Отражение неологизмов в словарях

Толковые словари современного русского языка новизну слова, как правило, не отмечают. Это естественно, поскольку развитие и обогащение словарного запаса всегда опережает процесс составления и издания словарей. Уникален в этом отношении четырехтомный словарь Д.И. Ушакова, выходивший с 1935 по 1940 год. В нем отражены отдельные новообразования, появившиеся в русском языке во время первой мировой войны, и многочисленные новые слова, возникшие в послеоктябрьский период: комбед, колхоз, комсомол, лишенец, нэп, продразверстка, спецеедствои т.п. Такие слова имеют в словаре пометунов. –новое. Любопытно и то, что в словаре Д.И. Ушакова выделяются и те новообразования Советской эпохи, которые ко времени составления словаря устарели и стали историзмами. Такие слова имеют в словаре двойную помету:нов. истор.,т.е. новое историческое.

Языковые неологизмы 60 – 70-х годов представлены в двух специализированных словарях-справочниках: "Новые слова и значения. Словарь-справочник по материалам прессы и литературы 60-х годов" (М., 1971) и "Новые слова и значения. Словарь-справочник по материалам прессы и литературы 70-х годов" под ред. Н.З. Котеловой (М., 1984). Новообразования более позднего времени, как языковые, так и индивидуальные, отражены в выпусках "Новое в русской лексике", выходивших в издательстве "Русский язык" начиная с 1980 года.

Использование авторских неологизмов

Авторские новообразования можно встретить и в разговорной речи, и в речи публицистической. Однако основная сфера их появления – речь художественная, и прежде всего поэзия.

С какой целью создаются неологизмы? Почему некоторые авторы не довольствуются традиционными средствами языка, а образуют новые слова?

В некоторых случаях авторский неологизм оказывается одним из проявлений своего рода словесной игры, иронического отношения как к предмету, явлению, обозначаемому по-новому, так и к самому языку. Думается, что именно такой характер имеют знаменитые пушкинские неологизмы: кюхельбекерю("За ужином объелся я. Да Яков запер дверь оплошно. Так было мне, мои друзья, Икюхельбекернои тошно");огончарован("Я влюблен, я очарован, Словом, яогончарован").Контекст подчеркивает, что сам поэт оценивает свои новообразования как нетипичные, особые, несвойственные его обычному лексикону, такие, которые представляют собой лишь шутку ради шутки. И в творчестве таких поэтов, как Пушкин, авторские новообразования встречаются эпизодически.

В других случаях образование новых слов тем или иным автором имеет регулярный, последовательный характер и продиктовано стремлением к поиску таких лексических единиц, которые наиболее полно и адекватно отобразили бы те экспрессивно-смысловые нюансы, которые хочет передать автор и для выражения которых традиционные средства оказываются либо недостаточно точными, либо недостаточно лаконичными. Таковы, например, многие неологизмы М. Цветаевой: певцеубийца("Певцеубийца царь Николай Первый"),обеззноено, обезжемчужено("...Только Елена над брачной бойнею, В сознании: наготой моей Четыре АравииобеззноеноИобезжемчуженопять морей"), или: "В век сплошныхскоропадскихРоковых скоростей – Слава стойкому братствуПешехожихступней!Всéутёсно, всéрощно,прямиком, без дорог, Обивающих мощно Лишь природы – порог..." ("Ода пешему ходу"). Подобные неологизмы помогают по-новому увидеть предметы, явления и взаимосвязь между ними.

Множество авторских неологизмов находим и в поэзии Игоря Северянина, у которого новаторство в области лексики осуществляется при общей ориентации на традиционные синтаксис, размеры, строфику, например: "Стрекот аэропланов! Беги автомобилей! Ветропрóсвистэкспрессов!Крылолётбуеров! Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили! Ананасы в шампанском – это пульс вечеров!", или: "О,безжалостницадобрая! ты, штрихующая профили Мне чужие, но знакомые, с носом, мертвенно-прямым! Целомудренную чувственность мызломозгло обутóпилиЧем-то вечно ожидаемым илитавровонемым...".

Немало у И. Северянина и таких неологизмов, которые образованы от средств, ставших традиционными в поэтическом обиходе: грёзофарс(отгрезаифарс), златополдень (златойполдень),огневéю: "Но отчего же яогневею.Когда мелькает вблизи манто?" (отогонь; ср.: "огонь любви"),осветозарить(отсветозарный), олазореть(отлазоревый), белолильный(отбелая лилия) и т.п. Необычное сочетание морфем обновляет образы, ставшие привычными, помогает звучать по-новому тому слову, которое превратилось в своего рода поэтический штамп.

Наконец, можно отметить случаи, когда создание неологизмов становится у писателя почти самоцелью, своеобразной словесной игрой, в процессе которой обнаруживается заинтересованное, восхищенное отношение к слову как к таковому, возможность отстраниться, посмотреть на слово новым взглядом и обнаружить в нем нечто неожиданное, новое, как бы "вытянуть" из слова то, что есть в нем нераскрытого. Таковы буквально каскады неологизмов, которые мы находим в некоторых поэтических и особенно прозаических произведениях Марины Цветаевой. Например, в дневниковых записях читаем:

"А комната – трущоба! – берлога! – где обольщает лейтенанта персияночка! Эта дрянь, рвань, стклянь.Глаза по углам, узлы по углам. Эти ошметки, оплевки, обглодки. Эта комната, центр которой туфля. Эта туфля посреди пола, царственным, по бесстрастию, жестом ноги отлетающая в потолок. Это отсутствие здравого смысла в комнате! Отсутствие комнаты в комнате! Мой Борисоглебский живьем! Мое убранство. Моя уборка. Все мои семь комнат в одной. Скелет моего быта. Мой дом.

Помню персияночку (чертовку): шепотá. Шепотá – лепетá – бормотá.Возле слов. Наговаривает, насказывает, названивает. Амулеты – браслеты. Под браслетами – лейтенантовы эполеты.Лепетá –и бусы, соловьиныерокотá –и руки. Руки, ручьи"*.

* Цветаева М.И. Проза. М., 1989. С. 400.

Поэтесса как бы играет словами, любуется ими, нанизывает их друг за другом на нить повествования, украшая её.

Следует отметить, что в случаях, подобных рассмотренным выше, авторы неологизмов при создании их использовали корневые и служебные морфемы, традиционно существующие в русском языке и известные любому носителю языка. Поэтому при всей их свежести, оригинальности такие неологизмы понятны, они не затемняют смысл высказывания и легко соотносятся в сознании читателя с тем явлением, которое ими обозначено. Принципиально иной характер носят новообразования поэтов-футуристов, в первую очередь Алексея Крученых и Велемира Хлебникова. В теории футуристов провозглашается "самоценное слово", т.е. слово, в котором высвобождены доселе скрытые звуковые, этимологические, морфологические возможности, сковывавшиеся привычными языковыми средствами выражения. Преодолеть эти старые формы призван новый поэтический язык – "заумный язык". В "Декларации слова как такового" А. Крученых так обосновывает необходимость создания нового языка: "Мысль и речь не успевают за переживанием вдохновенного, поэтому художник волен выражаться не только общим языком (понятия), но и личным (творец индивидуален), и языком, не имеющим определенного значения (не застывшим), заумным. Общий язык связывает, свободный позволяет выразиться полнее. (Пример: гооснег кайд,и т.д.)"*. В другом сочинении А. Крученых – "Апокалипсис в русской литературе"– читаем: "Поэзия зашла в тупик, и единственный для нее почетный выход – не употреблять выживших образов, эпитетов и слов – перейти к заумному языку:сарча кроча буга навихроль опохромел..."**.

* Крученых А. Кукиш пошлякам. Москва; Таллин, 1922. С. 43.

** Там же. С. 37.

Полный отказ футуристов от литературной и языковой традиции, разрушение морфемной структуры слова, введение единиц, фонетически оформленных вопреки законам звукового строя русской речи (например: еуы –лилия), сделали многие произведения футуристов закрытыми для читателя, остающимися в рамках языкового эксперимента. Поставленная футуристами глобальная задача – обновление поэтического языка – оказалась нерешенной именно потому, что они пытались подвести итог всему предшествующему развитию языка и, перечеркнув его, вырастить дерево без корней.