Несобственно-прямая речь в диегетическом повествовании

По мнению некоторых исследователей (В. Бюлер 1937, 66; К. Мейер 1957,25,30; Хамбургер 1957; 1968), НПР невозможна в диегетическом повествовании. Однако этот вывод был убедительно опровергнут рядом конкретных примеров³⁷.

В диегетическом повествовании оппозиция текстов TH и ТП чаще бывает нейтрализована, чем в недиегетическом. Признак 3 (лицо) для различения текстов отпадает совсем: как TH, так и ТП употребляют для обозначения персонажа (т. е. повествуемого «я») формы 1-го лица. Как правило, также нейтрализована оппозиция по отношению к призна­ку 7 (лексика). При помощи остающихся оппозиций можно различить TH и ТП только тогда, когда речь идет о диегесисе. Для дифферен­циации высказываний повествуемого «я» и комментариев повествую­щего «я» отпадают признаки, различающие TH и ТП по отношению к диегесису: 4 (время), 5 (дейктики), 6 (языковая функция) и 8 (синтак­сис). Поэтому только тема (признак 1) и оценка (признак 2) позволяют сделать вывод о говорящей инстанции.

Рассмотрим отрывок из повести «Ася» И. С. Тургенева:

«Я поступил по совести», — уверял я себя... Неправда! Разве я точно хо­тел такой развязки? Разве я в состоянии с ней расстаться? Разве я могу лишиться ее? «Безумец! безумец!» — повторял я с озлоблением... (Тургенев И. С. Собр. соч.: В 10 т. Т. 6. С. 195. Курсив мой. — В. Ш.).

Выделенное курсивом высказывание — это НПР основного типа (признак 4 => ТП). Но этот вывод позволяют сделать только темати-

³⁷ Тодеманн 1930, 154—155; Соколова 1968, 36—38; Кон 1969; Герсбах-Бэшлин 1970, 21—22; Шмид 1973, 60—62; Штанцель 1979, 278—284. В приводи­мых учеными примерах речь идет о передаче текста не третьих лиц, а повествуе­мого «я».

230

ческие и оценочные симптомы. Даже экспрессивность, обычно надеж­ный указатель ТП, здесь этой роли играть не может, потому что TH также обладает чертами экспрессивности, о чем свидетельствуют сле­дующие вопросы нарратора к самому себе:

И я сам — что сталось со мною? Что осталось от меня, от тех блаженных и тревожных дней, от тех крылатых надежд и стремлений? (Там же. С. 200)

Начиная с «Капитанской дочки», в русской литературе можно найти немалое количество произведений, в которых НПР служит инсцени­ровке более раннего «я» нарратора. Одно из диегетических произведе­ний, где НПР играет решающую роль, — это «Подросток». Аркадий Долгоруков нередко инсценирует в НПР свои душевные ситуации, ко­торые имели место полгода тому назад. Сначала приведем пример НПР основного типа (признак 4 => ТП):

Я был бесконечно изумлен; эта новость была всех беспокойнее: что-то вышло, что-то произошло, что-то непременно случилось, чего я еще не знаю! (Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 13. С. 254. Курсив мой. — В. Ш.)

Присутствие ТП едва ли ощутимо, если ТП передается в НПР вто­рого типа (признак 4 => TH):

Но слава богу, документ все еще оставался при мне, все так же зашитый в моем боковом кармане; я ощупал его рукой — там! Значит, стоило только сейчас вскочить и убежать, а стыдиться потом Ламберта нечего было: Ламберт того не стоил (Там же. С. 420).

Иногда вопросы нельзя окончательно отнести к повествуемому или повествующему «я»:

Что, неужели не обидела меня эта женщина? От кого бы перенес я такой взгляд и такую нахальную улыбку без немедленного протеста, хотя бы глу­пейшего, — это все равно, — с моей стороны? (Там же. С. 35).