ж.-П. Сартр себя относил к последнему. Утверж­дение атеистических экзистенциалистов: бога нет, бог умер — не пов­торяемые вслед за Ницше фразы, рассуждает Сартр, а исходный пункт для развертывания важнейших философских тезисов и обращенных к реальному человеку нравственно-практических выводов.

Человек делает самого себя, постепенно обретает свою сущность, изначально уже обладая существованием, — в этом и состоит первый принцип сартровского экзистенциализма, из которого вытекают многие важные следствия: нет заданной челове­ческой природы; никакая внешняя сила, никто, кроме данного инди­вида, не способен превратить его в человека. Индивид должен сделать это сам. И именно он несет ответственность, если его превращение в человека в подлинном смысле так и не состоится. (Как мы увидим, Сартру возражал Камю, который считал, что человеческая природа многое детерминирует в жизни и поведении индивида.)

Несмотря на различия подходов, философы-экзистенциалисты вну­шают читателю здравую и очень важную идею индивидуальной ответственности человека за все, что происходит с ним са­мим и с другими людьми. Человек — своего рода "проект", кото­рый живет, развертывается, реализуется или не реализуется, и про­цесс обретения индивидом человеческой сущности длится всю его жизнь, не теряя остроты и драматизма.

Ж.-П. Сартр предвидит возможные возражения против своей кон­цепции — например, апелляцию к силе обстоятельств: обстоятельства были против меня — я не служил и не служу тому делу, к которому предназначен, не встретил людей, которых можно было бы любить, и т. д. Для экзистенциализма, отвечает на это Сартр, нет способностей человека, его тяготения к какому-либо делу вне их проявления. И если человек никого и никогда не любил, ни к кому не проявил дру­жеского расположения, значит, таких качеств нет и не было в его индивидуальном "проекте". Быть в пути, т. е. постоянно заботиться об обретении своей сущности, — истинно человеческий, хотя и нелег­кий, полный драматизма удел.

Какой же рисовалась экзистенциалистам, персоналистам реальность действия индивида на социальной арене? Несмотря на значительный разброс мнений, их позиции содержат немало общего. Прежде всего, экзистенциальные философы считали необходимым выступить про­тив веры в некий заранее гарантированный (приписывались ли гарантии богу, абсолютному духу, законам истории) прогресс, кото­рый якобы осуществляется сам собою, помимо усилий, действий от­дельных людей. Эту веру философы XX в. считали не просто наив­ной, но и исключительно опасной.

X. Ортега-и-Гассет писал, что идея прогресса усыпила в европей­це и американце то радикальное чувство опасности, которое и являет­ся субстанцией человека. Ибо если человечество прогрессирует с неиз­бежностью, из этого вроде бы вытекает: мы можем перестать быть настороже, отбросить все заботы, освободить себя от всякой ответ­ственности и предоставить возможность человечеству неотвратимо ве­сти нас к совершенствованию и к наслаждению. Человеческая история оказывается, таким образом, лишенной всякого драматизма.

Мир экзистенциалистски ориентированного индивида — это сво­бода, на которую человек обречен. Причем на сколько-нибудь гаран­тированную опору индивиду рассчитывать не приходится. Человек свободен, он и есть свобода, пишет Сартр. Свободный выбор индиви­да — его удел, ответственность и его трагедия. Ситуация личностного выбора — излюбленная тема экзистенциальной философии. В класси­ческой философии, конечно, тоже шла речь о выборе, а порой — о побуждениях и мотивах деятельности индивидов. Но по большей час­ти интерес философов-классиков был сосредоточен на познаватель­ных аспектах деятельности. В XX в. центр внимания философов явно переместился. Правда, они тоже обращаются к познавательным сто­ронам деятельности человека, но вот его сущность, проявляющуюся в реальном существовании, усматривают главным образом не в рацио­нальных познавательных и познаваемых моментах.

Возьмем описание экзистенциалистами личностного выбора в си­туации фашистской оккупации и сопротивления — на этом примере они любили пояснять смысл категорий "экзистенция" и "выбор". (И не забудем о том, что слову "сопротивление" они придавали весьма широкое значение, усматривая в нем человеческую судьбу и свободу человека. А. Камю так перефразировал знаменитое cogito, "я мыслю", Декарта: я бунтую, следовательно, мы существуем.

Участники молодежного движения социального протеста в странах Западной Европы и США в 60-х годах любили ссылаться на подобные рассуждения экзистенциалистов, чьими идеями они были вскормлены.)

Человек решает вопрос о том, покориться ли фашизму или встать в ряды движения Сопротивления. Какую роль играют здесь размыш­ление, расчет — словом, рациональные моменты? Пожалуй, мини­мальную, считают экзистенциалисты. Речь ведь идет не о "всезнаю­щих" ученых, а об обычных людях — а "трезвый расчет" их скорее склонял бы к коллаборационизму, особенно в первые годы войны, в занятой фашистами Франции, где еще не созрело массовое движение Сопротивления. Но те люди, которые выбрали сопротивление, дей­ствовали вопреки расчету, который чаще всего, даже в нетерпимых ситуациях, "советует" не рисковать жизнью и ее благами. Они, конеч­но, могли рассчитывать и рассчитывали на помощь и верность других людей — на коллективную солидарность, на успехи антифашистской борьбы во всем мире. Это экзистенциалисты готовы признать. Однако именно в те дни и часы, когда человек в пограничной ситуации смот­рит в лицо смерти, главную опору, подчеркивали эти философы, он должен найти в самом себе, в своей экзистенции — только тогда его верность сопротивлению будет прочной. И так, продолжают экзистен­циальные философы, обстоит дело в любой ситуации, когда человек борется за свободу, за свое сокровенное Я (свою экзистенцию), когда идет наперекор самым неблагоприятным обстоятельствам.

Бытие человека, в центр которого помещено главное в нем — ин­дивидуальная сущность, т. е. экзистенция, в свою очередь становит­ся первоосновой картины мира, создаваемой представителями экзис- тенциалистско-персоналистских направлений. Говоря философским языком, акцент переносится на онтологию, а в онтологии — на бытие человека.

Бытие человека и бытие мира

Развернутую концепцию этого рода впервые создали немецкие эк­зистенциалисты. Предвосхищением онтологического поворота в экзи- стенциально-персоналистическом философствовании можно считать русскую философию начала XX в., особенно работы Н. Бердяева, Л. Шестова, С. Франка. Правда, в то время они были почти неизвес­тны на Западе. Зато большую популярность обрела вышедшая в 1927 г. книга М. Хайдеггера "Бытие и время", где был разработан специфи­ческий проект экзистенциалистского учения о бытии (онтологии). В целом ряде работ 20 —30-х годов К. Ясперс предложил свой вариант онтологии. Впоследствии, опираясь на разработки немецких мыслите­лей, Ж.-П. Сартр создал обновленное понимание бытия (особенно в книге "Бытие и ничто"). Еще раньше новые, неклассические вариан­ты онтологии, повлиявшие на экзистенциалистов, разрабатывал Э. Гус­серль (1856—1938) — основатель феноменологического направления, на протяжении всего столетия сохраняющего большое влияние в фи­лософии.

Почему же особое внимание философов разных направлений при­влекло учение о бытии? И как это увязать с поворотом к человеку? Ведь в философии XX в., в отличие от традиционной отнологии, не мир, не природа, а человек становится проблемной точкой отсчета. Философы XX в. стали решительно пересматривать внутрифилософ- ские приоритеты прошлого. Они возражали тем представителям клас­сической отнологии, которые отталкивались от самостоятельного бы­тия мира и от него двигались к пониманию человека, поставленного в зависимость от мира. В таких случаях, говорили они, философия и превращалась в "философию вещей", а человек чаще всего также рас­сматривался как вещь. Не менее категорическими были возражения против тех направлений классической философии, где на первый план выдвигались логика, гносеология, теория идей: господство "филосо­фии идей", утверждали сторонники "новой онтологии", превращает человека в своего рода познавательную машину.

В противовес классическому онтологизму и гносеологизму пред­ставители новых направлений XX в. считали необходимым действи­тельно сделать человека центром филосфии. Ведь сам человек есть, существует, является бытием, притом бытием особглм. Фи­лософы-классики рассматривали "бытие" как предельно широкое (че­ловеческое) понятие о мире и в то же время считали бытие независи­мым от человека. Кант пытался преодолеть это противоречие. В кан- товском учении философы XX в. особенно высоко оценивали ту идею, согласно которой мир мы видим исключительно сквозь призму чело­веческого сознания. Вещи мира, сам мир существуют в себе, совер­шенно независимо от сознания, но "в себе" они нам, людям, не явле­ны. Поскольку же мир, вещи и процессы мира являются людям, по­стольку результаты его осознания уже неотделимы от человека. К этим тезисам Канта присоединяются не только феноменологи, экзис­тенциалисты, персоналисты, но и представители многих других на­правлений. Однако в отличие от классической и даже кантовской мысли, центром антропологической философии XX в. является не учение о разуме, не гносеология и логика, а онтология. Цент­ром же "новой онтологии" становится не некое изолирован­ное сознание человека, а сознание, точнее, духовно-психичес­кое (сознание и бессознательное), взятое в неразрывном един­стве с человеческим бытием. Этот новый смысл и вкладывается в традиционное понятие экзистенции, существования как особого бы­тия, которое становится базовой категорией экзистенциалистской он­тологии.

Итак, путь феноменолога, экзистенциалиста, персоналиста — не путь от Sein, бытия вообще, не от мира как бытия к бытию человека, как это было в классической онтологии. Избирается обратный путь — от человеческого существования, т. е. от экзистенции, к миру, как он видится человеку и "выстраивается" вокруг него. Такой подход пред­ставляется философам XX в. предпочтительным с точки зрения не только реалистической (ведь по-другому, говорят они, человек и не осваивает мир), но и гуманистической: в центр ставится человек, его активность, его уникальность, возможности свободы, открываемые са­мим бытием.