Типология теоретических парадигм баррела и моргана
(Burell G. and Morgan G. Sociological Paradigms and Organisational Analysis, London, 1979.)
Феминистские теории, учитывая их внимание к социетальным факторам, скорее всего должны быть отнесены к радикальной социо- логии. Однако аксиоматическое восприятие реальности как проекции мужской картины мира и отсюда конвенциальное требование пере- стройки всего на женский лад заставляют учесть эту гендерно-инди- видную революционность и отнести феминизм к группе критической социологии (см. схему 2.2). Критическо-наступательный дух феминиз- ма столь силен, что отодвигает на второй план его объяснительную (с позиции индивида-женщины), интерпретационную функцию.
61
Схема 2.2.
Основные теоретические подходы к изучению семьи
(Marie Osmond. Radical- Critical Theories // Handbook of Marriade and Family, P. 109)
Фамилистика, ставящая семью как институт в центр социально- го мира, альтернативна феминизму, сконцентрированному на тендер- ном конфликте и на таком разрешении его, когда женщины занима- ют положение мужчин. Отсюда «просемейная» (в смысле «за», а не «против») социология семьи должна располагаться среди объективи- стских (т.е. не «про-женских» или «про-мужских») теорий радикаль- но-преобразовательного плана (радикальный структурализм в схеме 2.1 или радикальная социология в схеме 2.2). Очевидная заостренность на конфликте института семьи с остальными институтами и государ- ством разрешается в фамилистической социологии через просемей- ную политику, устраняющую подчиненное положение семьи в обще- стве. Радикально-преобразовательный импульс тут не менее мощный, чем в феминистической теории. Однако отсутствие индивидно-ген- дерной субъективности и лоне самой теории подчеркивает объекти- вистский взгляд фамилизма, ориентацию на радикальное преобразо- вание социума.
Итак, с одной стороны, феминистическая социология эксплици- рует «одногендерную» интерпретацию социального мира и в идее рав- ноправия полов находит стимул к переподчинению, потенциально та-
62
ящему сохранение прежнего строя жизни. С другой стороны, фамили- стическая социология провозглашает вне-индивидный и вне-гендерный (не женский, не мужской) взгляд на устройство социума с его небла- гоприятными для личности, семьи и всего общества тенденциями. Социология семьи видит причины их в подчиненном положении семьи среди социальных институтов. Равноправие всех институтов в резуль- тате семейной политики общества (не только государства) означает ликвидацию ущемления интересов семьи и благодаря этому — интере- сов личности (женщин-мужчин, стариков-детей, больных-здоровых и т.д.), а также интересов самого общества.
Таким образом, фамилизм и феминизм как две альтернативные парадигмы предлагают два противоположных решения современной конфликтности социокультурных ролей женщины и мужчины. Фами- лизм предлагает равноправие институтов в качестве средства от нерес- понсивности личности и общества, личности — общества и семьи. Фе- минизм рекомендует борьбу женщин с миром, устроенным мужчина- ми для мужчин; с семьей, воспитывающей детей в духе неравноправия мужских и женских ролей; с асимметрией полов, искусственно конст- руируемой мужской культурой на основе якобы физиологической ан- дрогинности человеческого тела.
По-видимому, надежду на устранение противостояния феминизма и фамилизма можно обрести, если методологический анализ этих па- радигм обнаружит их различную теоретическую природу, принадлеж- ность к разнокачественным классам теорий. В классификации теоре- тических подходов к изучению семьи, предложенной американским специалистом по феминистской социологии Мэри Осмонд (на основе типологии Баррела и Моргана)7, феминизм относится к субъективист- ским теориям, а фамилизм — к объективистским. Оба подхода ориен- тированы на радикальное преобразование общества, но один сосредо- точен на перестройке отношений между социальными институтами, а другой — на перемене точки отсчета или опоры.
При субъективистском взгляде носители конвенционально оп- ределяемой специфики самих себя (женственность) объявляют эту специфичность одновременно существенной для объяснения устрой- ства мира и несущественной по отношению к другому полу, посколь- ку постулируется равенство полов. Важно, что декларируется спе- цифическая определенность и что в терминах этой специфики ин- терпретируется весь социум, но не ради интерпретаций, а для пре- вращения мужского центра отсчета в женский. При объективистс-
7 Osmond M. Radical-Critical Theories// Handbook of Marriage and the Family. P. 109.
63
ком взгляде (как бы «очищенном» от человеческой предметности и конкретности) в центре внимания находятся социальные институ- ты. Взаимоотношения между ними мыслятся без соотнесенности с какой-либо спецификой и уникальностью вовлеченных в эти инсти- туты индивидов. Эта отстраненность от всего нерелевантного (лич- ного, произвольного, корыстного, партийного и т.п.) также явно эксплицируется, для того чтобы особо отметить «объективный» ха- рактер происходящих изменений и принципиальную возможность преобразований.
И субъективисты и объективисты, тем не менее, нуждаются в при- менении аналитических методов интерпретационной социологии. Эт- нометодологический анализ способен показать, как именно обиходные стереотипы, поддерживаемые личными обстоятельствами своей «ген- дерной жизни», определяют явные и латентные тезисы феминистской теории. В свою очередь, феноменологический подход к про- и контра- фамилистическим силлогизмам способен обнаружить, в чем именно и каким образом проявляется воздействие приватного семейного опыта на теоретические выводы ученых.
Таким образом, привлечение интерпретационной социологии к методам исследования семьи, практикуемым социологами феминисти- ческой и про- или контрафамилистической ориентации, дает ученым средство мирного разрешения антагонизма альтернативных теорий. Ведь суть интерпретационной социологии состоит в ориентации на «мирное» урегулирование, на поиск компромисса между конвенцио- нальными основами «воюющих» парадигм. Одинаковая зависимость альтернативных теорий от стереотипов здравого смысла, демонстри- руемая этнометодологией, показывает всю нелепость отказа от диало- га, от взаимного дополнения достоинств одной концепции преимуще- ствами другой. «Сжигание мостов» между противоположными взгляда- ми умножает промахи и ошибки исследователей. Собственно говоря, данное обстоятельство раскрывает причины того пристального внима- ния к феноменологической социологии, которое присутствует, мож- но сказать, на каждой странице данной книги.
Классификация М. Осмонд позволяет обойтись без обращения к критерию уровня теорий, здесь нет макро- и микротеорий и нет так- же, что весьма конструктивно, и теорий среднего уровня (миди-тео- рий). Иерархическое структурирование теорий является, с одной сто- роны, данью системному анализу, занятому (в схоластическом вари- анте) бесконечным выяснением взаимосвязей между частями и уров- нями, а с другой — нацелено на поиск всеобщей социологической те- ории, будь то «истмат» или какая-либо иная универсальная теория социальных систем.
64
Вместе с тем, при выделении микрообъекта в изучении семьи воз- никает возможность отнесения микроскопического подхода к интер- претационной социологии. На этом уровне видна известная относи- тельность любых классификаций, не учитывающих, что между инди- видом и обществом могут располагаться также посреднические груп- пы разного рода. Тем не менее, с учетом неизбежных несоответствий, возникающих при всяком классифицировании, будем считать макро- социологическими те альтернативные теории семьи, которые ориен- тированы на радикальное изменение сложившегося положения семьи в обществе, или на постепенное регулирование его (чему соответству- ет применение к семье теории конфликта либо функционализма). Методологические требования интерпретационной социологии полез- ны в микротеориях семьи, исследующих распространение обиходных интерпретаций, выводимых из индивидуального опыта и закрепляемых в межличностных и групповых интеракциях.