Первичный, вторичный и третичный нарратор

По месту, которое нарратор занимает в системе обрамляющих и встав­ных историй, мы различаем первичного нарратора, т. е. повествователя обрамляющей истории, вторичного нарратора, повествователя встав­ной истории, третичного нарратора и т. д.³⁸

Примеры всех трех типов нарратора мы находим в «Станционном смотрителе» Пушкина. Первичный нарратор — это сентиментальный путешественник, который повествует о трех своих посещениях почто­вой станции. Вторичный нарратор — станционный смотритель Самсон Вырин, рассказывающий путешественнику историю об увозе своей бедной дочери Дуни. Как третичные нарраторы выступают в рассказе Вырина немецкий лекарь, который рассказывает обманутому отцу о своем сговоре с Минским, и ямщик, сообщающий о поведении Дуни, уе­хавшей с гусаром.

Само собою разумеется, что прилагательные «первичный», «вто­ричный» и т. д. не означают никакой иерархической градации. Дело здесь исключительно в степени обрамления (того, что по-английски на­зывается embedding). Конечно, вторичный нарратор «Тысячи и одной ночи» Шехерезада важнее первичного нарратора, как и повествующий мерин в рассказе Л. Толстого «Холстомер» привлекает к себе больший интерес, чем первичный нарратор, который повествует о нем. Вообще говоря, нередко первичные нарраторы служат просто мотивировкой вставных историй³⁹.

³⁸ Эти термины (primary, secondary, tertiary narrator) введены Бертилем Ром­бергом (1962, 63). Они кажутся мне более удобными, чем сложная система терми­нов, введенных Женеттом (1972, 237—241): «экстрадиегетическое» повествова­ние» (= первичное повествование), «диегетическое», или «интрадиегетическое», повествование (= вторичное повествование), «метадиегетическое» повествование (= третичное повествование). Префикс мета- в последнем термине означает, по объяснению Женетта (1972, 238, примеч. 1), «переход на вторую ступень». Позд­нее Женетт (1983, 61) защищает этот термин от оправданной, с моей точки зре­ния, критики (Бал 1977, 24, 35; 1981б; Риммон 1983, 92, 140). Нецелесообразно осложнять несложное явление рамочных структур терминологией, резко противо­речащей обычному словоупотреблению. О преимуществе традиционной терминоло­гии ср. также: Ян, Нюннинг (1994, 286—287).

Об основных типах отношений между обрамляющими, первичными и встав­ными, вторичными историями см.: Леммерт 1955, 43—67; Женетт 1972, 242—244.

80

Повествуемое в речи вторичного нарратора образует мир, который я предлагаю назвать цитируемый мир, так как эта речь фигурирует как цитата в речи первичного нарратора. Цитатность вторичных и всех дальнейших вставных рассказов может быть актуализирована различ­ными способами: стилистическим приближением вторичной речи к речи первичного нарратора, комментирующими вкраплениями последнего и, прежде всего, использованием первичным нарратором вторичного рас­сказа в своих целях.

Технические проблемы введения вторичных рассказов остро осо­знавал Ф. Достоевский. Так, в записных тетрадях к роману «Подрос­ток», колеблясь между рассказами «от третьего и первого лица», автор взвешивает выгоды и невыгоды той или другой техники:

Если от Я, то придется меньше пускаться в развитие идей, которых под­росток, естественно, не может передать так, как они были высказаны, а передает только суть дела (Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 16. С. 98).

Хотя нарратор-подросток, озабоченный эффектом, производимым его стилем на читателя, вполне аутентично воссоздает черты речи дру­гих персонажей как в аспекте содержания, так и в аспекте стиля, его не перестает волновать вопрос о мотивировке своих полномочий:

Рассказ бедной женщины был в иных местах и бессвязен. Расскажу, как сам понял и что сам запомнил (Там же. Т. 13. С. 142).

Рассказ вторичного нарратора Макара Долгорукого о купце Ското­бойникове, выдержанный в архаично-народном сказе и отражающий ре­лигиозное мышление Макара, решительно выходит за границы языко­вого и умственного кругозора подростка. Недостаточность мотивиров­ки признана и им самим (первичным нарратором), и автором романа:

Желающие могут обойти рассказ, тем более что я рассказываю его слогом (Там же. С. 313).