3. Абстрактный читатель Абстрактный читатель как атрибут абстрактного автора

С правой стороны нашей схемы эпической коммуникации напротив абс­трактного автора внесен абстрактный читатель. Конечно, никакого контакта между этими абстрактными величинами, которые, собственно говоря, не «прагматические» инстанции, а семантические реконструк­ты, не существует. Абстрактный читатель — это ипостась представле­ния конкретного автора о своем читателе.

Здесь напрашивается обманчивая симметрия — если абстрактный автор является образом конкретного автора, созданным конкретным читателем, то абстрактный читатель может показаться образом кон­кретного читателя, созданным конкретным автором:

Дело, однако, обстоит чуть сложнее. Не конкретный автор, о наме­рениях которого мы мало знаем, а созданное им произведение или аб-

58

страктный автор — источник проекции абстрактного читателя. Это представление о получателе входит в совокупность свойств реконстру­ируемого конкретным читателем абстрактного автора. Представление о получателе, как и другие свойства абстрактного автора, присутствует в тексте только имплицитно, в его фактуре. Следовательно, аб­страктный читатель зависит от индивидуальной экспликации, т. е. от прочтения и понимания текста конкретным читателем, не в меньшей мере, чем сам абстрактный автор. Поэтому мы должны исправить дан­ную схему следующим образом:

Предыстория понятия «абстрактный читатель»

Об абстрактном читателе бытует ряд разных понятий. Уже в книге Бу­та (1961) фигурирует «имплицитный читатель» (implied reader) как эк­вивалент абстрактного автора на стороне получателя. Вольфганг Изер (1972; 1976) определяет «имплицитного читателя» (impliziter Leser) как «вписанную в тексты структуру»:

Имплицитный читатель реальным существованием не обладает, потому что он воплощает целостность предварительных ориентировок, которые фик­циональный текст предоставляет своим возможным читателям как условие рецепции. Следственно, имплицитный читатель основывается не на некоем эмпирическом субстрате, а только на самой структуре текстов (Изер 1976, 60).

Польский ученый Михал Гловиньский (1967) предлагал понятие «виртуальный реципиент» (wirtualny odbiorca), выделяя две его разно­видности, различение которых обосновывается разными способами пре­зентации смысла: «пассивного читателя» (czytelnik bierny), довольству­ющегося принятием более или менее явно выражаемого в произведе­нии смысла, и «активного читателя» (czytelnik czynny), активно реконст­руирующего завуалированный разными приемами смысл.

59

Мирослав Червенка (1969, 138—139) характеризует «личность ад­ресата» (osobnost adresata) следующим образом:

Если субъект произведения является коррелятом актов творческого выбо­ра, то семантическая целостность того, к которому обращено произведе­ние, предстает как набор необходимых способностей понимания, способ­ностей употреблять те же коды и развивать их аналогично созданию гово­рящего, способностей превращать потенциальность произведения в эстети­ческий объект. <...> И адресат произведения конкретным лицом не являет­ся. Он постулируется самим произведением, он является свойственными произведению нормой и идеалом.

После того как Эрвин Вольф (1971) ввел в дискуссию термин «за­думанный читатель» (intendierter Leser), Гунтер Гримм (1977, 38—39) разделил эту инстанцию на «воображаемого читателя» (imaginierter Leser) и «концепционального читателя» (konzeptioneller Leser). Умбер­то Эко пишет в своей книге «Lector in fabula» (1979) о «читателе-моде­ли» (lettore modello). В России Рымарь и Скобелев (1994, 119—121) вслед за Б. О. Корманом употребляют понятие «концепированный» чи­татель. Сам Корман противопоставляет «автору как носителю концеп­ции произведения» соответствующую инстанцию «читателя как посту­лируемого адресата, идеальное воспринимающее начало»:

Инобытием... автора является весь художественный феномен, который предполагает идеального, заданного, концепированного читателя. Процесс восприятия есть процесс превращения реального читателя в читателя кон­цепированного (Корман 1977, 127).