Сопереживание в свете теории поля

В отличие от Аронфрида, разраба­тывавшего понятие «сопереживание» как основу альтруистической мотива­ции в русле теории научения, Хорн-стейн [Н. A. Hornstein, 1972; 1976] по­пытался сделать это с позиций те­ории поля. К трем причинам, которые, по мнению Левина, ведут к образова­нию напряженных систем (истинные потребности, квазипотребности и нор­мативные требования), Хорнстейн до­бавил четвертую, так называемую со­путствующую напряженность. Это по­нятие означает, что человек как бы «соиспытывает» сложившееся в дру­гом напряженное состояние и сопут­ствующие ему психологические силы (направленные к центру целевой об­ласти или от него).

За возникновение сопутствующей напряженности ответственны следу­ющие факторы: (1) валентность, ко­торой обладает для самого субъекта область цели другого человека; (2) оцениваемая субъектом вален­тность цели другого человека для этого последнего; (3) оцениваемое субъектом расстояние между другим человеком и его целью в психологи­ческом пространстве. Поскольку при исследовании эффекта Зейгарник вы­яснилась возможность разрядки, свя­занной с незаконченным заданием напряженной системы при заверше­нии этого задания другим членом группы [М. Deutsch, 1949], то можно предположить, что, напротив, неудав­шаяся человеку попытка с чем-либо справиться может порождать напря­женную систему в другом. Предпо­сылкой такого эмпатического перено­са напряжения является испытыва­емое субъектом (потенциальным субъ­ектом акта помощи), наблюдающим за попавшим в беду или в затрудни­тельное положение человеком, чув­ство сопринадлежности. Пережива­ние сопринадлежности возникает при наличии, по меньшей мере, следу­ющих условий: (1) цели обоих субъек­тов в данной ситуации связаны между собой; (2) существует основа для. межличностного сближения; (3) оба принадлежат к одной и той же соци­альной группе.

Объяснительную ценность своего опирающегося на теорию поля подхо­да для понимания эмпатической де­ятельности помощи Хорнстейн проде­монстрировал собственными исследо­ваниями, проводившимися по методи­ке «потерянного письма» [Н. A. Horn­stein et al., 1968]. В этих исследовани­ях степень совпадения валентностей целевой области определялась отно­шением потерявшего и нашедшего письмо к его содержанию. Из содер- . жания письма можно было также сделать заключение о психологиче­ском расстоянии его автора до жела­емой цели. Большинство испытуемых проявляли готовность к помощи (т. е. отсылали найденное письмо): (1) если разделяли отношение отправителя к теме письма, (2) последний выражал в своем письме сильное стремление достигнуть цели и (3) цель была близка.

Двухступенчатая модель опосредованной сопереживанием помощи

К настоящему времени объяснение роли сопереживания при оказании помощи наиболее разработано Коком, Бэтсоном и Мак-Дэвисом [J. S. Coke, С. D. Batson, К. McDavis, 1978]. Они предложили двухступенчатую мо­дель, согласно которой принятие на себя роли нуждающегося в помощи (постановка себя на его место) снача­ла порождает эмоцию сопережива­ния, которая, в свою очередь, ведет к осуществлению действия помощи. Как таковая постановка себя на ме­сто другого, если она не сопровожда­ется опосредующей эмоцией сопере­живания, оказанию помощи не спо­собствует. Эту каузальную зависи­мость авторы подтвердили с по­мощью весьма остроумных экспери­ментов. Для обоснования ключевой роли эмоции сопереживания в совер­шении действия помощи эта эмоция в результате спровоцированной экспе­риментатором неверной атрибуции отъединялась в первом из экспери­ментов от своего источника, а во втором благодаря фальсифицирован­ной обратной связи, указывавшей на вегетативное возбуждение (см. в гл. 4 эффект Валинса), создавалась и уси­ливалась искусственно. В обоих ис­следованиях испытуемые-женщины узнавали из якобы готовящегося со­общения университетского радио о нуждающейся в помощи студентке.

В первом эксперименте они должны были либо ставить себя на место этой студентки (побуждение к принятию роли), либо обращать внимание на методическую сторону подготовки со­общения. Речь шла о тяжелом горе (в результате гибели обоих родителей в автомобильной катастрофе студентка осталась одна с маленькими брать­ями и сестрами и просила о почасо­вой помощи для присмотра за деть­ми). В предшествующем этому маски­рующем эксперименте испытуемые под каким-либо предлогом принимали лекарство (плацебо)^ которое в одном случае должно было, согласно ин­струкции, вести к расслаблению, а в другом—к возбуждению. В соответ­ствии с рассматриваемой гипотезой эмоциональное сопереживание нужда­ющейся в помощи студентке, возника­ющее под влиянием инструкции по­ставить себя на ее место, должно было в случае медикаментозного воз­буждения ошибочно атрибутироваться и не способствовать оказанию помо­щи. В случае медикаментозного рас­слабления этого не должно было про­исходить.

Результаты полностью подтверди­ли ожидания. Самого по себе приня­тия роли оказалось недостаточно [сравни: L. A. Kurdek, 1978], необхо­димо вмешательство вызванной этим принятием эмоции сопереживания. Ес­ли же эта эмоция не вызывается (в описанном случае это достигалось эк­спериментально спровоцированной ложной атрибуцией возбуждения), то готовность к помощи остается столь же незначительной, как и при ин­струкции, направляющей внимание на методику подготовки сообщения. Ак­тивизация поведения помощи наблю­дается, только когда подстановка се­бя на место другого вызывает эмоци­ональное возбуждение сопережива­ния, адекватно отражающее бед­ственное положение нуждающегося в помощи [близкого в теоретическом отношении подхода к объяснению мо­рального действия придерживаются: R. A. Dienstbier, D. Hillman, J. Lehnhoff, J. Hillman, M. С. Valkenaar, 1975].

Второе исследование было направ­лено прежде всего на выяснение то­го, какие именно эмоции способству­ют оказанию помощи. Идет ли речь о тех же эмоциях, которые испытывает другой человек, и субъект стремится помочь, как бы исходя из собственно­го (сопережитого) несчастья (из такой возможности следует понимание мо­тивации помощи как альтруистиче­ской), либо это неприятные личные переживания, от которых субъект хо­тел бы освободиться, помогая другому? На подготовительной стадии опы­та были отобраны названия эмоций, соответствующие переживаниям пер­вой и второй групп. На этот раз потребность в помощи, о которой уз­навали испытуемые, была вполне за­урядной (одна студентка, будучи стеснена в средствах, искала бес­платных испытуемых). С помощью фальсифицированной обратной связи о показателях вегетативного возбуж­дения одной половине испытуемых внушили, что они очень взволнованы, второй—что их эта информация не затронула. Прежде чем испытуемые могли предложить студентке свои ус­луги, они должны были в списке эмоций отметить те, которые пережи­ли, слушая сообщение о потребности в помощи. Ожидалось, что испыту­емые с внушенным высоким возбуж­дением будут переживать более силь­ные эмоции сопереживания и выка­жут большую готовность к помощи по сравнению с теми, кому сообщили об отсутствии возбуждения.

Гипотезы опять-таки вполне под­твердились. Внушенное возбуждение благоприятствовало оказанию помо­щи, однако лишь в той мере, в какой оно приводило к эмоциям сопережи­вания, а не к замкнутому на самом субъекте негативному эмоционально­му состоянию. Это каузальное опосредование удалось подтвердить осно­ванной на анализе пути оценкой. Ре­шающим, таким образом, является то, что в центре переживаемых эмоций стоит нуждающийся в помощи чело­век [сравни: D. L. Krebs, 1975]. Пред­ставляется, что эмоциональное пере­живание состояния нуждающегося в помощи как раз и побуждает к дей­ствию, вызывая альтруистическое (а не эгоистическое) стремление помочь найти выход человеку, оказавшемуся в затруднительном положении.