37. Социальные изменения

Социальные изменения – фундаментальные изменения, происходящие в социальных институтах с течением времени, отражающиеся в структуре общества и образцах поведения.

Социальные изменения – одно из наиболее общих и широких социологических понятий. В зависимости от исследовательской парадигмы под социальными изменениями понимается переход социального объекта из одного состояния в другое, смена общественно-экономических формаций, существенная модификация в социальной организации общества, его институтах и социальной структуре, изменение установленных социальных образцов поведения, обновление и рост многообразия институциональных форм и т. д.

В общем и целом можно обозначить четыре основных вида социальных изменений:

1. Структурные социальные изменения. Такие изменения предполагают перемены в рамках существующих структур, а также образование новых социальных структур. Они могут затрагивать социальные институты, общности, социальные группы, социальные организации и т.д.

2. Изменения в социальных процессах. Сюда можно отнести изменения, происходящие в социальной коммуникации, в сфере социальных взаимоотношений между различными общностями, общностями и институтами, общественными структурами и личностью и т. д.

3. Функциональные социальные изменения, которые представляют собой изменения функций различных структур – социальных институтов, организаций и т. п. Этот вид изменений включает как изменения уже существующих функций, так и возникновение новых функций различных социальных субъектов.

4. Мотивационные изменения. Изменения в сфере мотиваций как индивидуальной, так и коллективной деятельности.

Можно согласиться с известным американским социологом Нейлом Смелзером (р. 1930) в том, что социальное изменение является «изменением способа организации общества»¹. При этом, разумеется, речь идёт не только о способе организации общества в целом, но и о способе организации любых социальных систем – социальных групп, институтов, общностей и т. д.

Тема социальных изменений была одной из самых популярных в социологии XIX и XX веков. Это можно объяснить естественным интересом социологии к проблемам социального развития и социального прогресса, первые попытки научного объяснения которых принадлежат Огюсту Конту и Герберту Спенсеру. В наше время интерес к данной проблематике остаётся по-прежнему достаточно высоким. В частности это подтверждают работы таких известных социологов, как Энтони Гидденс, Петр Штомпка, Иммануэль Валлерстайн и др.

Среди классических социологических подходов к пониманию социальных изменений принято выделять две главных ветви – теории социальной эволюции и теории социальной революции.

В классической социологии вплоть до начала XX века оба этих подхода были основаны на признании объективности социального знания, что соответствовало общенаучной парадигме XVIII-XIX веков, согласно которой научное знание опирается на объективную реальность. Законы последней, как считалось, могут и должны быть поняты, открыты и использованы для практического потребления.

Эволюционные теории социальных изменений развивались Огюстом Контом, Гербертом Спенсером, Эмилем Дюркгеймом и др. Согласно данным теориям, общество проходит в своём развитии определённые стадии, прогрессируя от простых форм к более сложным и дифференцированным. Каждый новый этап в истории общества есть стадия постоянного расширения власти человеческого разума над стихийными силами природы, этап усовершенствования форм организации социальной жизни. Питирим Александрович Сорокин в этой связи указывал: «Вся общественная мысль XVIII и XIX веков отмечена верой в линейные законы эволюции и прогресса»².

Эволюционные концепции социальных изменений сыграли положительную роль в понимании разнообразных причин, определяющих развитие общества. В то же время данные теории не могли в достаточной мере объяснить кризисов, попятных движений и распада общественных структур.

Кроме того, среди сторонников социального эволюционизма возникли дискуссии о том, какие из факторов сильнее влияют на процесс эволюции: внутренние или внешние.

Сторонники первой, эндогенной концепции считали, что развитие общества объясняется главным образом решением проблем внутреннего происхождения. Социальная эволюция во многом уподоблялась органической эволюции, так как шла по тем же стадиям: отбор наиболее приспособленных, передача по наследству качеств, помогающих выжить и адаптироваться, закрепление их в последующих поколениях и т. д.

Приверженцы второй, экзогенной концепции, напротив, указывали на то, что основу общественного развития составляют процессы диффузии (от лат. diffusio – просачивание) культурных ценностей, то есть процессы заимствования и распространения культурных образцов из одних социальных центров в другие. Предметом изучения являлись каналы и механизмы проникновения внешних влияний. Среди таких механизмов исследователями рассматривались завоевания, торговля, миграция, колонизация, добровольное подражание и т. п.

Сторонники экзогенной концепции указывали на то, что так или иначе, любая из культур неизбежно испытывает на себе влияние других – как более древних, так и современных. Этот процесс взаимного проникновения и влияния в социологии получил название – аккультурация. Обычно он проявляется в виде восприятия одной из культур элементов другой культуры.

Ограниченность классического эволюционизма в XX веке пытались преодолеть путём поиска новых подходов к пониманию и объяснению социальных изменений, среди которых выделялись концепции циклического развития и функционалистская теория социального изменения Толкотта Парсонса¹.

Продолжая классические эволюционистские традиции, современный структурный функционализм рассматривает социальные изменения как эволюционный процесс адаптации системы к окружающей среде на основе дифференциации и увеличения структурной сложности. Все общества имеют тенденцию становиться всё более дифференцированными в своих структурах и функциях, причём новые структуры должны быть более функционально приспособленными, чем прежние¹.

В теориях циклического развития социальные изменения рассматривались не как прямолинейное движение к более совершенному состоянию общества, а как своеобразный замкнутый цикл подъёма, расцвета и упадка, вновь повторяющийся после его завершения. Представители данного направления (Николай Яковлевич Данилевский, Освальд Шпенглер, Арнольд Тойнби, Лев Николаевич Гумилёв) рассматривали социально-историческое развитие как многомерное, независимое друг от друга, параллельное движение особых «культурно-исторических типов» обществ или цивилизаций.

Николай Яковлевич Данилевский (1822-1885) – создатель первой в истории социологии антиэволюционистской модели общественного развития². Он одним из первых социальных мыслителей попытался уйти от изображения социально-исторического развития как плоского линейного процесса.

Данилевский полагал, что народы формируют специфические культурно-исторические типы, существенно различающиеся между собой. Каждый тип проходит стадии своего жизненного цикла – зарождения, развития, расцвета, упадка, после чего на передний план всемирно-исторического развития выдвигается новый культурно-исторический тип.

Позднее идея циклического развития общества нашла своё отражение в ряде философско-исторических работ, среди которых наибольшее внимание традиционно привлекают «Закат Европы»³ немецкого философа Освальда Шпенглера (1880-1936) и «Постижение истории»⁴ английского историка Арнольда Джозефа Тойнби (1889-1975).

С точки зрения Освальда Шпенглера, существует целый ряд цивилизаций, каждая из которых есть естественное и неизбежное завершение особой культуры. Каждая культура, по его мнению, в разные времена проходила одни и те же стадии – ранней, поздней культуры, затем вступала в стадию цивилизации, стремилась к упадку и, в конечном счёте, умирала. Таким образом, общественное развитие, в концепции Шпенглера, приобретает циклический характер.

Английский историк Арнольд Тойнби считал, что генезис любой цивилизации происходит в результате действия совокупности факторов, которые он назвал «вызовом», проистекающих из внешнего окружения – как из природной, так и из человеческой среды.

Социальное и экономическое развитие выступает своеобразным «ответом» на этот «вызов» и воплощается в подъёме цивилизации, за которым следует её упадок, а зачастую наступает смерть.

Среди более поздних последователей цивилизационного подхода следует упомянуть другого российского учёного – Льва Николаевича Гумилёва (1912-1992)¹.

Для него специфической формой существования людей становится этнос. Этнос – это общность, которая формируется людьми, которые субъективно причисляют себя к данному сообществу в процессе личного самоопределения.

Этногенез – образование этноса – является естественным процессом и последовательно проходит различные фазы от фазы подъёма до фазы исчезновения (мемориальной фазы). Могущественные этносы (суперэтносы) могут стоять во главе мира, а через какое-то время погибнуть, оставаясь на обочине истории. Таким образом, взгляды Л.Н. Гумилёва представляют собой ещё один вариант концептуализации циклического развития, где вся история разворачивается как процесс непрерывного этногенеза.

К чисто социологическим концепциям, представляющим циклическое развитие общества, можно отнести социальную и культурную динамику Питирима Александровича Сорокина, содержащую довольно пессимистичную оценку перспектив развития современного западного общества².

Революционный подход к социальным изменениям был развит Карлом Марксом, который подчёркивал значение классовых противоречий и классовой борьбы, порождаемых противоречием производительных сил и производственных отношений.

По мнению многих исследователей, революции представляют собой наиболее яркое проявление социальных изменений. Они знаменуют собой фундаментальные переломы в исторических процессах, преобразуют общество изнутри. Они ничего не оставляют без изменения; заканчивают прежние эпохи и начинают новые. В момент революций общество достигает пика активности, происходит взрыв его потенциала самотрансформации.

Петр Штомпка считает, что революционные изменения обладают рядом особенностей:

• Они затрагивают все уровни и сферы общества: экономику, политику, культуру, социальную организацию, повседневную жизнь индивидов.

• Во всех этих сферах революционные изменения имеют радикальный, фундаментальный характер, пронизывают основы социально устройства и функционирования общества.

• Изменения, вызываемые революциями, исключительно быстры, они подобны неожиданным взрывам в медленном потоке исторического процесса¹.

Таким образом, социальная революция представляет собой коренной, качественный переворот во всей структуре общества. По мнению Маркса, такой переворот не возможен без политической революции – завоевания государственной власти прогрессивным классом, способным осуществить революционные преобразования всего общества.

Стоит заметить, что в конце XIX века в рамках самого марксизма возникло влиятельное течение, основоположником которого был ученик и последователь Маркса Эдуард Бернштейн (1850-1932). Опираясь на статистические данные о развитии капитализма в западноевропейских индустриальных странах, он усомнился в неизбежности революции, которая, по Марксу, должна в ближайшее время смести капиталистический строй и установить диктатуру пролетариата. Бернштейн предположил, что переход к социализму может быть относительно мирным и займёт сравнительно долгий исторический период.

Современные социологи, и в частности Ален Турэн (р. 1925), считают, что основной причиной отсутствия революций в развитых странах является институционализация основного конфликта – между трудом и капиталом. В них действуют законодательные регуляторы взаимодействия между работодателями и наёмными работниками, а государство выступает в качестве социального арбитра.

Помимо этого, пролетариат раннекапиталистического общества, которое изучал Карл Маркс, был абсолютно бесправен и ему нечего было терять «кроме своих цепей». Сейчас положение изменилось: в ведущих индустриальных государствах действуют и соблюдаются демократические процедуры в политической сфере, а большую часть населения составляет средний класс, которому есть что терять.

Современные последователи марксизма подчёркивают также роль мощного идеологического аппарата капиталистических государств в сдерживании возможных революционных выступлений.

К немарксистским теориям социальных революций, в первую очередь, относится социологическая теория революции П.А. Сорокина¹. По его мнению, революция есть болезненный процесс, оборачивающийся тотальной социальной дезорганизацией. Но даже у болезненных процессов есть своя логика – революция не является случайным событием. Сорокин называет три основных условия возникновения революционной ситуации:

1. Увеличение «подавленных базовых инстинктов» – основных потребностей населения и невозможность их удовлетворить.

2. Репрессии, которым подвергаются недовольные, должны затрагивать большие группы населения.

3. Силы порядка не обладают средствами для подавления «разрушительных поползновений».

В своём произведении «Социология революции» (1925) Питирим Сорокин доказывает, что ценности и идеалы, воспроизводимые в революционный период, чаще всего иллюзорны. Их анализ позволил социологу сформулировать закон социального иллюзионизма. Для доказательства действенности и жизненности этого закона он сравнивает ряд лозунгов, выдвинутых Февральской и Октябрьской революциями в России 1917 года, с действительностью, наступившей через два-три года. Например, ставилась задача ликвидировать социальное неравенство, но вместо одного неравенства появилось другое – у людей не стало даже формальных прав, включая право на жизнь. Обещали всем хлеба – получили голод и вымирание. Хотели и обещали уничтожить капитализм – разрушили средства производства и обращения.

Ещё один закон, сформулированный Сорокиным для общества кризисного периода, был назван им законом позитивной и негативной поляризации. В соответствии с этим законом люди во время кризисов ведут себя не однозначно: одна часть общества становится более склонной к социальной аномии (негативный полюс), другая – к моральному совершенствованию и религиозности (позитивный полюс). Индивиды могут тяготеть либо к одному, либо к другому полюсу. Это значит, что в обществе может наблюдаться рост ожесточения, криминальных деяний, эгоизма, самоубийств, покорности судьбе, равно как и активизация творческих усилий, альтруизма, стремления жить и т. д.

Тему социальных революций затрагивают также немарксистские теории – циркуляции элит, относительных деприваций и теория модернизации.

Согласно теории циркуляции элит известного итальянского экономиста и социолога Вильфредо Парето (1848-1923), революционную ситуацию создаёт деградация элит, которые находятся у власти слишком долго и не обеспечивают нормальную циркуляцию – замену на новую элиту.

Теория относительных деприваций, представленная концепциями американских ученых – социолога Джеймса Дэвиса (р. 1918) и конфликтолога Теда Роберта Гарра (р. 1936)¹, увязывает возникновение революционной ситуации в обществе с разрывом между уровнем запросов людей и возможностями достижения желаемого. Согласно данной теории, массы болезненно осознают свою нищету, социальную несправедливость и в результате этого поднимаются на бунт.

Теория модернизации рассматривает революцию как кризис, возникающий в процессе политической и культурной модернизации общества. Он возникает, когда модернизация осуществляется в разных сферах жизнедеятельности общества неравномерно.

Со второй половины XX века понятие социальных изменений всё чаще рассматривается в рамках новой парадигмы, называемой постклассической, постмодернистской, организационно-деятельностной и т. д.

Суть нового понимания сводится к тому, что социальные изменения рассматриваются не только как естественно-исторический, но и как социально-исторический процесс, в котором «социальный агент» или «актор» играет активную преобразующую роль. Этот подход представлен в работах Алена Турэна, Энтони Гидденса, Петра Штомпки и др.

Новая парадигма опирается на отличное от классического представление о социологической науке. Две важнейшие составляющие радикально меняют взгляд на науку вообще и социологию в частности. Со второй половины XX века всё чаще признаётся влияние на итог научного знания метода, теории и, кроме того, активной позиции самого исследователя, его нравственной установки, его разума или предрассудков. В итоге научное знание в его классической форме как безусловно объективное ставится под сомнение.

Так, например, известный английский социолог, профессор Кембриджского университета Энтони Гидденс (р. 1938) полагает, что исследователь должен быть достаточно гибок и непредвзят в отношении используемых теоретических подходов.

Он выдвинул свою теорию структурации¹, которая должна была преодолеть разрыв между исследованием социальных структур и социального действия в различных теоретических направлениях западной социологии. В изучаемой им реальности в качестве решающей признаётся роль социального субъекта (индивидов, социальных групп, движений), который осуществляет социальные изменения соответственно своим интересам.

Социальный субъект своей активностью приспосабливает общественные структуры к интересам общественных групп, находит компромиссы с другими социальными субъектами или вступает с ними в противоборство. Он не предстаёт перед нами жёстко зависимым от экономических и социально-культурных безличных факторов, он активно с ними взаимодействует.

В своих взглядах Энтони Гидденс критически относится к эволюционистам, утверждая, что аналогия социального развития с повышением уровня адаптации общества не уместна. Он полагает сомнительным представление о прогрессе как восхождении общества по уровню сложности, дифференцированности социальных систем, как это утверждалось от Спенсера до Парсонса.

Социальные изменения он рассматривает как многофакторный процесс, на который влияют изменения среды, экономики, культуры, политических институтов. В различных эпизодах социально-исторического процесса эти факторы приобретают разное значение, что и должно, по его мнению, составлять основной объект социологического анализа социальных изменений.

Теория структурации Гидденса послужила в определённой мере толчком для появления в 1990-х гг. работ польского социолога, профессора Ягеллонского университета Петра Штомпки (р. 1944), посвящённых комплексному и целостному анализу социального изменения¹.

Его теория социального становления представляет собой концепцию активного взаимодействия социальных структур и их создателей, деятельностных субъектов. Штомпка рассматривает процесс, в котором социальные субъекты изменяют не только структуры общественной жизни, но и сам способ их построения.

Это означает, что зависимость человека от неподвластных ему сил (природных, экономических, социальных) не является универсальной и вечной, она претерпевает изменения и становится взаимозависимостью.

Таким образом, можно согласиться с тем, что в новейшей теоретической социологии произошли два принципиальных поворота:

• во-первых, переосмысление масштабов социального пространства в сторону его глобализации;

• во-вторых, перенос центра внимания с изучения социальных структур на социальные процессы и изменения.

Со второй половины XX века в общественной мысли вообще и социологии в частности широкое распространение получило понятие модернизации. Изначально оно использовалось для обозначения процессов социальных изменений, происходивших и происходящих в разных странах с момента начала индустриализации до настоящего времени. В американской социологии теория модернизации широко применялась для объяснения социальных изменений, знаменующих переход от традиционных обществ к современным.

Наряду с понятием модернизации, как следствия индустриальной революции, в 90-х годах XX века появился термин постмодерн, использующийся для определения специфики социальных и культурных форм постиндустриальных обществ. Точный смысл этого слова довольно многозначен, так же как разнообразны и концепции приверженцев постмодернизма (Жан Франсуа Лиотар, Зигмунд Бауман, Жан Бодрийяр и др.). К общим чертам можно отнести лишь весьма критический подход к современности, которая не обеспечила решения важнейших проблем человечества, к идее прогресса и науке в целом.