Лекция № 31.

Итак, суды прекратили производство по делу, полагая, что в деле Знаменской факт отцовства уже более не может считаться юридическим, потому что ребёнок мёртв, биологический и юридический отцы мертвы, и факт не влечёт более уже никаких юридических последствий. ЕСПЧ пришёл к выводу о том, что Россия нарушила положение ст. 8 Европейской конвенции (право на уважение личной жизни) и полагал, что во время беременности между матерью и плодом развивается столь существенная связь, что установление каких-либо подобных фактов в отношении ребёнка составляет существенную часть личной жизни матери и поэтому факт, может быть, и не является юридическим в традиционном понимании нашей догматики, но он является юридическим для матери в том смысле, что представляет для неё существенное значение, и поэтому она имела право просить у суда установления подлинного отцовства в отношении её ребёнка, а власти Российской Федерации не привели убедительных аргументов, не позволив установить этот факт. Какие соображения заставили российские суды отказать ей? Ну захотела она установить отцовство, зачем было отказывать… Если такой факт подлежит установлению, то он безусловно не может считаться юридическим в трактовке ст. 265 ГПК и в нашей привычной трактовке (в трактовке нашей классической догматики), потому что, безусловно, это отцовство никакого правового значения ни для кого уже более не имеет, и поэтому суды полагали, что устанавливать такой факт уже не нужно. А коли ЕСПЧ пришёл к противоположному выводу и сказал, что власти Российской Федерации не привели разумных аргументов, объясняющих, почему они Знаменской отказали и не посчитали возможным удовлетворить её просьбу, убеждает нас в том, что понятие факта, имеющего юридическое значение в контексте прав человека претерпевает сегодня определённые изменения и смотреть на понятие такого факта мы должны более широко, шире, чем мы привыкли это делать.

Вернёмся к тексту ст. 265 ГПК. Должен ли этот юридический факт являться юридическим только по российскому праву, или по иностранному тоже? В советский период времени мы отвечали на этот вопрос однозначно, и на вопрос, можно ли в суде установить национальность, с точки зрения нашего правопорядка мы бы сказали, что нельзя, потому что у нас национальность не имеет значения (какая дикая мысль, если что-то и имеет значение, то только она). Когда гражданин говорит: установите, пожалуйста, что я еврей, т.к. мне нужно это для того, чтобы выехать на постоянное место жительство в Израиль, мы сказали бы ему: там и устанавливайте этот факт, здесь это не имеет никакого значения (безумие, конечно, только вообразите: «здесь это не имеет никакого значения», ну-ну. Ужас). Сегодня так вопрос не стоит и наши суды устанавливают факты, имеющие юридическое значение по иностранному праву, руководствуясь тем, что здесь может находиться большинство доказательств, и если здесь проще и легче установить этот факт, то российский суд устанавливает этот факт, пусть он и не влечёт никаких правовых последствий (как будто бы…). Другой пример.Немецкие полуправительственные фонды продолжают выплачивать компенсации лицам, находившимся на оккупированной территории в годы войны, в частности – евреям. Как известно, в советский период времени, если мы были на оккупированных территориях, то мы этого старались никогда не сообщать и в автобиографиях не писать и так далее. Никто не знал же, что через 40 лет будут выплачивать такие компенсации, и сегодня граждане стоят перед задачей сообщить уполномоченным агентам немецких фондов, что они в годы войны находились на оккупированных территориях. Понятно, что документа такого получить не представляется возможным, и граждане обращаются за установлением такого факта в суд. По российскому праву такие факты не влекут юридических последствий, но это не означает, что суд не должен его устанавливать.Последним из таких примеровявляется установление родственных отношений той степени родства, которая по российскому праву не влияет на наследование, а по какому-нибудь швейцарскому праву (а там, как известно, вообще нет ограничения степеней наследования, там наследуют самые бог знает какие родственники) это значение имеет. И аналогичный ответ: в советский период времени суд не стал бы устанавливать такой факт, а сегодня должен, сегодня суды устанавливают юридические факты, имеющие значение по иностранному праву, например, для целей наследования в Швейцарии, хотя бы у нас эта степень родства не имела бы значения.

Читаем дальше.Второе условие: факт подлежит установлению, если нельзя установить этот факт в другом порядке (ст. 265 ГПК). Третье условие – ст. 267 ГПК:должна быть указана цель, для которой заявителю необходимо установить данный факт. На этом вопросе остановимся чуть подробнее. С одной стороны, можно сказать, что присутствует определённого рода тавтологичность: если факт является юридическим, влечёт возникновение/изменение/прекращение прав и обязанностей, это само по себе уже предопределяет и цель: каждый факт является юридическим в той мере, в какой он предусмотрен гипотезой той или иной нормы права, и если мы знаем, что родство имеет значение для получения наследства, а иждивение – для получения пенсии, то вот она и цель. С другой стороны, следует обратить внимание на то, что одни и те же факты могут быть предусмотрены гипотезами разных норм права. Факт иждивения имеет значение и для получения наследства (например, обязательная доля) и он же – для получения пенсии по случаю потери кормильца. Ограничено ли установление факта только той целью, которая приведена в заявлении? Заявитель сказал: прошу установить факт иждивения для целей получения обязательной доли в наследстве. Установили. А он берёт и идёт с этим решением в ПФР. Может ли ему ПФР сказать: знаете, этот факт установлен только для целей получения наследства, его не устанавливали для целей получения пенсии. И поэтому, будьте любезны, установите-ка его ещё раз, только для новой цели. Мы чувствуем, что начинает попахивать лёгким идиотизмом (в конце концов, иждивение и есть иждивение, зачем его устанавливать 2 раза?). С другой стороны, закон говорит: укажите цель.Неожиданным образом мы выходим на вопрос: как предопределяет (и предопределяет ли вообще) пределы действия судебного решения процессуальная форма, в которой вынесено решение? В этом контексте процессуальная форма, в которой вынесено решение – это круг лиц, участвующих в деле, который определяется целью. Скажешь, что тебе нужно для целей получения пенсии, то заинтересованным лицом будет ПФР, а если для целей получения наследства – заинтересованными лицами будут потенциальные наследники. Цель указывается не просто так, она определяет дальнейшее движение процесса и действия суда, которые он должен совершить, чтобы обеспечить участие в процессе всех заинтересованных лиц. Можно ли противопоставить ПФР решение об установлении факта иждивения, если ПФР в деле не участвовал и факт вообще устанавливался для других целей?Рената: просто так можно, например, в целях получения пенсии получить факт иждивения, и принести его в наследственный процесс, где спор о праве есть. Тут надо как-то пройти между Сциллой и Харибдой(морские чудища из древнегреческой мифологии). С одной стороны, не предполагаем же мы всерьёз, что может появиться второе судебное решение, где будет написано, что иждивения нет, это по сути будет являться опровержением законной силы судебного решения. С другой стороны, это заставляет нас подумать над тем, что такое законная сила судебного решения, что такое истина в конечном итоге, сколько решений может быть по одному и тому же вопросу, могут ли они последовательно отрицать друг друга. Действительно, как форма может определять пределы законной силы судебного решения и может ли она вообще это делать? Это ведёт нас, в частности, к тому, что это вопрос о том, что такое противопоставимость судебного решения, кому и когда его можно противопоставить, и что такое вообще, в этой связи, обязательность. Или тогда, мы принципиально исходим из того, что всякое решение, по общему правилу, строго ограничено его субъектами, и только в отдельных случаях, перечисленных нами выше, когда право возникает первоначальным образом из судебного решения, тогда и только тогда, в виде больших исключений, судебное решение приобретает абсолютный характер. Поговорим об этом на 5 курсе, как эта вся тема в Постановлениях КС сейчас вместе с преюдицией развивается.

П. 4 Постановления 10/22. По смыслу ч. 2, 3 ст. 61 ГПК или ч. 2, 3 ст. 69 АПК обстоятельства, установленные при рассмотрении дела по иску о праве на имущество, не имеют обязательного характера для лиц, не участвовавших в деле. Такие лица могут обратиться в суд с самостоятельным иском о праве на это имущество.В то же время при рассмотрении названного иска суд учитывает обстоятельства ранее рассмотренного дела о праве на спорное имущество, независимо от того, установлены ли они судебным актом суда общей юрисдикции или арбитражного суда. Если суд придет к иным выводам, нежели содержащиеся в судебном акте по ранее рассмотренному делу, он должен указать соответствующие мотивы. Мы видим, что «С» может предъявить свой иск и пр., тут всё нормально. Но что значит «суд учитывает» обстоятельства, установленные прежним решением суда? Факт не преюдицирует, в деле появилось новое лицо. Не преюдицирует, а что? А суд его «учитывает». Попробуем это объяснить. Например, это мягкая преюдиция… Как это – «учесть»? 26 марта состоялось Постановление Президиума ВАС по поводу этого п. 4, из которого ВАС вывел, в числе прочего, перераспределение бремени доказывания. А всё к чему? Попробуйте перевести на русский язык, что значит «учесть»? И тут мы говорим: знаете, ПФР, для вас это решение обязательное, так что будьте любезны мне пенсию. А он отвечает: нет, если бы я участвовал в деле, то ничего этого бы не было. И наоборот, наследникам приносим решение, принятое против ПФР. Они говорят: здрасьте, приехали, ПФР плевать, кому платить пенсии, он распоряжается казёнными средствами, вот он и принял факт иждивения, а мы, наследники, не пустим тебя в наследство, нету никакого иждивения, иди заново доказывай, а мы будем тебя оспаривать. Заново идёт доказывать, а в соответствии с п. 4 Пленума 10/22 говорит: а суд будет учитывать решение по делу об установлении иждивения для целей получения пенсии. А как учитывать-то, что значит «учитывает»? Может быть, это к тому, что мы критиковали? Откроем ст. 71 ГПК. Ст. 71 ГПК назвала письменным доказательством решения и приговоры судов, и мы берём это решение против ПФР, приносим к наследникам и говорим: это моё доказательство! Может быть, это к этому? Это ключевой вопрос сейчас, всё крутится вокруг пределов действия законной силы судебного решения и того, где она заканчивается.Во всяком случае, у нас есть и такой аргумент: форма диктуется целью, указанной в заявлении, форма – это круг лиц, участвующих в деле, это ещё и допустимость доказательств(например, если когда-нибудь будет сказано: иждивения для целей наследства свидетелями подтверждать нельзя, а для целей пенсии – можно),это презумпции, которые в одном деле действуют, а в другом – нет.Форма многоэлементна, и каждый элемент оказывает влияние и в конечном итоге эти элементы фокусируются, спрессовываются, проявляются в законной силе судебного решения и определяют пределы её действия (из каких элементов складывалась форма, в которой было принято решение, зависят пределы её действия).

Далее ст. 268 ГПК. Решение суда, удостоверившее соответствующий факт, служит основанием для регистрации в отношении факта, подлежащего регистрации. И мы видим п. 6 ч. 2 ст. 264 – факт владения и пользования недвижимым имуществом. Большой вопросительный знак. В контексте того, что значит факт владения и пользования недвижимым имуществом, мы посмотрим, что стало происходить с нашей практикой. Для начала Шварц расскажет дело, а далее мы будем анализировать Информационное письмо Президиума ВАС № 76 от 17 февраля 2004 года по проблемам установления фактов, имеющих юридическое значение. А мы уже отмечали на предыдущей лекции, что наша практика боится особого производства и крайне негативно к нему относится.

Дело. 1998 год, самое начало, только-только принят № 122-ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним», ст. 6 которого говорит, что права, возникшие до введения в действие Закона, считаются юридически действительными и без государственной регистрации, но регистрация перехода права, обременений, сделок и так далее, требует сначала, чтобы право было зарегистрировано, а потом происходила бы регистрации перехода права, обременений и пр. Клиенты Шварца на публичных торгах, организованных тогда ещё налоговой полицией, которая арестовала имущество неплательщика, купили здание в Санкт-Петербурге, оплатили, составили все акты, подписали договор и с полным пакетом документов отправились в регистрационную службу. И выяснилось, что уже действует Закон, право продавца (неплательщика, имущество которого было арестовано и выставлено на торги) возникло до введения в действие Закона, оно, конечно, юридически действительно и без регистрации, но предстояло зарегистрировать переход права, а ст. 6 говорит: регистрация перехода права требует, чтобы сначала было внесено первоначальное право в реестр. И поэтому, когда они пришли к регистратору, им сказали, что никак нельзя зарегистрировать право, потому что право за продавцом ещё не внесено в ресстр. Продавец, который пребывал в состоянии глубокого анабиоза к этому моменту (налоговая полиция описала всё, что только можно), отнюдь не собирался регистрировать за собой право на имущество, которое у него уже успели отнять и продать, не говоря уже о том, что при определённых условиях этот продавец вообще уже может ликвидироваться, его вообще уже может не быть, либо просто не хотеть ничего регистрировать. Тогда Шварц стал думать, что же делать. Отказали по ст. 6 абсолютно законно. Требовать от продавца регистрации права на себя – это бессмысленно, он этого делать не будет, да и не потребуешь(моё: см. п. 59 Постановления 10/22 – в таких случаях следует предъявлять иск о признании права к предыдущему собственнику. М.З. Шварц, видимо, моделирует ситуацию, при которой этого предыдущего собственника нет). Ждать 15 лет, когда станешь собственником? Как-то обидно, да и не станешь через 15 лет собственником, потому что давностное приобретение – это приобретение безосновательное, а здесь у нас сделка купли-продажи, заключённая, действительная и исполненная, в этом смысле титул был получен. Тогда был предъявлен иск к регистрирующему органу о признании права собственности (ст. 2 Закона говорит – государственная регистрация – это акт признания государством права. Если в ней отказано, то мы предъявляем иск). Иск был быстро проигран потому, что суд резонно сказал: регистрирующий орган ответчиком по частно-правовому притязанию быть не может, обжалуйте отказ в регистрации. Вполне резонный, правильный ответ. Что же делать? Спорить не с кем, регистрирующий орган дал законный отказ, обжаловать его в публичном производстве оснований нет, и на помощь приходит установление факта владения и пользования недвижимым имуществом как своим собственным (моё: в гражданском процессе-просто «факт владения и пользования») в порядке особого производства, что Шварц и сделал, а в соответствии со ст. 268 ГПК данное судебное решение в отношении фактов, подлежащих государственной регистрации, служит основанием для такой регистрации (регистрации факта). Регистрировать-то пошли не факт, а право собственности. А устанавливали факт владения и пользования имуществом как своим собственным (в АПК – «как своим собственным», в ГПК просто «факт владения и пользования»), указывая в качестве цели «для регистрации имущества». Это и есть правовосполняющая функция особого производства – чего-то не хватает. Мы купили, законным образом, оплатили, введены во владение, сделка исполнена надлежащим образом, обязательство прекратилось, но чего-то не хватает для того, чтобы стать полноценным собственником. И вот она – правовосполняющая функция суда, суд подтвердит, что всё действительно было законно куплено, и Шварц с клиентами пойдёт и зарегистрирует право, восполнив, таким образом, недостающий элемент фактического состава – а недостаёт регистрации права за нашим продавцом, и это обстоятельство в силу требования ст. 6 Закона препятствует к регистрации права за клиентами Шварца, а суд восполнит этот недостающий элемент фактического состава. Так они и сделали. С тех пор Шварц считал, что для этого и существует особое производство, что так и надо поступать. Но однажды, в 2004 году, как-то по весне, Шварц был приглашён читать лекции в КУГИ, в конце лекции был задан вопрос, на который Шварц ответил: ну, тут всё понятно, это особое производство. Вдруг в зале все стали что-то обсуждать, шумно, никто Шварца не слушает. Шварц: - я что-то не так сказал, да? - Да, совсем не то. - Почему? - Вы читали информационное письмо ВАС № 76? - Нет, не читал. – Так вот Вы сначала прочитайте письмо-то, а потом приходите лекции читать. К счастью, впереди была вторая лекция, Шварц извинился, сказал, что к следующему разу прочитает.А теперь пришла и наша очередь прочитать информационное письмо Президиума ВАС № 76 от 17 февраля 2004 года, п. 5,6,7 и 8. Моё: ниже будут приведены шапки (как водится, это основные тезисы) каждого пункта Письма, под ними-комментарии М.З. Шварца. Сами фабулы дел полностью не копирую. По ходу самой лекции анализируем пункты в следующей последовательности: 1) п. 6, 2) п. 5, 3) п. 8, 4) п. 7 (читать советую в такой же последовательности).

П. 5. Заявление об установлении наличия или отсутствия права (права собственности, права из обязательства и др.) не подлежит рассмотрению в порядке особого производства.

Не вызывают сомнений последние 2 случая из этого пункта, а именно: установление факта владения земельным участком на праве хозяйственного ведения, установление факта наличия арендных правоотношений. Это, безусловно, относительные правоотношения, и здесь, разумеется, всякое фактоустановление сопровождается возникновением спора о праве.

Первый же случай, вместе с тем, что написано в п. 7 и 8 – это то, что похоронило особое производство в гражданском процессе (в части недвижимости, права на которую устанавливались в особом производстве; в арбитражном процессе всё ещё круче, там большинство дел по поводу недвижимости). Потребительское общество обратилось в суд с заявлением о признании права, оформленное как заявление об установлении факта. Возникает вопрос: что такое владение и пользование недвижимым имуществом и как его отделить от права? Первый случай – это приобретательная давность, когда мы устанавливаем факт владения и пользования свыше 15-ти лет, и тем самым возникнет право, что и послужит основанием для государственной регистрации. Вопрос, как ни странно, следующий: является ли право фактом?Можно ли установить право собственности как факт? И со словами «право собственности фактом не является», практика и не допустила установления факта владения и пользования, потому что под видом факта скрывается право, а право устанавливать в качестве факта нельзя. Этот тезис раскрывается в п. 7 и 8.

П. 6. Заявление об установлении факта исполнения определенным лицом обязанности не подлежит рассмотрению в порядке особого производства.

Этот пункт не вызывает сомнений. Это классический пример того, как возникает спор о праве (уплачен налог, не уплачен налог – всё это нужно решать в соответствующих спорных процедурах).

П. 7. Факт принадлежности имущества заявителю на праве собственности не может устанавливаться в порядке особого производства.

Классический пример фактоустановления, правовосполняющей фактовосстановительной функции суда в особом производстве. Закончилось тем, что «принадлежность строения на праве собственности не может быть установлена в порядке особого производства, тем не менее, можно обратиться с соответствующим иском, в том числе – в порядке упрощённого производства».Бред, к тому же, ещё не хватало, устанавливать права на недвижимое имущество в порядке упрощённого производства. Тот же самый вопрос: а кто ответчик? Конечно, между строк мы читаем, что ответчиком является КУГИ (в порядке «приватизации», поэтому нужно искусственно сконструировать спор о праве с публичным собственником, мы обсуждали эти вопросы на предыдущей лекции).

П. 8. Отказ регистрирующего органа в регистрации права собственности на недвижимое имущество или сделки с ним не является основанием для признания этого права в порядке особого производства.

Это прямо то дело, о котором Шварц только что рассказывал, в котором он участвовал в 1998 году. Вот оно – установление факта принадлежности, факта заключения договора купли-продажи и факта владения комплексом. Было куплено у лица, впоследствии ликвидированного. Оплатил, получил и не пошёл регистрировать, вспомнил об этом через полгода, пошёл регистрировать, выясняется, что продавец ликвидировался, а за собой зарегистрировать право не успел. И лицо говорит, что продавец ликвидировался, и поэтому выполнить требование ст. 6 Закона «О государственной регистрации» невозможно, а суд удовлетворяет требование. Жалобу подаёт регистрирующий орган и суд всё отменяет, «поскольку отказ регистрирующего органа не служит основанием для признания этого права в порядке особого производства. В данном случае заявитель не лишён права обратиться в суд с соответствующим иском». Каждое написанное здесь слово – полнейшая чушь. Во-первых, что значит «отказ не служит основанием»? Отказ вообще ни для чего не может служить основанием. Он служит поводом для обращения в суд, он объясняет появление субъективной заинтересованности, провоцирует её возникновение: нам было отказано, у нас какие-то проблемы, нам нужно восполнить отсутствующий элемент фактического состава, поэтому мы идём в суд, поэтому фраза «отказ не служит основанием» лишена смысла, отказ вообще никогда не является никаким основанием. Последнее предложение ещё лучше – «необходимо обратиться с соответствующим иском». С каким и к кому? Иска к регистрирующему органу быть не может, иска к ликвидированному ответчику – тоже. К кому иск-то? На самом деле, никакого иска здесь быть не может. По сути, практика подтолкнула к тому, чтобы предъявлять иски к Пупкину (к кому-то ведь иск предъявлять надо). «Пупкин, потерпи немного, побудь ответчиком, и получу я решение о признании права, как будто ты, Пупкин, отрицаешь моё право». Нонсенс! Но ещё больший нонсенс в п. 7.

Таким образом было похоронено особое производство. На протяжении 6-ти лет особого производства в отношении недвижимости фактически не было, а постановление 10/22 знаменует собой возрождение особого производства в какой-то части (мол, что-то всё-таки можно устанавливать в особом производстве).

Является ли право фактом? Можно ли право устанавливать как факт? Мы вышли на ещё одну функцию особого производства.