Гипотетические детерминанты экспектаций смерти
жизни стало осуществляться с конца 60-х гг. и производилось с помо- щью прямого вопроса «Я ожидаю (собираюсь) дожить до _ лет»63. Этот индикатор получил название «субъективной продолжительности жиз- ни», что соответствовало «ожидаемому числу лет жизни» в отечествен- ных исследованиях. Большое значение придается в американских ис- следованиях влиянию семьи на установки к срокам жизни. Об этом можно судить по приводимой ниже концептуальной схеме американс- ких психологов Линн Д. Нельсон и Джулии А.Хоннольд, где наряду с детерминантами пола, возраста, национальности и социально-эконо- мического статуса вводится в качестве промежуточной переменной опыт «смертельной социализации» в семье и также новый индикатор «желаемой продолжительности жизни» (Я хочу дожить до __ лет)64.
63 Нandal P. J. The relationship between subjective life expectаncy, death anxiety and general anxiety// Journal of Clinical Psychology, 1969. 25, 39-42; Teahan J. & Kastenbaum R. Subjective life expectancy and future time perspective as predictors of job success In the «hard-core unemployed». Omega, 1970. I. 189-200; Tolor A. & Murphy V. M. Some psychological correlates of subjective life expectancy // Journal of Clinical Psychology, 1967. 23, 21-24.
64 Lynn D., Nelson & Honnold J. Socialisation and Demographic Determinants of Mortality Expectations// Population and Environment. Behavioral and social issues. Vol. 3, № 1, 1980. P. 11.
317
Опрос, проведенный учеными университета штата Виргиния сре- ди 513 респондентов от 18 до 29 лет (175 мужчин и 338 женщин), пока- зал, что опыт соприкосновения со смертью сходного с респондентом пола влияет на снижение показателя субъективной продолжительнос- ти жизни (СПЖ) только у женщин (почти на 23 года!), Эта тенденция среди мужчин почти не наблюдается (в 8 раз слабее выражена — ниже лишь на 3 года). Никакой связи нет с социальными факторами, и об- ратная связь имеется с размером семьи. Желаемая продолжительность жизни не обнаружила корреляций с опытом соприкосновения со смер- тью в детстве. В исследовании около 200 сотрудников и студентов МГУ сопоставлялись респонденты, у которых оба родителя живы, с теми, у кого умер один из них. Оказалось, что опыт смертельной социализа- ции понижает субъективную СПЖ на 5 лет в сравнении с неимеющи- ми такового опыта, у которых к тому же на 3 года выше идеальное и желаемое число лет жизни.
Формулировки вопросов о предполагаемых сроках жизни были следующие. Идеальная продолжительность жизни выяснялась по воп- росу «Какова, по Вашему мнению, наилучшая продолжительность жизни?». (Отвергнутые по итогам пилотажных исследований вариан- ты: «Сколько лет лучше всего прожить?» и «Какая продолжительность жизни казалась Вам наилучшей в 13—17 лет?».)
Желаемая продолжительность жизни устанавливалась по ответам на вопрос «Если бы у Вас была возможность выбора, то какое число лет жизни Вы предпочли бы для себя при самых благоприятных усло- виях?». (Отвергнутые варианты: «Как много лет Вы хотели бы про- жить?», «Сколько лет по крайней мере Вы хотели бы прожить?».) Для ожидаемой продолжительности жизни была отобрана формулировка «Как Вы думаете, до какого примерно возраста Вам удастся дожить?». (Отвергнутые варианты «Сколько лет Вы надеетесь прожить?» и «Сколько еще лет Вы собираетесь прожить?».)
В пилотажных исследованиях применялись вопросы еще одного типа, связанные с выяснением мнения респондентов о том сроке жизни, ко- торый характерен для представителей разных профессий, уроженцев разных мест и т. д. К примеру, спрашивалось, какая в среднем продол- жительность жизни шахтеров, летчиков и т. д., горожан и сельчан, груз- чиков и шахматистов и т. д. Здесь вопрос провоцировал на стереотип- ные ответы, и результат не замедлил сказаться: при общей неосведом- ленности населения относительно тенденций смертности в стране (на- чало 80-х гг.) представления о социальной дифференциации средней продолжительности жизни выглядели прямо-таки фантастическими.
Все формулировки вопросов о предполагаемых сроках жизни были ориентированы на какие-то явно не выражаемые вслух, но конкрет-
318
ные ситуации жизненного цикла. Вариативность ответов свидетельство- вала о том, что в пределах видовой (или потенциальной) длительности жизни человека (примерно 98 лет) возможно разнообразие интенсив- ности воли к жизни, Вместе с тем, по зарубежным и отечественным данным, обнаружилось существенное различие в установках мужчин и женщин. Особенно заметна эта тенденция по желаемому сроку жиз- ни (95,8 года у мужчин и 86,3 года у женщин) при незначительной раз- нице по ожидаемому сроку (67,5 и 66,5). Обращает на себя внимание превышение по всем показателям предполагаемых сроков у мужчин над предпочтениями женщин, находящееся в явном противоречии с тог- дашними (да и нынешними) статистическими измерениями средней предстоящей продолжительности жизни (вот уже свыше трех десяти- летий у наших женщин жизнь в среднем на 10 лет больше, чем у муж- чин). И здесь дело не только в общепсихологической склонности муж- чин переоценивать свои личные достижения, а женщин — недооцени- вать65. Имеет значение также фактор семейного состояния, каким-то образом связанный с результатами самосохранительного поведения, как известно, неблагоприятными у мужчин и более благополучными у женщин.
По желаемой продолжительности жизни различие с учетом семей- ного состояния между женатыми мужчинами и замужними женщина- ми увеличивается почти в 2 раза (99,3 и 81,9), а между холостыми и одинокими резко уменьшается (90,9 и 87,3). По ожидаемому сроку жизни происходит увеличение разрыва и у семейных (74,0 и 69,9) и у одиноких (60,7 и 63,7) респондентов. Признак семейного состояния, таким образом, сильнее всего сказывается по субъективной продолжи- тельности жизни (в среднем 71,8 у семейных и 62,7 у холостых) и меньше по желаемой (соответственно 90,2 и 88,3). Полученные результаты зна- чимы статистически и содержательно, поскольку по выборке в целом действует другая тенденция: с увеличением возраста желаемое и ожи- даемое число лет уменьшается соответственно 95,2 и 79,3, 66,1 и 62,1. Следовательно, различия по семейному состоянию возникли вопреки влиянию фактора возраста и оказались столь сильными, что преодо- лели это влияние.
Описанные выше различия по семейному состоянию, полу и воз- расту обнаружены и в других отечественных исследованиях. Подобная картина проявилась в исследованиях (где впервые стали измеряться побуждения к тому, чтобы жить — или нет — как можно дольше), про- веденных под руководством А. И. Антонова в 1985—87 гг. в Вильнюсе и
65 Feather N. Т. & Simon J. G. Fear of Success and Causal Attribution for Outcome // Journal of Personality. 1973. P. 525-542.
319
Шяуляе, Львове и Черновцах и и исследованиях 1985-93 гг., осуществ- ленных на Урале А. И. Кузьминым. В уральских исследованиях анализ влияния фактора семьи на самосохранительные установки получил новое измерение — желаемое и ожидаемое число лет жизни сопостав- лялось со стажем брака, числом детей и семье, мотивами их рождения, с идеальным, желаемым и ожидаемым числом детей в семье.
В этих опросах применялись иные по сравнению с названными ранее формулировки вопросов: об ожидаемой продолжительности жизни («До скольких лет Вы могли бы дожить, если бы условия жизни не изменились?») и о «нормативной» продолжительности жизни («Про- жить долго — значит, прожить сколько лет?»). Сравнение уральских данных с другими говорит о близости формулировки о годах дожития к ожидаемому сроку жизни и о том, что вопрос о «нормативной» про- должительности близок по смыслу к желаемому сроку жизни.
Таблица 5.13.