Моделирование в науке и философии

Древнегреческие натурфило­софы (натурфилософия — философия природы; когда не было еще конкретных наук, исследующих природу, этим занималась филосо­фия) создавали модели космоса — упорядоченного мира в целом. Земля, на которой обитает человек, считалась, естественно, центром

{26}

мироздания, поэтому она чаще всего помещалась в центр космоса Геоцентрические модели («геос» — земля) пользовались большим авторитетом на протяжении многих столетий, пока возросшее само­сознание людей не дошло до понимания более скромного места в космосе земли и человека на ней и их не сменила гелиоцентрическая модель («Гелиос» по-гречески — бог солнца и имя солнца).

Пытаясь понять, как устроена материя, люди изобретали модели составляющих ее мельчайших частиц. На роль основных элементов мира пробовали воду, воздух, огонь, пока не сложилось представление об атомах. Первые — древнегреческие — модели атома были просто маленькими твердыми частицами; в XX веке, после того как обнару­жилось, что атомы имеют сложное внутреннее строение, они неожи­данным образом уподобились солнечной системе: как в гелиоцент­рической модели вселенной вокруг солнца по постоянным орбитам вращались планеты, так в модели атома вокруг ядра вращались электроны. Со временем выяснилось, что в реальности дела обстоят несколько сложнее, поэтому появились более совершенные модели, дававшие лучшее приближение к действительности. Но еще всего век тому назад модель идеального газа, в которой атомы и молекулы считались крошечными твердыми шариками, дала прекрасные ре­зультаты в объяснении основных закономерностей поведения газовых систем.

В гуманитарной области, где исследуются взаимодействия и взаи­моотношения людей, законы и закономерности выражаются не в таком строгом виде, как в физике и астрономии. Соответственно и модели там редко бывают математическими, порою они близки к метафорам, сравнениям и прочим поэтическим средствам фиксации впечатлений о мире, они плохо поддаются формализации, упорядо­ченной записи. Различные модели личности, существующие в психо­логии, порою похожи на волшебные сказки, настолько богатую метафорическую структуру они собою представляют.

Ограниченность модельных представлений

В XX веке понятие модели приобретает в теории познания особое место. Прежде фило­софы и ученые, выдвигая модели объектов и явлений, обычно пола­гали, что они угадали суть, нашли истину, открыли нечто, объективно существующее в природе. В XX веке в науке и философии было осознано, что любая модель есть всего лишь изобретение ее автора; она, конечно, полезна, если улучшает наше понимание тех или иных

{27}

сторон действительности, но, безусловно, ограничена. Во всяком случае какая-то одна модель не может исчерпывать собой всю реаль­ную сложность устройства объекта или протекания явления.

Уже Витрувий в первом веке до новой эры осознает ограничен­ность модельных представлений: «...не все возможно произвести одним и тем же способом, но одни вещи, сделанные по образцу небольшой модели, действуют одинаково и в большом размере, а для других не может быть модели, но их строят сами по себе; некоторые же таковы, что на модели они кажутся правдоподобными, но, будучи увеличенными, разваливаются...»

Норберт Винер и Артуро Розенблют в статье «Роль моделей в науке» писали: «Частные модели, при всех их несовершенствах, — единственное средство, выработанное наукой для понимания мира Из этого положе­ния не вытекают пораженческие установки. В нем признается только, что главное орудие науки — человеческий разум, а этот разум конечен». По существу, любой способ объяснения мира или предсказания пове­дения каких-то объектов основан на моделировании, предметном или знаковом — в частности, математическом. Нужно только не забывать, что математика сама по себе, как говорил Томас Хаксли, подобна мельнице: что в нее засьшлешь, то она и смелет, но ведь даже самая лучшая мельница не смелет пшеничную муку из лебеды.

Наиболее сложные системы (живые и социальные) до сих пор описываются в изучающих их дисциплинах настолько несогласован­ной совокупностью моделей, что иногда может показаться, будто речь идет о совершенно разных объектах: разные исследователи предлага­ют совершенно различные модели, постулируют совсем не похожие друг на друга структуры этих систем. Пока не выработана единая точка зрения (если она вообще может быть когда-нибудь выработана), описание любой системы включает в себя на равных правах все существующие варианты, идеи, подходы. Особенно важно иметь это в виду при рассмотрении систем, связанных с деятельностью Челове­ка культурного, когда исследуются особенности становления и раз­вития таких объектов, как наука, искусство, культура, личность.

Системы, обладающие культурой (личность, сообщество, общест­во в целом), при помощи моделирования познают мир и себя самих, они сохраняют в виде моделей результаты познания, общения и творчества, закрепляют их в текстах и в самой структуре выработан­ного ими языка интерпретации мира. Культура данной сложной системы, в которой интегрируются в единую целостность сознатель-

{28}

ные и бессознательные, логические и образные механизмы постиже­ния мира, и представляет собой изменчивую, постоянно совершенст­вуемую систему моделей мира и себя в нем.