Характерный и орнаментальный сказ

В дальнейшем я предпринимаю попытку нового определения и система­тизации сказа. Определение явления, о котором бытуют разные пред­ставления, может иметь не онтологический, а, разумеется, только эв­ристический характер. Вместо того чтобы ставить принципиальный во­прос, что такое сказ, какие формы повествования к нему относятся, мы должны задаться более прагматическим вопросом, а именно — какие семантико-стилистические явления целесообразно относить к такому понятию. Цель этой рабочей дефиниции — составить набор отличи­тельных признаков, обеспечивающих распознаваемость данного явле­ния.

В соответствии с традицией, в которой сосуществуют два разных понятия о сказе — узкое и широкое, целесообразно различать два ос­новных типа сказа:

1. Характерный сказ,

1. Характерный сказ, мотивированный образом нарратора, чья точка зрения управляет всем повествованием,

2. Орнаментальный сказ,

2. Орнаментальный сказ, отражающий не один облик нарратора, а целую гамму голосов и масок и ни к какой личной повествователь­ной инстанции не отсылающий.

Какому-либо точному описанию поддается только первый, «класси­ческий» тип. Второй тип существует лишь на фоне первого как диапа­зон различных отклонений, получающихся в результате наложения ор­наментальной фактуры на повествовательный текст⁵.

⁵ Об орнаментальной разновидности повествовательного текста см. гл. VI.

191

Говорить о сказе в узком смысле этого понятия целесообразно, если имеются следующие признаки:

1. Нарраториальность

Сказ — это текст нарратора (безразлично, какой степени, т. е. первич­ного, вторичного или третичного нарратора), а не текст персонажа. Это основное определение исключает из области сказа все семантико-стилистические явления, которые происходят из текста персонажа, будь то на основе «заражения» нарратора стилем героя (или повеству­емой среды) или воспроизведения тех или иных черт его речи⁶. В сказе упор делается на полюсе нарратора. Конечно, персонаж может высту­пать как вторичный или третичный нарратор, но тогда сказ отражает стиль повествующей, а не повествуемой инстанции.

2. Ограниченность умственного горизонта нарратора

Обязательный признак классического сказа — это заметная интеллек­туальная отдаленность нарратора от автора, ограниченность его умст­венного кругозора. Нарратор классического сказа непрофессионален, это человек из народа, наивное повествование которого носит более или менее явные признаки неумелости. Так как неискусный нарратор не вполне контролирует свою речь во всех ее оттенках, возникает не­кая двойственность между замышленным и фактически получающимся сообщением: нарратор говорит невольно больше, чем он хотел бы ска­зать⁷. Без признака принадлежности нарратора к народу, к «демократи­ческой среде» характерный сказ теряет свои контуры.

3. Двуголосость

Отдаленность нарратора от автора приводит к двуголосости повество­вательного текста. В нем выражаются одновременно наивный нарратор и изображающий его речь с определенной долей иронии или юмора ав­тор. Двуголосость знаменует и двуфункциональность: повествователь­ное слово является одновременно и изображающим, и изображаемым.

⁶ Тем самым мы отклоняем интерпретацию сказа как явления интерференции текста нарратора и текста персонажа (т. е. несобственно-прямой речи и сходных приемов), предложенную в работах И. Р. Титуника (1963; 1977).

⁷ «Сказ мотивирует второе восприятие вещи. <...> Получается два плана: 1) то, что рассказывает человек, 2) то, что как бы случайно прорывается в его рассказе» (Шкловский 1928б,17).

192

4. Устность

Устность была с самого начала одним из основополагающих признаков сказа. И в самом деле, вне стихии устной речи говорить о характерном сказе невозможно. Конечно, устная речь имитации письменной речи говорящим не исключает. Но тогда эта письменная речь должна отра­зить ее устное, как правило, не совсем для нее подходящее воспроизве­дение, как это нередко бывает у Зощенко.

5. Спонтанность

Сказ — это спонтанная устная речь (а не подготовленная речь, как, на­пример, речь оратора или адвоката). Спонтанность подразумевает ото­бражение речи как развертывающегося процесса⁸.

6. Разговорность

Спонтанная устная речь «демократического» героя, как правило, носит черты разговорности. Эта речевая стихия может включать просторе­чие и неграмотное употребление языка. С другой стороны, разговор­ность не исключает употребления книжного стиля. Это происходит тогда, когда «маленький» человек старается приспособиться к языку «большого» мира, пользуясь официозными формами выражения.

7. Диалогичность

Сказу свойственна установка говорящего на слушателя и его реакции. Поскольку нарратор, как правило, предполагает слушателя как «сво­его» человека, а аудиторию как благосклонную и доброжелательную, эта диалогичность чаще всего принимает не напряженный характер, а сказывается только в обращенных к публике пояснениях и в предвос­хищении вопросов. Как только говорящий приписывает публике кри­тические оценки, возрастает напряжение между смысловыми позиция­ми нарратора и адресата (примером напряженного отношения наррато­ра к адресату могут служить процитированные выше прощальные сло­ва Рудого Панька в конце второго предисловия к «Вечерам на хуторе близ Диканьки»).

Названные признаки не равны по значимости. Устность, спонтан­ность, разговорность и диалогичность в характерном сказе бывают бо­лее или менее сильно выражены. Но необходимы первые три черты —

⁸ Подробно о чертах спонтанной устной речи см.: К. Кожевникова 1970.

193

нарраториальность, ограниченность кругозора и двуголосость. Без них понятие (характерного) сказа теряет смысл.

Сказ нередко выступает как манера повествования вторичного нар­ратора, но тогда обрамляющая история, как правило, ограничивается несколькими словами, служащими введению в ситуацию живого расска­за, как это имеет место в «Аристократке» М. Зощенко⁹:

Григорий Иванович шумно вздохнул, вытер подбородок рукавом и начал рассказывать:

— Я, братцы мои, не люблю баб, которые в шляпках. Ежели баба в шляпке, ежели чулочки на ней фильдекосовые, или мопсик у нее на руках, или зуб золотой, то такая аристократка мне и не баба вовсе, а гладкое место (Зощенко М. Избр. произв.: В 2 т. Т. 1. Л., 1968. С. 86).