Абстрактный автор: за и против

Главные возражения против включения в модель коммуникативных уровней имплицитного, или абстрактного, автора такие:

1) В отличие от нарратора абстрактный автор является не «прагмати­ческой» инстанцией, а семантической величиной текста (Нюннинг 1989, 33; 1993, 9).

2) Обозначая не структурное, а семантическое явление, понятие аб­страктного автора принадлежит не поэтике наррации, а поэтике интер­претации (Динготт 1993, 189).

3) Абстрактный автор не является участником коммуникации (Рим­мон-Кенан 1983, 88), каким его моделирует, несмотря на все предосте­режения от слишком антропоморфного понимания, Сеймор Чэтмен (1990, 151) (Нюннинг 1993, 7—8).

4) Абстрактный автор — это только конструкт, создаваемый читате­лем (Тулан 1988, 78), который не следует персонифицировать (Нюн­нинг 1989, 31—32).

Все эти аргументы убедительны, но исключения категории абс­трактного автора из нарратологии не оправдывают. Не случайно мно­гие из критиков на практике продолжают пользоваться этой отвергае­мой категорией. Это происходит, очевидно, по той причине, что нет другого понятия, которое бы лучше моделировало своеобразие вопло­щения авторского элемента в произведении. «Абстрактный автор» обозначает, с одной стороны, существующий независимо от всех разъ­яснений автора семантический центр произведения, ту точку, в кото­рой сходятся все творческие линии текста. С другой стороны, это поня­тие признает за абстрактным принципом семантического соединения

¹⁹ Ср. Тодоров 1997. О концепции Бахтина об авторстве и ответственности см.: Фрайзе 1993, 177—220.

49

всех элементов творческую инстанцию, чей замысел — сознательный или бессознательный — осуществляется в произведении.

Показательно и то, что те исследователи, которые требуют полно­го устранения понятия «абстрактный автор» или implied author, до сих пор смогли предложить взамен только малоудовлетворительные сур­рогаты. Так, Ансгар Нюннинг (1989, 36) в замену будто бы «термино­логически неточного», «теоретически неадекватного» и на практике «непригодного» понятия implied author предлагает говорить о «сово­купности всех формальных и структурных отношений текста». С. Чэтман (1990, 74—89), хотя и критикующий ключевые определения имплицитного автора у Бута с точки зрения антиинтенционализма, сам в основном выступает «в защиту имплицитного автора» и предлагает тем читателям, которые неохотно обращаются к понятию «имплицит­ный автор», целый ряд суррогатов — «импликация текста» (text implica­tion), «инстанция текста» (text instance), «рисунок текста» (text design) или просто «замысел текста» (text intent). Том Киндт и Ханс-Харальд Мюллер (1999, 285—286) приходят к заключению, что понятие «им­плицитного автора» целесообразно заменить понятием «автора». Же­лающим не заблуждаться в отношении намерения Киндт и Мюллер предлагают говорить о «замысле текста» (Textintention).

Проблема абстрактного автора интересным образом освещается Ж. Женеттом. Теоретик, который в работе «Discours du récit» (1972) сумел вовсе обойтись без абстрактного автора²⁰, в книге «Nouveau dis­cours du récit» посвящает обойденной инстанции целую главу (1983, 93—107). Обстоятельная аргументация против «полной схемы» ин­станций²¹ приводит его к некоторому компромиссу. Сначала Женетт констатирует, что «подразумеваемый автор» (auteur impliqué), который для наррации не специфичен, объекта нарратологии собой не представ­ляет. На вопрос же, «является ли „подразумеваемый автор" необходи­мой и, следственно, действительной инстанцией между нарратором и

²⁰ Это вызвало обоснованную критику. См., напр.: Риммон (1976, 58): «Без имплицитного автора трудно разбирать „нормы" текста, особенно тогда, когда они отличаются от норм нарратора»; Бронзвар (1978, 3): «Теория наррации исключает писателя, а включает имплицитного автора. <...> Теория наррации может и долж­на начинаться с имплицитного автора».

²¹ Женетт ссылается на схемы: Чэтман 1978, 151; Бронзвар 1978, 10; Шмид 1973, 20—30; Хук 1981, 257—258; Линтфельта 1981, 13—33.

50

реальным автором», Женетт отвечает амбивалентно: в качестве «ин­станции фактической» «подразумеваемый автор» такой необходимой третьей инстанцией не является, но как «инстанция идеальная» он вполне мыслим. Женетт принимает «подразумеваемого автора» в ка­честве «представления об авторе» (idée de l'auteur), что он считает бо­лее пригодным выражением, чем «образ автора»: «Подразумеваемый автор — это все, что сообщает нам текст об авторе» (1983, 102). Но делать «нарративную инстанцию» из «представления об авторе», по мнению Женетта, не следует. Тем самым Женетт уже не так далек от представителей «полной схемы», которые не собирались абстрактного автора превращать в «нарративную инстанцию».